- Она меня бесит, - непреклонно заявил Тимофей и крепко зажмурил глаза. Открыл и со злостью ударил кулаком по матрацу. - Стоит ей появиться рядом, хочется злитьстерву. И пугать. Я кайфую от эмоций, которые появляются в её глазах в такие моменты. Ум-м-м... - обхватив голову руками, простонал он. - Кажется, я подсел на другой наркотик.

   - Кажется, ты просто влюбился, - констатировал Максим и облёгчённо выдохнул. Как гора с плеч. Наркотик по имени Ксюша в пределах разрешенного. Главное, теперь самому на него не подсесть. Малышка удивительна. Не похожа на других. Ну, разве только на Тима. Но это легко поправить.

   А надо ли? Отбирать понравившиеся игрушки у лучших друзей... точнее единственного друга, ради того, чтобы переспать с девушкой, не в его правилах. Красоток вокруг полно... Та же Женька, положившая глаз на Тима. Но такая, как Ксения, одна.

   Макс сломал последнюю сигарету и с горечью посмотрел на Тимофея. Он сидел с ошарашенным видом и что-то беззвучно шептал. Похоже, пытался просчитать, какподобное могло случиться и случилось ли вообще.

   Глава 8. Прости, если сможешь.

   Работу я сдала в пятницу, после окончания второй пары психологии. Зная повадки Ознобина зачитывать подобные характеристики вслух (уже успела наслушаться в понедельник), быть опозоренной перед половиной института второй раз не хотелось.

   - И могу я узнать, что это? - поинтересовался психолог, когда ему на стол легли два листика. Один из них был титульным.

   А чего он хотел? Третьего тома "Войны и мира"? Пообщался бы с Морозовым сам, посмотрела бы, сколько он напишет.

   В целом, подводя итоги нашей совместной двенадцатидневной работы, я поняла одну удивительно неприятную вещь. Всю информацию о моём напарнике можно было изложить парой слов: Морозов - козёл! Говорят, краткость - сестра таланта. В моём случае просто не было выбора. Всю неделю Монстр ни разу не попадался на глаза: в институте отсутствовал, ко мне домой не заглядывал. А я больше не собиралась навещать его - одного визита на чудо-чердачок хватило. Ждать, пока Его Величество очнётся и вспомнит о нашей работе, я не собиралась, поэтому отправилась сдаваться в одиночестве. Смольного, кстати, после чердака я тоже не видела. Совпадение?

   - Это психопортрет Тимофея Морозова! - гордо заявила я Ознобину и развернулась, намереваясь уйти.

   - Постойте, Родионова. Разве Вы не должны были работать на пару с Морозовым?

   - Должна, - кивнула я, мысленно удивляясь, какая хорошая у Ознобина память. Ладно, мою фамилию он мог прочитать на титульнике, но помнить того, с кем должна была работать... Нет слов. Я имею в виду, приличных.

   - К сожалению, господин Морозов куда-то исчез, а ждать, когда же он соизволит дописать и сдать свою часть работы... У меня на это нет времени.

   - Исчез, говоришь?.. - психолог задумчиво потёр подбородок, пару секунд всматривался в меня. Потом перевёл внимание на мою работу и указал на стул перед его столом.

   - Садись. Раз такое дело, проверю сразу - выскажу своё мнение.

   Я внутренне возликовала, плюхнулась на стул и поняла, что мне страшно. Нет, страх был не похож на тот, который возникал рядом с Морозовым. Это была самая обычная боязнь получить "двойку" и весьма нелестное мнение относительно моих писательских талантах.

   Осторожно, исподлобья посмотрела на лицо Ознобина и вжала голову в плечи. Психолог сидел с таким неописуемым выражением... Это не просто "двойка". Это - "кол с минусом"!

   - Что ж... - спустя всего-то десять минут (настрочено-то всё за пятнадцать), Ознобин оторвался от изучения моего шедевра. По-моему, он раз десять перечитывал. Я ж вроде ничего такого там не писала. Просто изложила на бумаге своё мнение, сложив воедино все случаи общения с исследуемым объектом.

   - Так плохо? - пискнула я.

   - Плохо... - эхом повторил психолог, и у меня перед глазами моментально вспыхнула картинка, как я сдаю Ознобину экзамен...

   - Это великолепно! - в порыве эмоций Виктор Михайлович подскочил на ноги, оббежал стол, вцепился в мои плечи и затряс, как ненормальный. Меня сразу же замутило, а мир поплыл перед глазами. Но переполненное радостью:

   - Родионова! Однозначно пять! Дай я тебя расцелую! - быстро привело в чувство.

   Зажмурилась и забрыкалась необъезженной лошадью. Оказалось - зря. Ознобин просто пошутил.

   - Дабы не сидела с кислым видом, - скрывая насмешку, пояснил преподаватель и вернулся на место.

   - Зачётка с собой? - невинно поинтересовался психолог, беря ручку.

   - Эмм... - выдала я в ответ. Не успела отойти от шутки с поцелуями, а тут новое микропотрясение.

   - Это "да" или "нет"? - вопросительно изогнув бровь, уточнил преподаватель.

   - Да! То есть, нет! - выпалила я. Как дура, ей Богу. М-да... А почему, собственно, только "как"? Ксения Станиславовна, теряешь хватку. Ты ещё покрасней...

   - Ладно, зайдёшь как-нибудь за автографом.

   - Можно идти? - осторожно уточнила я. Желания смотреть, как мою работу разбирают по кусочкам, не было, а препод снова погрузился в это увлекательное занятие.

   Ознобин недовольно оторвался от текста, посмотрел на меня, словно на душевнобольную психопатку с ножом в руке, вздохнул и изобразил жест "свободна".

   Я кузнечиком вскочила со стула и тут же села обратно. Стало до одури интересно: за что же мне обломилась пятёрка?

   - Виктор Михайлович.

   - Появились вопросы? - наш психолог привычно проницателен и зрит в корень. О нём по институту уже ходят слухи. Да что там! Его сам ректор обходит стороной. Говорят, они что-то там не поделили или на что-то поспорили. В итоге, ректор проиграл и теперь...

   - Ну? Родионова, я весь во внимании, - недовольный голос преподавателя вернул меня в реальность. Да-да, ведь сейчас трачу его законное время отдыха. Сегодня пятница, вечер и вместо того, чтобы...

   - Ксюша!

   - Я! - непроизвольно вырвалось у меня.

   - Так-то лучше, - улыбнулся мужчина. - А то летаешь где-то в облаках. Так что ты хотела узнать?

   - За что мне "пять"?

   - За искренность и терпение. А ещё за самую точную характеристику Тимофея. Ни один психолог, ну кроме меня, ещё не давал настолько точного описания.

   Мои брови непроизвольно полезли на лоб, а рот открылся в немом вопросе. Что значит "кроме меня"? Они что, знакомы?

   - Не смотри на меня таким кровожадным взглядом, - опасливо попросил Ознобин.

   - Вы знаете Морозова?

   - Я всех студентов знаю. Изучал их личные дела, - навесив улыбку, выкрутился препод. Это ему кажется, что выкрутился.

   - Виктор Михайлович, - прищурив глаза, упёрла руки в преподавательский стол и начала медленно подниматься. Наверное, со стороны это выглядело смешно. Я, хрупкая мелкая студентка, пытаюсь наехать на здоровенного мужика, который и бровью не повёл. Прям как Морозов, когда начинаю ему угрожать. Морозов? Да быть этого не может!

   - Этот урод сдал Вам работу? - вопрос я прорычала.

   Ознобин удовлетворительно кивнул, и я упала обратно на стул. Скрестила руки на груди и начала пыхтеть, как простуженный паровоз.

   - Вы, Ксения, слишком эмоциональны для той сухонькой характеристики, которую написал Тимофей.

   - Потому что он козёл... - под нос буркнула я. Ознобин услышал. Хмыкнул, снисходительно посмотрел и рассмеялся. С этим бархатным смехом ему только девушек соблазнять. Ненавижу таких самоуверенных мужиков.

   - Можно вопрос? - хмуро поинтересовалась я. Психолог прекратил раздражать меня неожиданным весельем и принял серьезный вид:

   - Если только один. Время позднее уже, - и демонстративно вскинул руку, на которой болтались дорогущие часы. Это что, ко мне клеится преподаватель? Чур-чур-чур! Не может быть! Хотя насчёт времени он прав: за окном давно стемнело и повылезали всякие маньяки, типа того же Морозова.