Недолго помявшись и посопротивлявшись, сдавалась, рассказывала. Морозов, гад такой, только усмехался, трепал меня по щеке и едва ли не в приказном порядке требовал, чтобы я выбросила подобную глупость из головы. В свою очередь привычно обзывала его "ледышкой" или "Чудовищем", и всё дело заканчивалось бурным компромиссом, в процессе которого я почему-то всегда оказывалась снизу...
Я не смогла сдержать глупой мечтательной улыбки, и администратор центрального городского ЗАГСа приняла это на свой счёт. Пришлось развеять её радость.
- Нет, спасибо, - продолжая довольно скалиться, отказалась я. Моя ладонь сразу оказалась в руке Морозова, а мой ледяной жених первый раз за утро улыбнулся.
Не знаю, возможно, на него так действует предсвадебный мандраж. Я, например, ни капельки не волнуюсь.
А, собственно, чего волноваться-то? Что нам подадут несвежие продукты на банкете в ресторане?
Так не будет его. Я наотрез отказалась от этой глупости и сама весь вчерашний день провела на кухне, нарезая, выпекая, зажаривая. Хорошо, что не одна. К тому же мне дали последние наставления как это: быть замужем. Видите ли, какое дело: все мои подруги уже давно щеголяли с кольцом на пальце, а некоторые имели детишек или выпирающие из-под одежды животики...
Никогда не думала, что смогу найти настоящих подруг. А нашла. Анютка, она же Шершень, всё время наглаживала свой животик с будущим Борюсиком младшим, чем очень пугала мужа. Борис порой сидел с таким каменным выражением лица, что не улыбаться, смотря на него, было невозможно. Валентина лишь вздыхала, крутила на безымянном пальце золотое колечко и красноречиво косилась на Кешу. Кажется, в скором времени братику придётся учиться быть папочкой...
И на этот раз подобное заявление шуткой не будет. Помню, как жаловался брат на злой розыгрыш блондинки. Оказывается, она так проверяла намерения парня. Кешке, правда, тогда было не до её проблем: они с Тимом спасали меня. Но потом... Брат почти не отходил от якобы беременной девушки и даже не зарекался об отце ребёнка.
Спустя три недели Валентина призналась. Что тогда было...
Я беззлобно подшучивала на эту тему над Кешкой тайком от Вали, а тот делал вид, что меня не замечает. Ну-ну. Надо быть слепой, чтобы не увидеть...
Одна Евгения умудрённой опытом и пеленками женщиной невозмутимо смотрела на всё это. А потом переводила взгляд на Максима с маленьким сыном на руках, и во взгляде появлялось столько любви и нежности...
Я снова расплылась в глупой улыбке, сама сжала руку Тимофея и пошла за ним в "зал ожидания", где нас попросили немного подождать, пока не оформят паспорта.
Ну, раз есть ещё немного времени, можно продолжить философствовать на тему предсвадебной горячки.
Так вот. Банкет мы устраивали дома, и там всё было давно готово к нашему возвращению. А если что-то вдруг закончится, всегда можно послать мужей в магазин...
Я тихо хихикнула и перебралась на колени к Тимофею, не боясь помять его свадебный костюм. Всё просто: не было костюма. Обычные чёрные джинсы и самая простая белая рубашка. Ну, ещё пиджак, но на улице стояла жуткая жара, наплевавшая на календарную середину апреля.
Своё платье я тоже, кстати, не боялась испортить. Когда подготовка к свадьбе только-только началась, мы с девчонками долго ходили по салонам, пытаясь выбрать нечто особенное. Но мне ничего не приглянулось, поэтому я пошла на ближайший вещевой рынок и купила лёгкий белый сарафан в пол. Потом мы сделали с ним, что хотели. То есть ограничились подгонкой длины с "макси" до "мини" и вышивкой серебряными нитями. Шила Женя. Она и раньше помогала парням с их реконструкторскими костюмами. А теперь, когда и Тим, и она забросили это дело, Женька насела на шитьё, вязание и прочие радости женской души. Сейчас у неё свой небольшой магазинчик эксклюзивной одежды. Мне она тоже предлагала создать платье моей мечты, но я почему-то отказалась.
Как ни странно, в создании и продвижении магазина ей помогла мама Максима, в конечном счёте, смирившаяся с выбором сына и теперь души не чаявшая во внуке.
Лимузины и прочая свадебная мишура аналогично отсутствовали. Я отказалась от всего, Тимофей молча поддержал. Он вообще старался не лезть, полностью доверившись моему выбору. Тем более, у отца на фирме произошёл грандиозный форс-мажор, созданный по глупости одним из подчинённых Тима. И он, как начальник отдела, пытался оперативно всё исправить. Приходил вечером домой, без сил падал на кровать и мгновенно отрубался до утра. Тимка сейчас у отца единственный человек, способный заметить собой любого сотрудника. Мой платиновый Монстр. Я же скромно разгребала завалы юридического отдела и никуда не спешила. Не знаю, как Тим, а я хочу от него детей.
- Ты чего? - заглядывая мне в глаза, озадаченно спросил Морозов. Ксения Морозова...
Это сочетание так красиво, ласкает мой слух.
Я уже сменила фамилию, так что теперь с гордостью могу зваться женой Морозильника. Прозвище в среде работников на фирме до сих пор не потеряло актуальности.
- Да вот, прикинула... - усмехнулась и уткнулась в шею парню, продолжив интимным шепотом. - Не пора ли нам серьёзно поговорить...
Тимофей внезапно напрягся. Объятия, в которых я до этого нежилась, стали больше похожи на крепкие оковы, а жилка на шее забилась чаще.
И как это понимать?
Попыталась отстраниться - не дал. Сглотнул и глубоко вздохнул. Он всегда так ведёт себя, когда собирается принять какое-нибудь трудное решение. А всё началось с примирения с отцом.
Или почти примирения.
Я тогда ещё лежала в больнице, хотя очень сильно рвалась домой, но отпускать почему-то никто не спешил. Что оказалось обыкновенной перестраховкой: больше для Тима, чем для меня. И пусть его ранение было неопасным, он потерял много крови. Это не мешало парню всё время ругаться с врачами по поводу методов своего лечения. И, само собой, в больнице он оставался только потому, что я была здесь. После моей выписки Морозов тоже, не раздумывая, свалил бы отсюда. Потому меня и держали здесь как "привязку" для него. Тем более, отец не жалел денег на наше лечение.
Оба отца не жалели.
Узнав, что Константин принимал самое активное участие в моих поисках, я несколько минут сидела с ошарашенным видом. А потом увидела его и Тима: они долго разговаривали о чём-то, сидя на лавочке под окном моей палаты - и многое стало ясно. У Константина даже лицо изменилось: в нём появилось что-то доброе. А уж когда Тим на прощание пожал отцу руку... Я в жизни не видела настолько умиротворенного человека. Как будто он скинул с плеч огромный груз.
Наверное, так и было. Но после этого разговора отношения отца и сына не то, чтобы стали по-семейному тёплыми, просто... стало легче.
Я не стала выпытывать у Тима, о чём они разговаривали. Он же делал вид, что не было никакого разговора вовсе, а через месяц сам всё рассказал. И я счастлива, что они, наконец, нашли общий язык. Тим через какое-то время даже начал снова называть Константина отцом. Помню, когда Царёв первый раз услышал такое обращение... Взрослый представительный мужчина, имеющий многомиллионный бизнес, едва не расплакался...
Морозов ещё раз глубоко вздохнул и разжал мёртвую хватку рук. Вздохнув полной грудью, я села поудобнее и вопросительно заглянула в его замершие льдинками глаза.
Он всегда объяснял свои поступки, даже когда я была готова убить его из-за выходки с Вельзевулкой. Тимофей без моего ведома отвёз её к ветеринару и стерилизовал. Потом, правда, привёл разумные доводы своих действий, и мне пришлось с ним, пусть и неохотно, но согласиться.
Интересно, как он объяснит своё странное поведение сейчас?
Я ждала, а он всё молчал.
- Тима? - не выдержала первой.
Морозов словно очнулся от спячки: вздрогнул, сморгнул и обратил на меня внимание.
