Среднего роста, крепкого сложения, кареглазый, русоволосый молодой человек, Пчелин сравнительно немного еще прослужил в КГБ. Он пришел в органы сразу же после окончания вуза с мечтами, свойственными хорошим юношам, желая всего себя отдать делу борьбы с врагами Родины, с пламенной любовью к заветам Дзержинского, понимая требования, которые предъявляются к службе государственной безопасности. Было в Пчелине то, что особенно нравилось генералу Тарханову в его сотрудниках: наряду с высокой бдительностью и способностями контрразведчика крепко развитое чувство заботы о советском человеке, гуманность и органический дар воспитателя. Чекист-воспитатель! Человек, призванный не только карать, но и заниматься «профилактикой», заботливо предупреждать некоторых неопытных и чрезмерно наивных советских людей о грозящей им опасности попасть в лапы замаскировавшихся иностранных шпионов. Не всегда нужно ждать, пока человек незаметно для себя окончательно запутается и попадет в хитро расставленные вражеские сети, порой имеется возможность вовремя вмешаться в развитие событий и спасти человека от гибели, позора и преступлений. Пчелин был горячим сторонником такой «профилактики». Но не только это определило в данном случае выбор генерала Тарханова, – в молодом чекисте имелись как раз те качества, которые при выполнении предстоящего задания могли весьма пригодиться: отличался он наблюдательностью, терпением и склонностью к анализу, которую его товарищи по работе иногда дружески вышучивали как неуместную тягу к «философствованию».
Поезд из Москвы, с которым Пчелин приехал в Пореченск, прибыл туда утром. Пчелин погулял по вокзалу, посидел некоторое время в ресторане, прошел в помещение, где таможенники привычно быстро проводили досмотр багажа, полистал книги, продававшиеся в киоске, походил, послушал и лишь потом отправился по адресу, полученному им в Москве. Инструкция генерала Тарханова была абсолютно ясной: вести жизнь частного лица, не контактировать с работниками госбезопасности, в случае нужды установить связь лишь с майором Тороповым, наблюдения и поиски вести скрытно, аккуратно, чтобы никому это не бросалось в глаза. Дело в том, что генерал Тарханов хотел не только найти лазейку на границе, но и не разглашать факт обнаружения этой лазейки. Никакого шума! Пчелин отлично понимал, что старший его начальник тайне установления маршрута вражеского лазутчика придает исключительное значение, связывая с ее соблюдением какие-то свои оперативные планы.
Городок оказался небольшим. Домик, в котором поселился Пчелин, прятался за густо заросшим палисадником.
Так начались оперативные будни Пчелина в Пореченске. Пчелин снова и снова размышлял над планом своих действий, стараясь найти в нем изъян. Но нет, каждый раз он был вынужден приходить к заключению, что все правильно: «окно», через которое с той стороны, из-за кордона, к нам пришел вражеский лазутчик, по всей видимости, должно находиться именно в самом Пореченске, где-то вот тут, поблизости от Пчелина, и все дело только в том, что он не в состоянии обнаружить тщательно оберегаемый иностранной разведкой заветный «лаз» через нашу границу. Уверенность в этом крепла в Пчелине с каждым днем. Почему? Потому, что только такой вывод объяснял то, что казалось необъяснимым: враг ухитрился проникнуть к нам, а пограничники не засекли его при переправе через реку. Еще не отдавая себе отчета в том, каким может быть характер шпионского маршрута, Пчелин тем не менее был убежден, что предчувствие не обманывает его. Предчувствие основывалось на фактах, на анализе их: вдоль границы, по берегам Буга проходит линия бдительности – с той стороны пограничники Народной Польши, с этой – советские пограничники. Прибытие агента, обнаруженного Пинчуком с женщиной-проводником в лесу, по железной дороге исключено. Стало быть, он появился сначала где-то вот тут, в самом городе, на возможность чего до сих пор не обращалось внимания, поскольку такая версия считалась невероятной.
Прежде чем ответить на вопрос, как агенты иностранной разведки могли появиться в Пореченске, Пчелин задался другим вопросом, представлявшимся ему более важным, – где они могли появиться, у кого. Заманчивой для любого разведчика в подобных случаях может быть окраина городка, – тут и тише, малолюднее, и ближе «до лясу», легче уйти дальше, не обратив на себя внимания. Пчелин внимательно изучал и самые окраины Пореченска, и людей, населяющих их, – это были в большинстве рабочие депо и различных предприятий, знающие друг друга в лицо, вместе или работающие, или проводящие досуг, заметившие бы любого чужака, появившегося неожиданно среди них. Нет, окраины отпадали. Круг сужался, и сужался к центру, туда, где за палисадниками прятались домики частных владельцев, туда, где сгрудились церкви и костелы, где всего гуще было «забегаловок» с продажей водки из-под прилавка, со случайными, порой никому не ведомыми посетителями.
Прошла еще неделя. Пчелин не переставал надеяться. Но следует признать – эти три недели ожидания, разочарований не прошли для него даром, все в нем было напряжено до предела. И наконец настало время познакомиться с какими-то фактами местной жизни, которые могли бы быть полезны в поисках. Пчелин позвонил в областное управление государственной безопасности.
Майор Торопов оказался человеком лет тридцати пяти. Спокойный, широкоплечий, с седой прядью волос, падавшей на лоб, он заполнил собой небольшую комнатку, в которой обретался Пчелин. Пришел он рано утром, как об этом и просил капитан. Выслушав Пчелина, Торопов задумался…
Где? У кого? Кто знает что-нибудь об этом проклятом «окне»? Действительно, задача не из легких. И вдруг, уже готовясь уходить, Торопов спохватился и рассказал об одном уголовном деле, о котором пока никто в городе и не подозревал. Не так давно скоропостижно скончался сторож одного из костелов, человек фанатично религиозный. Похоронили. А вскоре после этого следователь городской прокуратуры пришел к начальству и сообщил о возникших у него подозрениях. Дело в том, что как раз накануне смерти приходил тот гражданин в горпрокуратуру, несмело пытался с кем-нибудь поговорить, потом, видимо, раздумал и ушел. Подозрение следователя решено было проверить. Приняли меры… Одним словом, подтвердилось – умер сторож от отравления синильной кислотой. Сам ли решил покончить расчеты с жизнью или угостил его кто – еще не выяснено. Да и самый факт известен лишь следователю да прокурору. Жил сторож замкнуто, одиноко. Есть у него дочка, но она живет у дальних родственников в Минске, учится там в техникуме.
В тот же день капитан Пчелин наведался в прокуратуру. Листал тощую папку – «дело». В «деле» лежало всего несколько бумажек. Пчелин слушал… Проверка возникшего подозрения была произведена органами прокуратуры тайком, так, чтобы никто, в частности церковные деятели, ничего не знали. Подозрение действительно подтвердилось, однако следствие не движется: кого допрашивать-то? Врагов у человека не было, ни ссор, ни свар не замечено. Его непосредственный, так сказать, начальник ксендз Чонка относился к нему как к родному, и это известно. Кого же подозревать? А что, если сторож по какой-то не выясненной пока причине сам отравился, по собственной воле или случайно? Опять же шум получится ни к чему, только ославишь человека. Вместо пользы один вред получится.
Доводы следователя Пчелин слушал без особого внимания: своей убедительностью они лишали это событие всякого интереса для него. И вдруг он почувствовал знакомое, еще не осознанное волнение – зарождалась страшно важная мысль. Какая? Стараясь не терять спокойствия, он вежливо взял из рук следователя «дело» и принялся перечитывать подшитые в нем документы.
Новое свидание с майором Тороповым состоялось в тот же день. На этот раз говорил Пчелин.
Из того, что он видел и слышал в городской прокуратуре, можно сделать совершенно определенные выводы… Оказалось: сторож костела скончался как раз на следующий день после того, как в двадцати километрах от Пореченска, в лесу была найдена пограничниками неизвестная женщина с немецким автоматом и обнаружен другой вражеский агент, сумевший скрыться. Простое совпадение? К сожалению, в областном управлении государственной безопасности на это обстоятельство не обратили внимания. Что же делать теперь? Пчелин предупредил: никакого шума поднимать не следует, таково указание генерала Тарханова.
