Так, я подошла к зеркалу. И оценила отражение: белая футболка, тёмные, почти чёрные, джинсы, балетки. Вроде нормально. Поправила чёлку и завязала волосы в высокий конский хвост. Всю дорогу Оля рассказывала о том, какая замечательная эта Катя, и как хорошо мы проведём  время. Я пропускала всю её тираду мимо ушей, Егор пару раз пытался заткнуть сестру, но потом сдался. А Славик... Славик заснул.

Не сказать, что было весело. Музыка - смесь попсы и клубной, никакого рока, а уж тем более хард рока. Но потом в дом ввалилась компания парней, очень шумная компания. Видеть я их не могла, так, как была в другой комнате, и сейчас Славик пересказывал мне лекцию, которую всё-таки успел выучить.

- Тебе ведь не интересно, да?

- Да, - я виновато улыбнулась. Славик вздохнул.

- Ладно, пошли посмотрим, кто пришёл.

В другой комнате я увидела Олю, которая чуть ли не прыгала от радости, а когда она увидела меня, так вообще и жестикулировать начала. Я перевела взгляд на парней, их было пятеро: хорошо атлетически сложены, два шатена, один брюнет, рыжий и блондин. Черноволосый о чём-то разговаривал с Катей, а она смеялась. Два шатена отошли к другим ребятам, а блондин рассматривал толпу. Кому-то пожал руку и тут заметил меня. Мне захотелось куда-нибудь деться. Я его вспомнила и всех остальных тоже. Никита поднял одну бровь, вторая была закрыта косой чёлкой. Потом подозвал рыжего и кивнул в мою сторону. Рыжий, а именно, Витя присвистнул. И они вдвоём начали подходить ко мне. Я осмотрелась, путей к отступлению нет, а бежать сломя голову отсюда глупо. Славик тоже их вспомнил. Потом вспомнила реакцию Оли, как же я не догадалась, она уже тогда их узнала, а я этого не поняла. Прошло четыре года, и я как-то не рассчитывала их встретить. Снова.

- Кого я вижу? - Ник издевательски улыбнулся. - Сколько тебя не было на льду? Год, два, три?

- Четыре, Зимов. Четыре.

- Не соскучилась?

- Нет.

- И по мне?

- По тебе особенно.

- Жестока ты Аня, очень жестока. Ты ранила меня в самое сердце, - он притворно вздохнул

- Хватит паясничать, - Витя чуть наклонил голову. - Неужели из-за одного не пройденного допингового теста ты ушла из спорта? Даже для фигуристочки это низко, - тут у меня зазвонил телефон. Спасительной звонок.

- Извините. Не могу ещё с вами пообщаться, - я улыбнулась им, моя улыбка, наверное, больше напоминала оскал. Терпеть не могу хоккеистов. Особенно эту парочку. Взяла за руку Славика и потянула к выходу.

- Ещё увидимся! - донеслось мне вслед.

***

Я села на кровать. Нет, нет, нет. Не может быть, чтобы это был он… Столько лет прошло… Немного, конечно, но мне казалось, что моя жизнь разделена на  две части: до и после падения.

Воспоминания давались мне тяжело, каждое отдавалось болью в сердце.

Мне было пять, когда ушла мама. Папа сказал, что она уехала и когда приедет, он не знает.  Когда я чуть подросла, то стала расспрашивать папу о маме. Он мне показывал фотографии, рассказывал, что она любит, а однажды он обронил, что мама очень любила фигурное катание и не пропускала ни одного соревнования по телевизору, что она хотела, чтобы я стала фигуристкой. На следующий день я уговорила отца свозить меня на каток. А потом и вовсе записать на одиночное фигурное катание. Тренер, Татьяна Геннадьевна, всё время хвалила меня, говорила, что у меня врождённый талант, а я всё время думала лишь о том, что когда я стану известной фигуристкой, мама увидит меня по телевизору, вспомнит обо мне, и вернётся к нам с папой.  После каждой тренировки я, уставшая,  мгновенно засыпала. Но было ещё кое-что, что заставляло меня, можно сказать, жить на льду, это крылья, воздушные крылья, которые я ощущала, когда прыгала, делая очередной лупс.

Чувство полёта.

Я зажмурилась.

Перед очередным соревнованием, я готовилась как всегда усердно и днями пропадала на катке, а потом пришла Татьяна Геннадьевна и сказала, что соревнование будут транслировать. Мне было страшно. Страшно, что могу подвести тренера. Страшно, что все тренировки напрасно и страшно, что мама может увидеть, какая я плохая фигуристка. Наверное, на мне тогда сказалось напряжение, но на тренировке за день до соревнования, во время прыжка, я сломала ногу. И не только ногу, я сломалась сама. Мне казалось, что на этом всё и кончится, я не могу участвовать, мама меня не увидит по телевизору, а другого такого шанса может и не быть. И тогда какая-то часть меня просто сдалась без боя. Не в моих правилах сдаваться. Но тогда мне это показалось правильным. Я ушла из спорта. Никто так и не знает причину моего ухода и придумывают всякие небылицы.

Я горько усмехнулась.

Ведь я была одной из лучших. А лучшие не уходят из-за какого-то там перелома ноги, ведь кость срастётся. А вот рана в душе не срастётся никогда.

Иногда я думаю о том, что бы было, если бы я выступила тогда. Мне ведь уже не тринадцать, и я знаю, что если  мама ушла, то вряд ли её вернёт то, что я стала выдающейся фигуристкой. Но каждому хочется в безвыходной ситуации иметь хоть маленький, невесомый, но лучик надежды, вот и я хваталась за него изо всех сил. И, наверное, до сих пор считаю, что если бы не тот перелом, всё могло бы быть иначе.

Глава 4

Следующую неделю всё проходило как обычно. Я ходила на пары, общалась с Олей и Славиком, слушала нескончаемый бред Дины. Почти забыла о встрече на вечеринке. Но всё изменил один единственный звонок. Я тогда шла домой из института, как зазвонил телефон.

- Да?

- Аня?

- Да?

- Это Татьяна Георгиевна. Здравствуй, - всё как в тумане. Стук в висках. - Ты не могла бы приехать завтра к десяти?

Казалось женщина волнуется. - Я хочу тебя спросить, не хочешь ли ты снова возобновить тренировки?

Хочу ли я этого? И почему только через четыре года тренер мне позвонила?

Я вспомнила чувство полёта. Вспомнила чувство триумфа, когда занимала почётные места. И вспомнила о маме. Тот маленький невесомый лучик,  который потух четыре года назад, начал светиться с новой силой. И, сделав вдох, я сказала:

- Да, конечно.

***

В девять утра я начала собираться. Папа не должен был ничего узнать. Поэтому я заранее сказала, что буду у Оли. Оля едет со мной на каток. Она знала всю мою историю и очень удивилась, узнав, что я возвращаюсь на лёд.

Так, коньки положила в рюкзак. Кажется, всё.

Потом встретилась с Олей на остановке, и вместе мы поехали во Дворец спорта.

- До сих пор не могу понять, как ты согласилась, - Оля задумчиво рисовала что-то на ладони.

- Сама не знаю. Просто захотелось, - я не хотела, чтобы Оля знала, что я до сих пор живу детской надеждой. Но скрыть от подруги хоть что-нибудь мне никогда не удавалось.

- Аня, это ведь не способ вернуть маму? - теперь Оля не сводит с меня своего пронзительно-голубого взгляда.

Объявили нашу остановку, и я, не отвечая на вопрос, вышла на улицу. На это Оля лишь покачала головой.

В кабинете тренера ничего не изменилось. Ну, кроме прибавившихся в количестве наград. Нам сказали подождать Татьяну Геннадьевну. Мы уже сидели тут минут двадцать.

- Извините, что заставила ждать, - в кабинет вошла женщина лет сорока пяти с короткими белыми волосами, маленького роста. Татьяна Геннадьевна подошла ко мне и протянула чуть костлявую руку. Я пожала её. Тренер мне улыбнулась.

- Рада тебя видеть, Аня.

- Я вас тоже очень рада видеть, - улыбнуться в ответ не получилось.

- Оля, - тренер кивнула Оле, которая уже протягивала ей руку. Но Татьяна Геннадьевна, как бы не заметив её жеста, отвернулась от Оли и села за стол напротив меня. Пока тренер стояла к Оле спиной, она показала ей язык. Неисправима. Я улыбнулась.

- Думаю, тренировки нужно начать прямо сейчас, и каждый день ты будешь приезжать сюда. Первые две недели придётся тренироваться одной, пока не придёшь в форму, а потом уже с Игорем, - стоп. С каким ещё Игорем?