Свои действия генеральный обставлял так, что к нему трудно было придраться. Он заявлял, будто ничего не решает сам. Будто решает промысловый совет или весь коллектив.
Как "решает" коллектив, мы видели на примере опроса - уходить из тропиков или оставаться. А вот как "решает" промысловый совет.
- Капитан Красноженов, - говорил генеральный по селектору, - думаю, нам целесообразно пойти в такой-то район. Ваше мнение?
- Учитывая такие-то факторы, - отвечает капитан, - может быть, повременить с отходом?
- Ни черта вы не понимаете! Следующий!
- Что-то рациональное есть в предложении Крас-, ноженова, - начинает второй капитан.
- Своим умом надо жить! Следующий!
А следующий уже не хочет получать оскорблений.
И все остальные не хотят. Они отвечают:
- Ясно, идем в такой-то район.
Пятьдесят три человека! Это капитаны, штурманы, жировары, матросы люди флотилии, которые рассказали мне о ее жизни.
Сотни страниц! Это письма в редакции, протоколы собраний, приказы, акты, постановления, жалобы, справки, характеризующие жизнь флотилии, с которыми я познакомился.
Жирзавод, мучная линия, каюты, трюмы, морозиль-j ня, камбуз, санчасть, машинное отделение, палубы - всю территорию, где работают и живут китобои, я осмотрел и изучил.
Я видел китобоев - жизнерадостных и сильных, поэтов и романтиков с глубокой верой в идеалы Родины, каждодневно совершающих подвиги во имя ее славы.
От имени двух тысяч моряков Флотилии они просили передать: "На китобоев Родина может положиться.
Все вынесут китобои для ее счастья".
Но китобои - гордые люди Матрос Станислав Черных на профсоюзном собрании заявил: "Мы устали не от физического напряжения. Мы устали от гнета капитана и не желаем больше нести этот гнет".
Капитан вызвал Черных "на ковер" и сказал, что в следующий рейс "уставшие" не пойдут.
Забыл он, на какой земле вырос, кому должен служить, кто поднимал его по лестнице славы. Забыл о советских людях...
Прошел год. Прославленная китобойная флотилия подходила к Одесскому порту после восьмимесячного юбилейного рейса. Но не били в приветственных залпах гарпунные пушки, как в прошлые годы. Не было не только приветственных залпов. Не было и прежних генерального капитан-директора, его заместителя по политической части, являвшегося одновременно секретарем парткома, и главного врача. Они были сняты с работы и сурово наказаны.
Перед выходом в юбилейный рейс снова бурлила флотилия. Люди радовались, но этой радости что-то мешало. Что-то словно царапало, неотчетливое, неясное, тревожное, за что никак нельзя было ухватиться, нельзя было понять, что мешает торжеству.
А потом один из приверженцев старого руководства сказал: "Посмотрим, какие расчетные книжки вы привезете женам со следующего рейса. Так ли будете радоваться, как сейчас".
И кое-кто приуныл. Люди знали, в течение многих лет на капитанском мостике стоял человек, который все мог. Ну, пусть терпели от него, пусть невмоготу порой становилась его жестокость, но опыт у него большой, чутье старого охотника, и без плана не возвращались. А ведь бить китов - не лес в тайге рубить.
Надо уметь найти их. Недаром некоторые капиталистические страны продали свои флотилии: не могут найти китов.
А как-то будет теперь? Уж очень застенчив и мягкотел новый капитан-директор Борис Макарович Моргун.
Перед выходом в рейс в Одесском доме ученых состоялась партийная конференция китобоев Со всех судов прибыло сто пятьдесят два делегата. Отчитался партком. Начались новые выборы. По традиции предполагалось, что секретарем парткома будет избран новый заместитель генерального капитан-директора по политической части. Да и обком партии, знали уже люди, рекомендовал его на этот пост.
Вышел на трибуну. Робкий какой-то, говорит неуверенно.., Яроцкий... Владимир Степанович, тридцать шесть лет... окончил политехнический институт, работал инженером на заводе по ремонту китобойцев...
в последнее время - председателем райсовета Центрального района Одессы... Взысканий не имеет... Вот и все. Может, вопросы будут?
Вопросов не было. Не понравился. Поднялся один из китобоев и сказал: "Разве из полтыщи коммунистов флотилии, хорошо знающих людей и специфику промысла, мы не можем найти достойного секретаря парткома? Зачем же выбирать нового человека?"
При тайном голосовании В. Яроцкий в партком не прошел.
Флотилия вышла в рейс. Двадцатый, юбилейный рейс. Босфор... Дарданеллы... Суэцкий канал, Краснов море. Наконец достигли района Антарктики. По докладу старого руководства знали, что китов там много.
Китов не оказалось. Вело разведку поисковое судно, летал над океаном вертолет, два десятка китобойцев бороздили пустынные воды. Хоть бы какой захудалый кашалотишко для взбодрения духа! Утро, а уже рябит в глазах от неотрывного прошаривания гривастых волн. Хоть бы один... И вдруг чуть испуганный крик помощника гарпунера Николая Порожнякова:
- Справа по траверзу фонтан!
Будто вздрогнул крутобокий китобоец- первый кит на всю флотилию. А если сорвется, уйдет! Его так ждут. Ждут - от капитан-директора до дизелиста Виктора Кравца. Сейчас в эти минуты все китебойное счастье - в руках гарпунера Селецкого...
Прошел по перекидному мостику к пушке. Вроде спокоен. Да его и не угадаешь - всегда невозмутим.
Сейчас вся команда работает на него. В казенную часть пушки заталкивается гильза с зарядом. Двое матросов со ствола загоняют гарпун. Ничего себе штучка - семьдесят кило. На его конец навинчивается граната с пороховым зарядом. Теперь китобоец к бою готов. Гарпунер застыл у пушки, судно чутко ловит его команды. Вот чуть повел рукой вправо - помалу работай "права руля". Еще чуть... Звонки - своя домашняя морзянка от гарпунера на ходовой мостик: длинный - "полный вперед", короткий - "стоп, машина". Китобоец, будто охотник, подкрадывается к дичи. Тут уже не удача - искусство, опыт, слаженность команды: все то, что зовется китобойным промыслом.
Голова у кита побольше нашей: тоже, поди, смекает что к чему. Как к нему подойти, усечь момент для удачного выстрела? Не только для всякой породы китов свой маневр, но каждая особь тоже "индивид":
характер, повадки - голыми руками не возьмешь. Сейвала, к примеру, лучше брать на малом ходу, финвала - на полном. Есть киты - "спортсмены", "водолазы", "ходовые". Это уже своя терминология, пущенная гарпунером. За десять лет плавания китобоем, из коих семь у гарпунной пушки, - хоть диссертацию о китах защищай. Да и рука в порядке: есть в анкете Селецкого фронтовой пункт: "Наводчик минометного расчета", потому, наверно, и тут, в море, промахов почти не бывает.
Гарпунер на китобойце - человек особенный: промах, и летит в трубу многочасовой тяжелый труд нескольких десятков твоих товарищей. Гарпунер в особом почете. А чего это стоит! Бывает, по суткам крутится у пушки, каждую минуту может быть нужен.
А нервы? Нейлоновые надо иметь. За иным китом полдня ходишь: не подпускает, да и только. Фонтан дал - нырнул, где появится - неизвестно. Ходишь за ним - приноравливаешься: по скольку сидит, далеко ли, в какую сторону отходит. А потом еще на лине потаскает, если ранишь. До километра вымотает линя.
А случается, уйдет - хоть рубаху на себе рви.
...Это был кашалот: только он дает фонтан в одну струю. Уже час идет охота. Вот уже осталось с полмили. Звонок - застопорить машину. Видны "блины" - разводья в местах погружения кита. Ближе, ближе.
Уже видна туша. Ну же, гарпунер, что медлишь? Нет, рано - метров на пятьдесят подпустить, чтоб наверн-ша. Качает. Надо чутьем или чем хочешь, но ухватить эту единственную точку в пространстве, с которой гарпун точно пойдет в цель. И передержать нельзя: вот-вот нырнет.
Припал к прицельной планке. Ну, Георгий, на тебя Европа смотрит! Грохот выстрела. Наповал. Теперь гарпунер может спокойно утереть со лба пот. Подтянуть кита к борту, пришвартовать цепями, накачать, как мяч, воздухом, чтобы оставить на плаву и продолжать охоту, - это дело палубной команды.
