— Понятно, баба есть баба. Чего с них взять? — привычно поддакнул своему шефу Проня. — А что ты конкретно хочешь ей поручить?

— Дашь ей машину, чтобы съездила на фирму. Пусть уговорит купить и эту вторую княжну — Надю, — коротко объяснил Седой. — Если потребуется, устроит смотрины девчонки в детдоме.

— Но тогда об этом может прознать Костыль, — обеспокоился Проня. — Он ведь снова будет возникать, Вася!

— А мы все свалим на Настену, — хитро подмигнул ему Седой. — Вот и стравим его с братками, они ведь за нее горой! — и, став серьезным, добавил: — Мне это на руку, раз решил с ним разделаться.

— В этом ты прав, — одобрил его Проня. — Но мне кажется, Насилий, что тебе зазнобу все же пора сменить, — тихо добавил он.

— Это почему же? — подозрительно взглянул на него Седой, так как знал, что его помощник зря слов на ветер не бросает.

— Потому, что твоя Настя слишком уж привечает Цыгана, — не глядя на шефа, тонким голоском сказал Проня. — Сам знаешь, что красавчик давно к ней шары подкатывает. Но раньше она давала ему от ворот поворот.

— А теперь что? Говори, не бойся! Знаешь ведь, что я ее не ревную, — натянуто усмехнулся Седой. — Не жена она мне, и потом — для хорошего кореша ничего отдать не жалко.

— Тебе видней, как с ней быть, — покорно склонил голову Проня. — Но все же, Василий, если они с Цыганом спелись, поменьше ей доверяй!

Он ушел выполнять задание главаря, а Седой задумался, впервые ощущая, что намек помощника на измену Насти его глубоко задел. Ведь сколько раз он подкладывал свою любовницу под «нужных людей», и никогда это не задевало его самолюбия и даже нисколько не волновало! А сейчас он испытывал, как в душе поднимается мутная волна озлобления и против Насти, и против Цыгана.

Но Василий Коновалов был слишком хитер и коварен, чтобы выдать свои истинные чувства. Поэтому, когда вошла его испытанная любовница, сверкая красотой, кокетливо выставив грудь и покачивая крутыми бедрами, он широко улыбнулся, охваченный вожделением. «Разберемся потом, — мелькнула в голове мстительная мысль, отходя на задний план. — Уж больно хороша телка!»

— Ты что-то похолодала ко мне, Настена! Лишний раз и не позвонишь, — мягко пожурил он ее, изобразив, как мог, приветливую улыбку. — А я тут тебя не забыл, хочу вот поручить дело по душе. Помнишь, о чем меня просила?

— Ну что ты, Вася? — с лица Насти исчезло настороженное выражение, и она повеселела. — Я всегда у тебя по первому зову.

— Ладно, это мы проверим после, — глядя на нее с откровенным вожделением, ухмыльнулся Седой. — Ты просила не отдавать твоих девчонок Костылю. Разве не так?

— Разве что-то изменилось? Ты же обещал одну Костылю?

— Могу и передумать! Если будешь себя хорошо вести, — полушутя ответил Седой и серьезно добавил: — Мне мокрушник, может, не нравится еще больше. Но, чтобы ему отказать, нужна альтернатива!

— Чего-чего? — не поняла Настя. — Ну и словечки знаешь. Ты у нас, Вася, прямо ученый!

— Ничего мудреного. Это значит — встречное предложение, — с важным видом объяснил Седой. — Если на девчонку Костыля найдется такой же купец, как на ее сестру, я ему тогда… вот, — сделал он похабный жест, — что покажу. Для того тебя и пригласил.

— А я подумала, что для другой надобности, — бросила на него насмешливый взгляд Настя и, привычно возбудившись при воспоминании о страстных свиданиях с ним в этом кабинете, подошла вплотную и прижалась пышной грудью.

Вместо ответа Седой резко обхватил ее своими огромными ручищами и, вне себя от охватившей его страсти, поволок к видавшему виды продавленному дивану.

— Погоди, ненормальный, дай мне джинсы снять, — горячо шепнула ему Настя, тоже сгорая от жгучего желания. — Под ними ничего нет — знала ведь, что тебе нужно.

— Не пойму, что за баба наша Настя? Не больная она на это место? — сделав похабный жест, спросил хитрый Проня у Цыгана с таким простецким видом, будто ему невдомек, что тот питает к ней страстные чувства.

— А почему ты так думаешь? — зло повел на него шальными глазами Цыган.

— Да разве сам не видишь? — с наивным выражением лица объяснил тот, чтобы спровоцировать красавца на откровенность, — Уж я-то знаю, как наш шеф ее огуливает, а она и другим не отказывает. Ей, наверное, все мало? Эта как болезнь называется?

— Ты, сморчок, брось языком трепать! — пришел в ярость Цыган. — Не то вырву его из твоей вонючей пасти, и в ж… засуну! Не посмотрю, что состоишь в холуях у Седого!

— Ну вот ты, Сашок, и обиделся, — миролюбиво посетовал Проня, продолжая свое подлое дело. — Значит, правду говорят, что и с тобой она тоже крутит. Но я, ей-Богу, не вру! Только сегодня сам ее привозил к нему… как холуй, — зло стрельнул на Цыгана узкими глазками. — А что делать, коли приказано? Ну они там и давали! Ну и крику было! Мне аж за дверью не по себе стало, — подлил масла в огонь.

— Вот даже как? Значит, Седой опять над ней снасильничал? — еще больше разъярился Цыган. — Ну я с ним сейчас поговорю! Настя нужный нам человек, а не телка, над которой можно издеваться!

— Не похоже было, чтобы насильничал, — спокойно возразил Проня. — Она, по-моему, от бабьего удовольствия орала. Как всегда, — не без ехидства добавил он своим тихим голоском.

Не в силах его больше слушать, потеряв над собой всякий контроль, Цыган ворвался в кабинет к своему ненавистному главарю. У него был такой безумный вид, что Седой, как обычно, сидевший за столом, даже приподнялся.

— Что стряслось, Сашка? — изумленно воззрился на него своими водянистыми глазами.

— А ты чего выделываешь с Настей? — крикнул ему в лицо Цыган. — Зачем над ней насильничаешь? Это беспредел!

— Неужто она сама тебе так все объяснила? — недоверчиво покачал головой Седой, снова садясь и будто бы не обращая больше внимания на то, что его соперник взбешен и еле владеет собой. — Обманывает она тебя, кореш, — добавил с сочувствием больше похожим на издевку. — Все у нас было, как обычно, по взаимному согласию.

— Врешь, Седой! Я ей верю, а не тебе! — вне себя крикнул Цыган. — Оставь ее в покое! По-хорошему говорю!

— Зачем же так горячиться из-за бабы? — сдерживая гнев, поскольку дорожил подельником и знал его отчаянный нрав, поморщился главарь. — Бери ее себе за ради Христа-Бога! Еще раз говорю: не насильничал я! Да разве мы впервой этим с ней занимались?

— Сам знаю, что не впервой, — хмуро бросил Цыган, успокаиваясь. — Но теперь она моя, Седой, и ты это учти! Иначе разойдутся наши пути-дороги.

— Крепко она забрала тебя в сети, кореш, — с деланным спокойствием покачал головой главарь, не выказывая, что в душе у него кипит злоба. — Но Настя это умеет. Раз так, можете гулять, голуби! — заключил он, отводя от Цыгана глаза, и угрюмо добавил: — Однако за то, что пыталась нас поссорить, я ее накажу.

— Говори прямо, что хочешь с ней сделать! — снова нахмурился Цыган, сжав кулаки. — Но знай: я ее в обиду не дам!

— Опять ты за свое, — с досадой поморщился Седой. — Я же сказал: гуляйте! Передай только, что отменяю задание, которое дал ей насчет второй девчонки Юсуповой. Тут уж на меня не обижайтесь!

Когда вечером Сашка Цыган рассказал Насте о своем крутом разговоре с их главарем как о своей победе над ним — о согласии больше не вставать между ними, она с сомнением покачала головой.

— Думаю, радоваться нам еще рано. Я знаю Василия: он затаил на нас зло, но этого не показывает. Пока мы ему нужны, — вздохнув, убежденно произнесла она. — Напрасно ты ему веришь!

— Может, ты и права. Придется ухо держать востро, — согласился Цыган и, вспомнив об угрозе Седого наказать Настю, спросил: — А что за задание он тебе дал? Ты ничего мне об этом не говорила.

— Этим он и купил меня, Сашенька, иначе я ни за что бы ему не далась! — с видом невинной жертвы и бессовестно привирая, ответила Настя. — Знал, подлец, что мне жаль девчонок и хочу спасти их от Костыля.