Банкирский дом Мак-Фина попросил суд указать в постановлении, что подсудимый обязан троекратно представить суду свой стул.

Суд постановил ограничиться двукратным представлением стула.

Относительно экспертов суд не пришел к единому мнению; было вынесено два постановления: согласно первому, требовалось призвать двух химиков для анализа конечного продукта и двух врачей для оценки состояния, в каком находится кишечный тракт подсудимого; согласно второму, требовались два опытных писца для проверки подписей.

Обвиняемый попросил о свидании с женой.

Леди Сент-Хьюберт тем временем составила прошение, в котором умоляла не лишать ее общества супруга.

Сторона истца этому воспротивилась. Суд удовлетворил требование истца.

Леди Сент-Хьюберт подала жалобу в верховный суд, ссылаясь на то, что никакой закон не освобождал ее мужа от исполнения супружеских обязанностей. Верховный суд удовлетворил жалобу, но лишь в той части, которая касалась совместного проживания обвиняемого и его жены.

Судебные издержки каждой из сторон составили к этому моменту по триста фунтов стерлингов.

Сторона истца потребовала дать обвиняемому рвотное.

Обвиняемый возразил, ссылаясь на опасности, какими эта мера грозит его здоровью, и на бесполезность рвотного ввиду того, что процесс пищеварения давно закончился.

В конце концов сэр Сент-Хьюберт подал апелляцию на все судебные решения по его поводу, и верховный суд, ввиду имевших место нарушений законности, удовлетворил требования обвиняемого; решено было приставить к нему на месяц двух стражей, которые бы не сводили с него глаз и надзирали за состоянием его здоровья.

Постановление верховного суда предусматривало все мыслимые и немыслимые осложнения; оно занимало тридцать восемь страниц. Весь Лондон только о нем и говорил.

Банкирский дом Мак-Фина мечтал о поносе; однако господин Сент-Хьюберт оставался тверд.

Спустя семнадцать дней он наконец осчастливил заинтересованных лиц обильным стулом. Плоды его трудов были подвергнуты анализу; векселя там не обнаружилось.

Лондон ждал второго стула: билета не оказалось и там.

Банкирский дом Мак-Фина потребовал предъявления счетных книг ответчика и предъявил свои собственные. В них значилось, когда был выписан спорный вексель и когда истекает срок его действия. Господин Сент-Хьюберт со своей стороны предъявил книги, где значилось, что по векселю уплачено.

Тогда от него потребовали предъявить сам оплаченный вексель; он возразил, что в его банкирском доме принято сжигать оплаченные векселя.

Это дело занимало Лондон целых два месяца; тамошние доморощенные политики утверждали даже, что это происки господина Питта, который таким образом отводит внимание общества от одной рискованной банковской операции, принесшей ему десять миллионов прибыли. Банкирский дом Мак-Фина потерял на всем этом тридцать две тысячи фунтов стерлингов: две тысячи стоил вексель, а тридцати тысячам равнялись судебные издержки.

Представители банкирского дома Мак-Фина утверждали, что леди Сент-Хьюберт, движимая супружеской любовью, утаила от стражей первый плод мужнего пищеварения; две недели кряду лондонская публика забавлялась обсуждением тех способов, к каким прибегла она в этом случае.

Сколько же раз был обманут истец — один или два?

Жертвой очень забавной проделки стала милейшая певичка мадемуазель А… Однажды утром она просыпается в обществе юного повесы, каких много: за большие деньги он получил право ее убаюкать. Сей блудный сын встает с постели и оставляет на ложе любви два банковских билета.

Он уходит; ей его недостает; она переводит глаза на билеты и боится, что обошлась ему слишком дорого. Когда она заметила свою ошибку, юный незнакомец был уже далеко.

Он расплатился векселями дантиста Дезирабода.

Воздаяние, пожалуй, справедливое.

Вы выдаете дочь за порядочного человека.

Он вам поклялся, что вовсе не имеет долгов.

Через две недели после свадьбы от приданого нет уже и следа.

Отсюда мораль: матери, не торопитесь выдавать дочерей замуж. Дождитесь того дня, когда мы расскажем, как наводить справки о женихах.

Никогда никому не передавайте, никогда не пересылайте, никогда не оставляйте без присмотра расписку в получении денег.

Помните о деле Румажа[44].

Вот мошенничество частое и отвратительное, жертвами которого становятся, к несчастью, простолюдины, которые не прочтут нашей книги.

Вам, должно быть, приходилось видеть на стенах парижских домов неизвестно откуда взявшиеся листки белой бумаги в черной рамке.

Афишки эти сообщают, что на улице Квашни, Ткачества или Циферблата есть дом, где подыскивают места для ремесленников, слуг, привратников, выкупают ломбардные билеты, и проч., и проч.

Желая разоблачить этих разбойников, торгующих воздухом, мы посетили одно из таких почтенных заведений.

Вообразите темный проход между домами, лестницу, на ступени которой налипло столько грязи, что, если ее соскрести и свалить в одном месте, получится насыпь шести футов в вышину и трех в ширину, которой позавидует любой мастер фортификаций.

Откройте дверь, закрывающуюся на задвижку, и глазам вашим предстанет господин с всклокоченной шевелюрой и грязными руками; перед ним столик, за каким сидят обычно общественные писари перед дверью судебной залы.

Когда несчастный провинциал приезжает в Париж в поисках места, он, доверившись афишкам, которые пятнают стены наших домов, отправляется в подобное заведение. Хозяин открывает толстую книгу, заносит в нее фамилию, имя и адрес просителя, а также некоторые другие сведения о нем; а затем этот местоискатель платит три франка за месяц или тридцать шесть франков за год.

Мошенники, заводящие подобные конторы, обманывают и господ, и слуг: первым они сулят идеальных лакеев, вторым — златые горы; они снимают с одного поля два урожая и сбивают с толку несчастных тружеников, которые, пленившись их обещаниями, покидают родные края и почтенное ремесло ради Парижа, где месяцы напролет сидят без куска хлеба и в конце концов идут на преступление.

Имей хозяева этих заведений ту цель, какую они объявляют в своих афишках, они были бы достойны поддержки, однако на три десятка таких контор найдется одна, самое большее две сравнительно честных.

А уж когда дело доходит до предложения выкупить ломбардный билет, это самое настоящее воровство, чистый грабеж, который даже трудно себе представить.

Ломбард ссужает деньгами под заклад вещей из двенадцати с лишним процентов (смотрите в третьей книге раздел, посвященный ломбардам). Понятно, что тот, кто предлагает выкупить ломбардный билет, сам занимается ростовщичеством, причем якобы на законном основании.

Впрочем, если послушать почтенных хозяев этих заведений, окажется, что их деятельность полезна по тысяче причин! В ораторском мастерстве им не откажешь.

Прекрасно одетый молодой человек является к мадемуазель Б…, актрисе Французского театра; для первого знакомства он оставляет на камине у красавицы три банковских билета по тысяче франков каждый.

Его принимают с величайшим радушием; его находят прелестным. А сколько увлекательных тем для беседы!

Тем временем молодой человек, внезапно посерьезнев, достает из кармана расписку на гербовой бумаге и подает ее хозяйке дома с просьбой подписать. «Неужели вам нужна расписка?» — с улыбкой спрашивает актриса.

«Мадемуазель, я вам принес от господина П***, нотариуса, четвертую часть годовой ренты, которую назначил вам господин граф де ***».

Злосчастные актрисы! Злодейские письмоводители!

К сведению простофиль (должен же кто-то позаботиться и о них).

В праздничные дни за парижскими заставами, да и на улицах самого Парижа вашему взору предстают люди, которые, используя вместо стола собственную шляпу или доску, положенную на небольшие козлы, завлекают прохожих азартными играми, устроенными так ловко, что кто-то из игроков непременно выигрывает. Как бы свято вы ни верили в собственную удачу, не вздумайте поставить на кон ни единой монетки.