Никто, кроме Шевчука, не обратил внимания на то, что сразу же за этим от противоположного тротуара отъехал потрепанный с виду, но мощный «БМВ» и устремился вслед за тюремным «воронком». Движение в столице было уже в разгаре, то и дело по дороге возникали пробки, но, ловко лавируя в потоке попутного транспорта, «бээмвэшка» не слишком отставала от «воронка».

— Ну ты же у нас и мастер вождения! — одобрительно бросил коренастый Рябой сидящему за рулем «БМВ» долговязому Фитилю. — Тебе можно в гонках участвовать.

— А что? Это мы могем, — не выпуская изо рта сигареты, ухмыльнулся Фитиль, самодовольно скосив на него глаза. — Гублю я с вами свой талант! — И резко рванул машину вперед, чтобы успеть проскочить на желтый сигнал светофора.

В это же самое время Цыган, припарковав невзрачную с виду обшарпанную «Ладу» в проходном дворе узкого переулка за два квартала до здания суда еще с тремя крепкими парнями, готовился встретить «воронок» в условленном месте. Чтобы исключить всякие случайности, они заранее приготовили запрещающий знак «кирпич» и установили его в еще более узком параллельном переулке, также ведущем к суду, хотя знали, что «воронок» там не поедет.

Когда закончили приготовления, Цыган скомандовал подельникам:

— А теперь, братки, пора рассредоточиться! Ты, Косой, встань у таксофона и делай вид, что звонишь. Ты, Филин, бери «муху» и тащи ее на чердак. Там как раз твое законное место, — усмехнулся он и добавил: — Если увидишь, что дело пошло не так, как надо, и «воронок» уезжает, то сразу пали по кабине, не стесняйся! Мы с Курчавым останемся здесь.

Цыган и его подельник по кличке Курчавый, с веснушчатой бандитской рожей и, правда, с кудрявой, как у барана, светлой шевелюрой были одеты в рабочие комбинезоны. Взяв сумки с инструментами, они заняли позицию у открытого канализационного люка, имитируя трудовую деятельность и в то же время не спуская глаз с поворота, из-за которого должен был показаться ожидаемый ими объект.

«Воронок» уже почти достиг цели, и Шевчук, завидев переулок, куда им надо было свернуть, незаметно от водителя достал из кармана и зажал в руке толстое шило. Все им было тщательно продумано заранее.

— Ты не заметил, что машину ведет влево? Похоже, приспустила шина заднего колеса, — с озабоченным видом произнес он. — Как свернем в переулок, остановись на минутку! Я выйду и взгляну. А то, не дай Бог, спустит до обода.

— Да ничего, вроде не заметно, — ответил ему молоденький водитель, совсем еще мальчик, но, немного проехав по переулку, машину все же остановил в тенистом месте у старых тополей.

Не мешкая, удивительно шустро для своего веса, Шевчук вылез из машины, подскочил к левому колесу и воткнул в него шило до упора. Из шины тут же пошел воздух, и она на глазах стала спускать.

— Прокол левого заднего, Сева! — крикнул он водителю, подойдя к кабине. — Придется поменять. Сейчас я пришлю тебе Данилыча в помощь. Чтоб сделали побыстрее!

Взяв инструмент, шофер вылез из кабины, а Шевчук зашел сзади и, постучав, позвал своего помощника:

— Данилыч, выходь! Надо Севе помочь запаску поставить! А я тебя подменю, пока вы там возитесь.

Запертая изнутри дверь кабины арестантов открылась, и сухопарый Данилыч спрыгнул на землю, а его место возле Костыля занял Шевчук, заперев за собой дверь. Шофер с Данилычем споро поддомкратили машину, сняли спустившее колесо и стали ставить запаску. Они не обратили внимания, что неподалеку затормозила подержанная «бээмвэшка».

Цыган с Кучерявым этого только и ждали! Сделав знак Косому, они в два прыжка подскочили к работающим и, оглушив рукоятками пистолетов, крепко связали и заклеили им рты скотчем так, что те, если б даже пришли в себя, не смогли и пикнуть. Все это происходило на глазах у удивленных прохожих. Некоторые, наиболее смелые, пытались узнать, в чем дело. Но подоспевшие Фитиль со своими подельниками, показывая к месту и не к месту красные книжечки, отгоняли любопытных. Полдела было сделано!

В это время в тесном кузове «воронка» шла жаркая схватка. Костыль сделал все, как ему было сказано. Стоило Шевчуку сменить Данилыча, он сразу через голову обхватил шею молодого охранника закованными руками и попытался его задушить. Тот захрипел и стал отчаянно сопротивляться, стараясь разжать железную хватку бандита.

— Держись, Вадик! — громко крикнул его начальник, навалившись на Костыля и делая вид, что с ним борется, а на деле помогая потуже сдавить горло бедняге.

— Хватит! Он уже готов, — остановил он бандита, когда охранник потерял сознание. — Не бери лишнего греха на душу. Все идет путем!

Шевчук наспех связал своего подчиненного, достал из его кармана ключик от наручников и снял их с Башуна. Снаружи застучали в дверку кабины, и он бросился ее открывать. Но то ли из-за спешки, то ли из-за охватившего его нервного мандража он с излишней силой нажал на дверь, и старый замок заело. Произошло первое непредвиденное осложнение.

— Чего вы там чухаетесь? Помощь не нужна? — крикнули снаружи, и Костыль узнал голос Рябого. — Пошевеливайтесь!

— Дверь открыть не можем! С замком что-то, — прокричал он в ответ. — Нужна монтировка или вороток! Давай я тебя сменю, — предложил он вспотевшему от усилий тюремщику. — У меня силы побольше.

— Тут силой не возьмешь, — прохрипел Шевчук, бесполезно пытаясь повернуть рукоятку заевшего замка. — Смазать бы его, да времени у нас нет.

— Дай все же я попробую, — грубо схватил его за руку Костыль. — У тебя ничего не выходит! Если сломаю, братва снаружи поможет.

— Не сможет — дверь бронированная, — с отчаянием в голосе возразил Шевчук и осекся, заметив, что охранник Вадим очнулся и смотрит на них круглыми от ужаса глазами. Он же все слышал! Это было уже второе осложнение. Похоже было, что удача от них отвернулась.

— Ладно, пробуй, — махнув рукой, бросил Костылю Шевчук, и подскочил к лежащему на полу подчиненному. «Что же мне с ним делать? Он меня заложит, как пить дать! Его не купить, — молотком стучало у него в мозгу. — Нельзя ведь допустить, чтобы стал свидетелем!»

И Шевчук решился. Он никогда еще никого не убивал своими руками. Ему было невыносимо на это пойти, но теперь казалось, что у него нет выбора.

— Прости, Вадим! Зря ты очнулся, — вслух пробормотал он, обливаясь потом, достал острый нож, который по тюремной привычке всегда имел при себе и, зажмурившись, чтобы не видеть глаза Вадима, всадил ему в грудь.

Нервное потрясение было так велико, что убив, своего сослуживца, Шевчук продолжал стоять над ним, как истукан, не в силах пошевельнуться. Из транса его вывело то, что Костыль открыл-таки замок, и в кабину ворвались Рябой с Цыганом. Времени для поздравлений не было, и, выразив свою радость лишь тем, что похлопали Костыля по плечу, они наскоро связали тюремщика.

— Захватите нож и выбросьте по дороге! Да посильнее дайте мне но кумполу, — успел прохрипеть Шевчук, перед тем как они заклеили ему рот.

Сделав то, о чем он просил, бандиты расселись по машинам и разъехались, уверенные, что все прошло гладко и их никто не преследует.

У судьбы свои, неведомые никому законы, и ее превратности могут опрокинуть даже детально разработанные планы. Так вышло и на этот раз. Пенсионер Игнат Павлович после инсульта уже пятый год не вставал с инвалидного кресла. Зрение у него тоже было слабое. Он был дальнозорким, но быстро уставали глаза. Поэтому ему трудно было читать и смотреть телевизор. Большую часть дня он проводил у окна, а в летнее время на балконе, с интересом наблюдая за тем, что происходит на улице.

Игнат Петрович всю жизнь проработал на авиационном заводе, но его, как передовика производства и уважаемого человека, ряд лет привлекали в качестве народного заседателя в суде. Будучи участником разбирательства уголовных дел, он помнил обстоятельства многих преступлений. Поэтому, наблюдая с балкона необычное происшествие у стоявшего напротив микроавтобуса, похожего на тюремный «воронок», бывший заседатель отметил ряд несуразностей, которые его насторожили.