– Естественно, – не моргнув глазом соврала Татьяна. – Все в восторге, народу особенно слоган понравился.

– Да-да, я помню. «Красавиц замуж не берут», – зловеще процитировал один из заказчиков. – Мы, к сожалению, тогда поверили вам на слово. И сами проверили эффективность вашего сомнительного девиза только сейчас. Выяснилось: он вызывает исключительно негативные эмоции. Тридцать семь процентов ответов: «Не куплю ни в коем случае». И двадцать девять – «скорее не куплю». И это вы называете удачным слоганом?!

– Я не знаю, что у вас была за выборка, – продолжала защищаться Садовникова, – но женщинам моя реклама реально нравится. Ее вся страна цитирует!

– Вот именно, – злобно кивнул парфюмер. – Цитирует. Но крем при этом не покупает!

– Ты занималась чистым искусством, Таня, – укоризненно вставил свои пять копеек генеральный директор, – но у нас не музей и не театр. Мы должны деньги зарабатывать.

– Ну чего вам стоило, – почти жалобно произнес производитель крема, – написать, что именно наш крем превратит любую женщину в красавицу?! И снять в ролике не прыщавую девочку-подростка, а какую-нибудь фотомодель?

– Потому что это было уже сто миллионов раз!

– И всегда работало, – тяжело вздохнул второй парфюмер. – А вы нас разорили. Мы будем возврата денег требовать. Хотя бы тех, что ушли на разработку рекламной концепции.

– Ваше право, – не стал возражать Танин начальник. Кивнул на Садовникову: – Мы будем из ее зарплаты вычитать.

Тане кровь ударила в голову. Она запальчиво произнесла:

– А вам не приходило в голову, что дело не в рекламе? Что банально ваш крем просто дерьмо?!

Производители не обиделись, тут же парировали:

– А вам не приходило в голову, что мы за то и платим: чтоб вы из дерьма конфетку делали?!

– Да, Татьяна, – тяжело вздохнул ее непосредственный начальник. – Не доросла ты еще до карт-бланша, до полной свободы. Так что с руководства проектами я тебя снимаю. Будешь рядовым копирайтером. Причем с испытательным сроком. Иди. Приказ я подготовлю.

– Не надо, – отмахнулась она. – Я лучше сама. Заявление об увольнении напишу.

– Препятствовать не стану, – поджал губы шеф.

Вот и благодарность за то, что помогла она миллионам российских женщин почувствовать себя увереннее, красивее, успешнее!

Тем же вечером Таня описала в своем блоге последние события. Горько резюмировала:

Мир, особенно наш, рекламный, полон вранья! Вы думаете, кот, что весело скачет по крышам, ест тот самый корм? Да никогда в жизни, его пичкают исключительно мясом! И никаких живых бактерий в йогуртах нет, просто быть не может – потому что у них срок хранения больше месяца, а бактерия существует только пять дней, а потом погибает. И кремы – те, что дешевле двух тысяч рублей, – вообще не работают или делают женщине только хуже! Но ты, рекламист, обязан из года в год повторять: потребляй, пей, ешь – и будешь идеальной, успешной, красивой! А тех, кто смеет даже не сказать – просто намекнуть на правду! – вышвыривают, не задумываясь! Как вышвырнули меня!!!

Таня закончила свой крик души, сердито кликнула на «отправить».

Комментариев не дождалась – отвлек звонок в дверь. Кто это может быть – в половине первого ночи?

На цыпочках прокралась в коридор. Снова звонок, мужские голоса. Скрипнула соседская дверь, зажурчал услужливый голос: «Татьяна-то? Дома, дома, где ей быть? Вон, и машина ее во дворе…»

Снова трезвонят, требовательно кричат:

– Откройте, полиция!

– Что случилось? – распахнула она дверь.

В квартиру ввалились двое.

Молчат, сверлят ее неприветливыми взглядами. Наконец первый молвил:

– Мы от Пряхиной.

– От кого?! – искренне опешила Татьяна.

– Пряхина Анастасия Григорьевна, ваша подружка. Беременная. Та, кого вы в общежитие поселили.

– Она Пряхина? Я и не знала, – промямлила Садовникова. – И какие ко мне претензии?

– В каких вы с ней находитесь отношениях?

– Да ни в каких. Просто помогла немного.

– Имея целью получить в качестве благодарности ребенка?

– Чего?!

– Что вы планировали сделать с младенцем? Оформить как собственного? Продать на органы?

Татьяна вспылила:

– Что за чушь вы несете?

– Ты выражения-то подбирай, – нахмурился первый полицейский.

А второй услужливо объяснил:

– Так Пряхина призналась во всем! Что вы сначала у нее ребенка отобрать пытались. А когда она отказалась, вынудили ее сына продать.

– Как продать? – захлопала глазами Садовникова.

– Да очень просто. На Комсомольской площади. За триста тысяч рублей.

– Это я ей велела? – совсем уж растерялась Татьяна.

– Пряхина утверждает: деньги ей нужны, чтоб с вами рассчитаться. Вы ей якобы в долг давали. И велели продать ребенка – чтоб расплатиться. С процентами.

– Я, что ли, сумасшедшая? С такой… такой… – Садовникова никак не могла подобрать нужного эпитета, – дурой бизнес затевать?!

– Но вы ведь действительно оплатили ей общежитие. Талоны на питание купили. Имелись, значит, у вас определенные планы.

– Да пожалела я ее просто! Благотворительностью, блин, решила заняться!

Полицейские переглянулись.

– Послушайте, я кандидат наук и работаю на серьезной должности, – устало молвила Таня. – Неужели вы правда думаете, что я стану торговать детьми?

– Душа человека – потемки, – глубокомысленно изрек один из полицейских.

– Да бросьте. Я просто в людях не умею разбираться, – грустно вздохнула Татьяна. – Ребенок-то цел?

– В порядке, – хмуро буркнул второй страж. – В инфекционную отвезли, на карантин.

– Давайте, объяснение напишете, – велел первый.

…Отвязалась Таня от полицейских только в третьем часу утра. Устало плюхнулась на диван, грустно вздохнула. Ничего себе, начала она новую жизнь!

Наталья Васильевна была одной из пациенток, на которой держался весь оздоровительный центр. Побольше бы таких, как она: любопытных, доверчивых, а главное, богатых! Обязательно опробует каждую новую процедуру, массажи, протестирует на себе кремы, сыворотки, скрабы… Девочки с рецепции над пожилой дамой посмеивались, называли ее – между собой – всеядная бабка.

Но Влада Симонова, директор оздоровительного центра, относилась к Наталье Васильевне с подчеркнутым уважением. Чувствовались в пожилой женщине неприкаянность, доброе сердце, беззащитность. А что денег не считает – радоваться надо. Что смогла бабуля к шестидесяти годам найти (или сохранить) спонсора, кто оплачивает все ее излишества.

Влада несколько раз – в знак особого расположения! – приглашала богатую клиентку к себе в кабинет выпить кофе. В отличие от девиц с рецепции (те даже между собой соревновались: кто Наталье Васильевне как можно больше процедур навяжет) никогда даму не «разводила». Наоборот, просила ее соблюдать чувство меры, больше увлекаться здоровым образом жизни, а не ботоксом. Считала своим личным достижением, что отговорила клиентку от липосакции – зато убедила посещать классы йоги.

И гордилась, что – с ее помощью! – женщина в свои шестьдесят два выглядела от силы на сорок восемь.

Наталья же Васильевна, в свою очередь, смотрела на Владу восхищенными, преданными глазами. И доченькой называла.

Хотя у дамы и собственные дети имелись.

Впрочем, о них она не распространялась.

Единственный раз, когда Влада похвалила новый «Лексус» Натальи Васильевны, та гордо призналась:

– Сын подарил!

– А чем ваш сын занимается? – заинтересовалась директор оздоровительного центра.

Но клиентка тут же нырнула обратно в свою раковину. Неопределенно улыбнулась:

– Да так… всем понемногу.

А девчонки с рецепции (сколько Влада ни боролась, обожали перемалывать косточки посетительницам) тут же сочинили легенду: будто Наталья Васильевна замужем за крутым мафиози, а их отпрыск, молодой дон, постепенно прибирает власть над кланом в собственные руки.