— Я серьезно говорю, — добавил он наконец.

— Один из тех ребят был опытным проводником, отлично знавшим весь этот район, не так ли?

Сэм просиял — это было заметно даже в темноте.

— Да, Мишель Торнли… Он, можно сказать, работал еще и проводником. Служащий «Белтрайн Процессинг» — подводный ремонт и обслуживание добывающих заводов компании. Бывший военный моряк. Человек-лягушка. Крайне квалифицированный. Другой парень, его приятель с Андроса, был новичком в подводном деле — Руди Майерс. Они вышли вместе в необычный час и отсутствовали очень долго. В то же время было замечено несколько дельфинов, быстро поднимавшихся с глубин. Они перепрыгивали «стену», вместо того чтобы проходить сквозь «калитку». Другие дельфины пользовались обычными проходами, а эти были не в себе, словно сумасшедшие. В течение нескольких минут все дельфины покинули пределы парка. Когда служащие отправились на поиски Майка и Руди, то они нашли трупы.

— А как дело попало к вам?

— Институт дельфинологии заявил, что это поклеп на их подопечных. Они утверждают, что в истории не зарегистрировано подлинно достоверного случая неспровоцированного нападения дельфина на человека. И они не желают, чтобы этот факт лег в досье в Центральном банке данных, если на самом деле ничего подобного не было.

— Ну, возможно, в гибели людей виновато какое-то другое животное. Испугавшее заодно и самих дельфинов.

— У меня нет никакой версии, — проговорил Дон, закуривая. — Но ведь совсем не так уж давно запретили убивать дельфинов во всех странах мира и по-настоящему оценили работы таких людей, как Лилли, чтобы развернуть широкомасштабные работы, нацеленные на изучение этих существ. Как вам, должно быть, известно, они привели к некоторым поразительным результатам. Извечная проблема, действительно ли дельфины настолько же разумны, как люди, стояла недолго. Установлено, что они высокоразумны — хотя разум их совершенно другого типа, чем наш, так что, возможно, полного сходства не может быть ни в чем. Именно это и лежит в основе взаимного непонимания. Таким образом, наш клиент полностью отрицал выводы, сделанные из происшедшего, — то есть утверждение о том, что могучие, свободно организованные дельфины по характеру своего разума могли стать врагами человеку.

— Так значит, Институт нанял вас, чтобы разобраться?

— Неофициально. Мне сделали это предложение потому, что характер происшедшего требует действий и ученого, и сыщика. Вообще-то основным инициатором была состоятельная пожилая дама, интересы которой совпадают с интересами Института: миссис Лидия Барнс, бывший президент Общества друзей дельфинов — неправительственной организации, боровшейся за принятие законодательства о дельфинах несколько лет тому назад. Она-то и платит мне гонорар.

— А какого рода роль вы решили отвести в этом деле мне? — поинтересовался я.

— «Белтрайну» понадобится принять кого-нибудь на место Мишеля Торнли. Как считаете, справитесь с этой работенкой?

— Может быть. Расскажите-ка мне поподробней о «Белтрайне» и парнях.

— Ну, — начал Сэм, — насколько помнится, где-то около поколения назад доктор Спенсер из Харвела доказал, что гидроокись титана может вызывать химическую реакцию, в ходе которой атомы урана выделяются из морской воды. Однако стоило это дорого и не получило практического воплощения до тех пор, пока Сэмюэл Белтрайн не выступил со своей экранной технологией, организовал маленькую фирму и быстро превратил ее в большую — с уранодобывающими станциями вдоль всего этого участка Гольфстрима. Его процесс был полностью чистым с точки зрения окружающей среды: Белтрайн занялся бизнесом в то время, когда общественное давление на промышленность было таким, что некоторые экологические жесты концернов были весьма щедрыми. Итак, он выделил немало денег, оборудования и рабочего времени на создание четырех подводных парков в окрестностях Андроса. Участок барьерного рифа делал один из них особенно привлекательным. Белтрайн сотрудничал с учеными, изучающими дельфинов, и в парках обосновывались лаборатории. Каждый из четырех районов был окружен «звуковой стеной» — ультразвуковым барьером, который удерживал всех обитателей района внутри и не пускал туда посторонних — если говорить о больших животных. Единственное исключение — люди и дельфины. Кое-где в стене располагались «звуковые калитки» — пара ультразвуковых занавесов в нескольких метрах друг от друга, которые имели простое управление, находившееся внизу. Дельфины оказались способны научить друг друга обращению с этими приспособлениями и были достаточно воспитанны, чтобы закрывать за собою дверь. Они сновали туда-сюда, приплывали в лабораторию по своему желанию, чтобы учиться и, я думаю, обучать исследователей.

— Стоп, — перебил я. — А как насчет акул?

— Из парков их вышибли в первую очередь. Дельфины даже помогали изгонять их. Лет десять прошло с тех пор, как избавились от последней акулы.

— Понятно. Скажите, а для компании эти парки обременительны?

— Вообще-то нет. Сейчас ее работники заняты лишь обслуживанием размещенного там оборудования.

— А многие служащие «Белтрайна» работают в парках проводниками?

— Немногие и не на полный день. Они посещают те районы, которые хорошо знают, и владеют всеми необходимыми навыками.

— Я бы хотел ознакомиться с заключением медицинской экспертизы.

— Пожалуйста, все здесь, вместе со снимками трупов.

— Теперь насчет человека с Андроса, Руди Майерса. Чем он занимался?

— Закончил медучилище. Посещал больных по вызову. Неоднократно его арестовывали по обвинению в кражах у пациентов. В первый раз следствие прекратили. Во второй — отсрочка в исполнении приговора. А впоследствии — нечто вроде отстранения от работы. Это случилось лет шесть-семь назад. Потом перепробовал множество мелких работ, ничем себя не скомпрометировав. Последнюю пару лет работал на острове в чем-то вроде бара.

— Что вы имеете в виду — «вроде бара»?

— Ну, лицензию там взяли только на продажу алкоголя, однако торговали и наркотиками… Тем не менее шума никто не поднимал.

— Как назывался бар?

— «Чикчарни».

— Что это значит?

— Персонаж местного фольклора. Разновидность древесного, духа. Озорник. Ну, вроде эльфа.

— Достаточно колоритно… А не на Андросе ли поселилась Марта Миллэй?

— Да, на нем.

— Я ее поклонник. Люблю подводные съемки, а ее работа всегда превосходна. На самом деле она даже издала несколько книг о дельфинах. Кто-нибудь поинтересовался ее мнением об убийствах?

— Сейчас она в отъезде.

— О, надеюсь, скоро вернется. Я бы хотел с ней познакомиться.

— Значит, вы беретесь за работу?

— Да, я в ней нуждаюсь.

Сэм полез в пиджак, достал тяжелый сверток и протянул его мне.

— Здесь копии всего, чем я располагаю.

Я опустил сверток себе в карман и повернулся.

— Приятно было повидаться.

— Уже уходите?

— Куча дел.

— Тогда — удачи!

— Спасибо.

Я пошел налево, он пошел направо — вот и все, что было потом.

Станция-Один представляла собой нечто вроде нервного центра того района. Прежде всего, она была больше всех других добывающих станций; на ее поверхности располагались контора, несколько лабораторий, музей, амбулатория, жилые помещения и несколько комнат для отдыха. Целый искусственный остров, неподвижная платформа около семисот футов протяженностью, обслуживавшая восемь других фабрик района. Она располагалась в виду Андроса, крупнейшего из Багамских островов, и если вам нравится обилие воды вокруг вас так же, как и мне, вы нашли бы панораму мирной и более чем привлекательной.

Из инструктажа в первый день по приезде я узнал, что мои обязанности на треть рутинны, а на две трети определяются волей случая. Рутинной частью был осмотр и техническое обслуживание оборудования. Остальное — непредвиденные ремонты, пополнение запасов, словом, работенка для подводного мастера на все руки, которая производится тогда, когда возникает необходимость.