Теперь они остались позади и, как он видел в зеркале заднего вида, погнались за ним всем скопом. Внезапно в его голове возник план, и он ни с того ни с сего замедлил ход, даже притормозил, пока скорость не упала до двадцати миль в час.
Оглянувшись, Невилл увидел, что его нагоняют, увидел приближающиеся серовато-белые рожи, налитые мраком глаза, неотрывно разглядывающие его машину и его самого.
Вдруг он судорожно вздрогнул от раздавшегося совсем рядом воя и, резко повернув голову, увидел за боковым стеклом безумное лицо Бена Кортмана.
Нога Невилла инстинктивно нажала на газ, но другая соскользнула с педали сцепления, и машина – крепко встряхнув водителя – совершила последний рывок вперед и замерла.
Пот полился со лба, когда он лихорадочно дернулся к кнопке стартера. Бен Кортман вцепился в его рукав.
Невилл с воплем оттолкнул холодную белую руку.
– Невилл, Невилл! – Бен Кортман снова тянулся к нему, его пальцы напоминали ледяные когти. И снова Невилл, отпихнув его руку, все-таки ткнул в кнопку стартера – его тело бессильно содрогалось. За спиной он слышал возбужденный визг – они подбегали к машине.
Мотор возвестил кашлем, что вернулся к жизни, а длинные ногти Бена Кортмана чиркнули по щеке Роберта.
– Невилл!
От боли его рука судорожно сжалась в кулак, и он ударил Бена в лицо. Кортман покатился по мостовой – а тем временем шестеренки завертелись и фургон рванул вперед, набирая скорость. Один из вампиров, догнав машину, прицепился сзади. Он провисел там около минуты, и Роберт Невилл смог ясно разглядеть за стеклом его пепельное лицо, сверкающие безумные глаза. Невилл направил машину к бровке тротуара, резко вильнул и стряхнул вампира. Тот пролетел над газоном, выставив перед собой руки, и со всего размаху врезался в стену.
Сердце Роберта Невилла готово было выскочить из грудной клетки. Дыхание перехватывало, тело одеревенело и похолодело. Он ощущал, что по щеке струится кровь, но боли не испытывал. Поспешно утер кровь дрожащей рукой.
Фургон вылетел на перекресток и свернул направо. Невилл задержал взгляд на зеркале заднего вида, затем посмотрел вперед. Он миновал небольшой квартал и снова повернул направо, на Хаас-стрит. Что, если они побегут напрямик, дворами и преградят ему путь?
Невилл немного притормозил, пока не увидел, что из-за угла выбегает толпа. Нажал на акселератор. Остается надеяться, что в погоню бросились все. Вдруг кто-то из них догадается о его замысле?
Он до упора нажал на газ, и фургон, встрепенувшись, рванулся вперед. Свернул за угол со скоростью пятьдесят миль в час, пулей помчался вправо.
Невилл затаил дыхание. На газоне перед его домом никого не было.
Значит, шансы еще есть. Правда, с фургоном придется попрощаться – разве успеешь загнать его в гараж?
Он прижал машину к бровке тротуара и распахнул дверцу. Обегая машину, услышал надвигающийся, как штормовая волна, вой – догоняют, они уже на перекрестке.
Придется рискнуть головой, чтобы запереть гараж. В противном случае они могут разбить генератор, который, скорее всего, еще цел – вряд ли они успели взяться за него до появления Невилла. Он помчался к гаражу со всех ног.
– Невилл!
Он невольно отпрянул – из темного гаража к нему устремился Кортман.
Они столкнулись, и Кортман чуть не сбил Роберта с ног. Невилл почувствовал, как холодные могучие пальцы стиснули его горло, ощутил у своего лица чужое зловонное дыхание. Сцепившись, они покатились назад к тротуару, и к горлу Роберта Невилла потянулась клыкастая пасть.
Он выбросил вперед правый кулак и почувствовал, что попал в горло. Услышал, как в горле у Кортмана захрипело. Но тут подоспели преследователи: первый, завывая, уже выбежал из-за угла.
Лихорадочным движением Роберт Невилл ухватил Кортмана за длинные сальные волосы и отшвырнул в сторону улицы таким мощным броском, что Бен чуть не протаранил головой дверцу фургона.
Затем молниеносно окинул взглядом улицу.
Нет времени на гараж! Он скользнул за угол дома, взбежал на крыльцо.
И, заскрипев подошвами, резко остановился.
«О господи, ключи!»
В ужасе, захватив ртом побольше воздуха, он повернулся и ринулся назад к машине. Кортман с гортанным воем привстал, и тогда Невилл, засадив коленом в белое лицо, вновь опрокинул Кортмана на тротуар. А сам молнией влетел в машину, схватил брелок с ключами.
Когда он выбирался из машины, на него бросился первый из преследователей.
Невилл, отпрянув, прижался к спинке сиденья, и нападающий, споткнувшись о его ноги, неуклюже растянулся на тротуаре. Роберт Невилл выпрыгнул из машины, перебежал газон, взлетел на крыльцо.
Он не сразу нащупал ключ от дома, и по ступенькам крыльца взбежал второй преследователь. Всем телом придавил Невилла к стене. Горячее, пропахшее кровью дыхание снова обожгло его кожу, оскаленная пасть примерялась к горлу. Он ударил вампира коленом в пах, а потом, упираясь плечами в стену, поднял ногу и толкнул ею согнувшегося от боли противника на его сотоварища, бегущего по газону.
Невилл шмыгнул к двери и отпер ее. Распахнул, скользнул внутрь, обернулся. Только собрался захлопнуть дверь, как в щель просунулась чья-то рука. Он изо всей силы нажал на дверь, пока не услышал треск костей; тогда Невилл чуть приоткрыл дверь, чтобы вытолкнуть сломанную руку наружу, и тут же снова захлопнул ее. Дрожащими руками он задвинул засов.
И медленно осел, распластался по полу. Он лежал в темноте, его грудь вздымалась и опускалась, руки и ноги растопырились, как у марионетки. На крыльце выли, барабанили кулаками в дверь, в пароксизме безумной ярости выкрикивая его имя. Хватали камни и кирпичи, швырялись ими в стены, вопили и проклинали его. Он лежал, слушая, как они с воем бомбардируют дом камнями и кирпичами.
Спустя несколько минут Роберт Невилл с трудом заковылял к бару. Половину виски пролил на ковер. Залпом выпил стакан и долго стоял, поеживаясь, держась за стол, – ноги подкашивались, в горле застрял комок, губы неудержимо тряслись.
Мало-помалу тепло виски проникало в желудок, разливалось по телу. Дыхание замедлилось, дрожь прекратилась.
И тут его снова затрясло: с улицы донесся ужасающий грохот.
Подбежал к глазку, посмотрел, в ярости заскрипел зубами: фургон лежал на боку, а они кирпичами и камнями долбили по лобовому стеклу, взламывали капот, как сумасшедшие плющили двигатель ударами дубинок, ожесточенно корежили раму. Он смотрел – и ярость заливала его душу пылающей кислотой, обрывки ругательств вырывались из горла, руки сжимались в огромные побелевшие кулаки.
Внезапно он встрепенулся, подошел к лампе и попробовал включить ее. Не горит. Он с воплем кинулся на кухню. Холодильник не работал. Невилл метался из одной темной комнаты в другую. Морозильная камера отключилась: вся еда испортится. Его дом умер.
Он вскипел. Хватит!
Его трясущиеся от гнева пальцы выбрасывали из ящика комода одежду, пока не нащупали заряженные пистолеты.
Пробежав через темную гостиную, Невилл сбросил с двери засов, с шумом швырнув этот толстый брус на пол. Услышав, что дверь открывается, они взвыли.
«Я иду к вам, сволочи!» – повторял он мысленно.
Резко распахнув дверь, выстрелил в лицо первому попавшемуся. Тот кубарем полетел с крыльца, а перед Невиллом появились две женщины в грязных изодранных платьях, норовя обхватить его своими бледными руками. Он смотрел, как задергались их тела, приняв в себя пули, потом отпихнул обеих и стал стрелять из двух пистолетов в самую гущу толпы. Его бескровные губы разорвал дикий крик.
Он стрелял и стрелял, пока не кончились патроны. Тогда он вышел на крыльцо, нанося безрассудные удары направо и налево, и чуть не спятил окончательно, когда к нему устремились только что застреленные им вампиры. Когда у него вырвали пистолеты, он пустил в ход кулаки и локти. Бодал врагов головой, пинал своими огромными ботинками.
И лишь когда его пронзила боль в располосованном плече, Невилл понял, что натворил, понял, что его порыв обречен на провал. Отшвырнув двух женщин, он попятился к двери. На его шее сомкнулись чьи-то пальцы. Он, пригнувшись, рванулся вперед и перебросил нападающего через голову. Тот упал в гущу сотоварищей. Одним прыжком Невилл снова оказался на пороге, уперся руками в дверные косяки и заработал ногами, как поршнями, – противники один за другим полетели в кусты.
