Кто, не попробовав себя в роли командующего на войне, берется критиковать действие командного состава, должен сначала хорошенько изучить военную историю. А я, со своей стороны, пожелал бы этим людям самим хоть раз поуправлять крупным сражением. Испытав на себе все переживания и страхи, связанные с лихорадочно меняющейся обстановкой и тяжелым бременем личной ответственности, эти критиканы, безусловно, стали бы вести себя значительно скромнее. Для истинного солдата нет ничего почетнее и тяжелее, чем быть во главе целой армии или даже всего войска.
Поздно вечером в Лёбау поступило сообщение о том, что 1-й резервный корпус достиг Вартенбурга. Перед 17-м армейским корпусом находился 6-й армейский корпус русских, потерпевший поражение 26 августа близ Гросс-Вёссау и отступавший через Ортельсбург в район южнее Бишофсбурга. Преследовали его лишь отдельные части 17-го корпуса, а главные силы этого корпуса располагались 27 августа в окрестностях Менсгута.
28 августа 1-му армейскому корпусу нужно было занять Найденбург. Между тем он уже, не дожидаясь приказа, по собственному почину, повернул в этом направлении. 20-й армейский корпус продолжал наступление, начатое еще накануне; особенно быстро продвигалась 41-я пехотная дивизия. Атаковать Хоенштейн было поручено 1-й ландверской[3] дивизии. 1-й резервный и 17-й армейский корпуса, обезопасив себя от возможного удара русских со стороны Ортельсбурга, должны были сосредоточиться в районе Алленштейна – Пассенгейма.
Ранним утром 28 августа мы выехали в деревню Фрёгенау и остановились под открытым небом у ее восточной окраины. С 1-м армейским корпусом нас связывала тонкая ниточка полевого телефона, с другими воинскими соединениями связи вообще не было.
Первые сообщения с места боев не особенно радовали. И хотя Найденбург захватить удалось, атака 41-й пехотной дивизии на Ваплиц, предпринятая под покровом тумана, была с большими потерями отбита, и дивизия окопалась западнее этого города, в тревоге ожидая контратаки русских. По моему распоряжению к ней выехал в автомобиле штабной офицер связи, который нашел ее изрядно потрепанной. Ополченцы, воевавшие близ Мюлена, топтались на месте; это ставило под угрозу правый фланг 20-го армейского корпуса, вздумай противник перейти здесь объединенными силами в наступление. Тогда сражение могло затянуться, что позволило бы Ренненкампфу прийти на помощь 2-й (Наревской) армии Самсонова. Но против 41-й пехотной дивизии враг ничего не предпринял, и 1-я армия Ренненкампфа не тронулась с места.
После полудня обстановка еще больше изменилась в нашу пользу. Западнее Хоенштейна 3-я резервная и 37-я пехотная дивизии очистили от неприятеля значительную территорию, а Гольцевская ополченческая дивизия, спешно переброшенная из Шлезвиг-Гольштейна, вошла в Хоенштейн. Во вражеских позициях обозначились зияющие бреши. Генерал фон Гинденбург выехал со штабом в Мюлен. По дороге нам встретились нескончаемые колонны русских военнопленных, которые отправлялись в тыл под охраной. Производили они довольно неприглядное впечатление.
Вечером мы перебрались в Остероде. Уже не было никаких сомнений в том, что сражение мы выиграли. Но можно ли было считать это полным разгромом русских, мы еще не знали. Между тем 1-й армейский корпус получил приказ отправить сводный отряд в Вилленберг, туда же мы перебросили 17-й армейский корпус: нужно было лишить русских возможности к отступлению.
В течение ночи мы узнали подробности с мест боев. 13-й армейских корпус русских, продвинувшись от Алленштейна к Хоенштейну, серьезно потеснил ополченцев. Наш 1-й резервный корпус вышел в район Алленштейна и при дальнейшем движении замкнет кольцо вокруг 13-го корпуса противника и покончит с ним. В это же время 1-й и 17-й армейские корпуса отрежут пути отхода остальным частям противника.
29 августа в первой половине дня я решил отправиться в Хоенштейн, чтобы разобраться с ситуацией. Дорога пролегала через поле недавнего боя, и открывшаяся картина потрясла меня. Восточнее Хоенштейна сбились в одну кучу маршировавшие немецкие колонны и толпы русских военнопленных. С трудом удалось навести порядок.
Битва заканчивалась. 3-я резервная дивизия глубоко вклинилась в оборонительные порядки противника, достигла населенного пункта Мушакен, восточнее Найденбурга. Здесь неоднократно пытались вырваться из окружения отступавшие в панике русские. Особенно ожесточенные схватки происходили 30 августа, однако они уже не могли что-либо изменить в окончательном итоге сражения.
Генерал Самсонов застрелился. Пленные русские генералы были доставлены в Остероде и предстали перед генералом фон Гинденбургом. Цифры, касающиеся количества убитых, раненых, пленных и военной добычи, хорошо известны и многократно упоминались в соответствующей литературе. Широко распространявшиеся истории о том, что русских тысячами загоняли в непроходимые топи на верную гибель, – сплошное вранье. В той местности, где проходил заключительный акт трагедии, болот нет и в помине.
Так закончилась одна из самых блестящих военных операций в истории человечества. Войска, неделями терпевшие неудачи, совершили настоящий подвиг, покрывший славой не только командование и войска, каждого офицера и солдата, но в первую очередь нашу великую отчизну.
Германия и Австро-Венгрия ликовали, мир хранил молчание. По моему предложению эту Восточно-Прусскую операцию назвали «сражение при Танненберге» в память о Грюнвальдской битве (1410), когда немецкий Тевтонский орден потерпел сокрушительное поражение от объединенного литовско-польского войска.
Но по-настоящему радоваться великолепной победе я был не в состоянии: слишком велико было пережитое нервное напряжение, вызванное постоянной угрозой нападения со стороны армии Ренненкампфа. И все-таки мы страшно гордились своим свершением. Успех явился результатом удачного прорыва позиций неприятеля и его окружения, несгибаемой воли к победе и трезвого расчета.
В протестантской церкви Алленштейна генерал фон Гинденбург и я отслужили благодарственный молебен.
Меня наградили Железным крестом 2-го класса, которым я всегда гордился. Вспоминая Льеж и Танненберг, я по сей день испытываю глубокое удовлетворение. За долгие годы войны Железный крест 2-го класса несколько утратил свою былую ценность, что достойно сожаления, но вполне объяснимо. Тем не менее всякий, получивший заслуженно этот орден, должен, не стесняясь, с гордостью носить его.
Времени отдохнуть и хотя бы немножко расслабиться у меня не было. Требовалось готовить войска к дальнейшим походам. Только что окончив одно сражение, уже готовиться к следующему – задача нелегкая.
И хотя Ренненкампф – вероятно, под впечатлением разгрома Наревской армии Самсонова – и оттянул на несколько километров свои передовые части, он, судя по всему, не собирался покидать территорию между рекой Прегель и Мазурскими озерами. 8-й немецкой армии предстояло вновь вступить в бой и для этого сосредоточить все наличные силы. Для осуществления замысла с запада нам в подмогу были переброшены по железной дороге дополнительные воинские соединения, разгрузившиеся в районе Алленштейна – Эльбинга. В это время подразделения самой 8-й армии заняли исходные позиции на линии Вилленберг – Алленштейн. Немногочисленный заслон оставили близ Зольдау; этим подразделениям надлежало вторгнуться в Польшу с выходом к Млаве.
По окончании перегруппировки и сосредоточения войск намечалось атаковать позиции Ренненкампфа по всему фронту от Прегеля до Мазурских озер с охватом его левого фланга с юга. Войска нашего правого фланга должны были обезопасить армию со стороны Августова и Осовца, куда ожидалось прибытие вражеских войск. Объединенные силы 8-й армии наносили удары по позициям русских тремя группами: у Мазурских озер, восточнее Лётцена и в направлении Лыка.
Выдвижение войск на исходные рубежи началось 4 сентября. Уже 7 сентября перед сильно укрепленными позициями русских на линии Велау – Гердауен – Норденбург – Ангербург (между Прегелем и Мазурскими озерами) были сосредоточены Гвардейский резервный, 1-й резервный и 20-й армейский корпуса, которые согласно плану перешли в наступление через два дня. Развивалось оно для нас не очень благоприятно: русские беспрерывно контратаковали.
