— Мы успеем сделать дело до рассвета? — спросил Эрей.

— Шутишь, — хихикнула Перегнида. — Ты хоть представляешь, насколько велик этот город? Мне потребуется несколько дней, чтобы их найти. Может, даже неделя.

— Не убивай их сразу, — предупредил Йоо. — Они должны сказать, где наша священная реликвия.

— Можешь не беспокоиться. Что-что, а быстрая смерть им не грозит.

Воины гуськом двигались по крышам. Несмотря на осторожность, черепица нёт-нет да и пощёлкивала под их ступнями. Проблема с одеждой была решена в первые же минуты: жители Вавилона беспечно развешивали тряпьё на протянутых от дома к дому верёвках. Перегнида на малой скорости пробарражировала вдоль одной такой верёвки и вернулась назад, увешанная разнообразными кусками ткани.

— Одевайтесь, — ухмыльнулась она. — Видеть уже не могу ваши стручки.

Йоо высокомерно проигнорировал оскорбление. Он выбрал себе узкую длинную полоску материи и быстро обмотал её вокруг бёдер. Остальные воины, морщась от непривычной скованности в движениях, пытались приспособиться к своим одеяниям.

— Не стоит уподобляться нежнотелым, — упрекнул Йоо одного из воинов, напялившего на себя длинный балахон. — Достаточно полоски ткани вокруг бёдер. Просто оторви кусок и сделай, как я.

— Ну долго вы там будете возиться, модницы?! — прошипела Перегнида. — Быстро за мной!

Йоо услышал, как у Эрея перехватило дыхание от ярости, и успокаивающе положил руку ему на плечо. Маленький отряд двинулся по крышам в глубь Вавилона.

Утром Хлюпика разбудили замечательные ароматы. Он сладко потянулся и открыл глаза. Пахло чем-то очень вкусным и вместе с тем бодрящим. Он выбрался из постели и сел. Громила вчера постелил ему на одном из маленьких пухлых диванчиков. Впрочем, компактному Хлюпику вполне хватало места; а мягчайшая, словно бы сотканная из облаков перина и нежное меховое одеяло привели его в полный восторг. «Когда я заведу собственное жильё, там обязательно будет такая же мягкая и удобная кровать», — решил Хлюпик и сам удивился этим неожиданным мыслям. На соседнем диванчике справа от него что-то заворочалось. Из-под одеяла высунулся внушительный нос Иннота и принюхался. Вслед за носом появился и сам Иннот.

— Ага, Джихад варит кофе, — констатировал он.

— Что она варит?

— Сейчас сам попробуешь, что. Давай, одевайся.

Когда приятели пришли на кухню — её условно отделяли от остальной квартиры керамические плитки на полу, — там уже сидел Громила и меланхолично жевал банан. Перед ним лежала огромная гора кожуры. Джихад, подвязав волосы широкой лентой, стояла у плиты.

— А чем так пахнет? — спросил Хлюпик.

— О, встали, засони? Это я кофе варю, милый, — улыбнулась ему Джихад.

— Кофе? — с интересом спросил Хлюпик.

— Что, никогда не пробовал? Сейчас будем завтракать. Громила, подожди немного, ради всех предков! Я приготовлю что-нибудь.

— Так я же не возражаю, готовь, пожалуйста. Бананы — это просто чтобы рот не пустовал.

— Ты же сейчас наешься ими!

— Ну что ты! — снисходительно усмехнулся Громила. — Однажды я на спор съел четыре килограмма бананов — и хорошо пообедал после этого.

— Феноменальные способности, . — уважительно сказал Иннот. — Такое надо уметь.

— Кто бы говорил! Я помню, как однажды ты заказал десять разных блюд в ресторанчике «Чаобамбина», потому что не мог решить, какое тебе больше нравится. И в результате съел их все!

— Да, было дело, — Иннот погладил себя по животу. — Кстати, я собираюсь сводить Хлю попробовать панцирных грибов. Он ведь не знает ещё, как это вкусно.

— Скажи уж прямо, что сам по ним соскучился!

— Ну что же, и соскучился. Всё-таки бэбилонская кухня — это вещь!

Джихад между тем принесла кофе. Хлюпик с интересом взял маленькую ослепительно белую посудину и отхлебнул глоток. Вкус напитка привёл его в восторг.

— Ух ты! Вот это да! А можно, я… — Он смущённо достал свою трубку.

— Да ради предков! — хмыкнул Громила. Хлюпик ещё раз отхлебнул из чашки горячей жидкости и затянулся. «Ничего себе! Да они просто идеально подходят друг к другу — табак и этот… кофе. Почему у нас не было ничего похожего? Большой Папа наверняка бы одобрил такой напиток! Наверное, он просто не растёт в наших краях», — решил Хлюпик.

— И какие у вас на сегодня планы? — спросил Громила, когда с завтраком было наконец покончено.

— Сначала стоило бы продать наш кумар. Сам понимаешь, такая вещь жжёт лапки. Я вот хотел спросить: может, ты кого-нибудь порекомендуешь?

— Порекомендовать? Хмм… Пожалуй, только Паучару. Есть ещё пресвитер растафарианской церкви, но я в курсе, что он как раз сейчас на мели.

— А этот Паучара?

— Он держит торговлю кумаром в нескольких районах Бэби.

— Я про другое: с ним можно иметь дело?

Громила поболтал в воздухе лапой.

— Ну как… Более или менее, сам понимаешь. Впрочем, у тебя достаточно зловещая репутация, чтобы отбить у таких, как он, охоту к грязным трюкам. Тем более вы пойдёте вдвоём, верно?

— Конечно. Должен же Хлю учиться городской жизни?

— Слушай, а этот кофе… В Вав… То есть в Бэбилоне его легко достать? — спросил Хлюпик, когда они с Иннотом уже шагали по улице.

— Конечно! В любом ларьке. Другое дело, заваривать его так, как Джихад, у тебя вряд ли получится. Есть у неё какой-то секрет.

Перегнида склонилась над котлом, шепча заклятия. Вокруг вповалку спали кипадачи. Эрей, оставленный за старшего, прохаживался поодаль, изредка наклоняясь, чтобы выглянуть в чердачное окошко. Чердак, на котором расположился маленький отряд, находился под крышей полузаброшенного дома. Нижние этажи его занимало какое-то многодетное то ли семейство, то ли племя — по двору бегало и вопило столько чумазой малышни, что ведьма склонялась ко второму варианту. Одной из главных причин, почему она выбрала именно этот дом, было то, что ведущие наверх лестницы давно обрушились, изъеденные термитами, отрезав верхние этажи от нижних. Это устраивало ведьму как нельзя более: слухи о такой странной компании, какую они собой являли, наверняка заинтересовали бы городскую стражу. Йоо и Хадзме, забрав с собой одного из молодых воинов, отправились добывать пропитание. Ведьма не сомневалась, что попутно упрямые кипадачи станут разыскивать свою реликвию. Впрочем, это её нисколько не беспокоило: шансы были меньше, чем при поисках иголки в стоге сена. «Ничего у вас не выйдет, голубчики, — думала ведьма, помешивая медленно закипающее варево. — Эти двое — мои. Прежде всего мои и только потом уже ваши». Жидкость, наконец, забулькала, выбрасывая вверх султанчики пара. Эрей озабоченно поглядывал на ведьму: до сих пор никто из соседей не заподозрил, что на чердаке дома кто-то есть. Струйки дыма, вылетающие сквозь прорехи в крыше, удачно сливались с густым столбом, валящим из трубы, — где-то внизу постоянно горел очаг. Ведьма отстегнула свой протез. Спящий в солнечном пятне чёрный кот вздрогнул и пробудился, услышав знакомый звук. Вчера ему опять пришлось путешествовать внутри ненавистной штуковины, и хотя дорога на этот раз была куда как короче, приятней она не стала.

Перегнида помешивала в котле длинной щепкой. Сам котёл они нашли там же, на чердаке: один из младших воинов об него споткнулся, вызвав негодование Йоо. Он был без ручки и изрядно помятый, но, как ни странно, без дыр. Ведьма тут же приспособила находку к делу.

Эрей косился на союзницу с опаской. Он бы с удовольствием посмотрел, что будет, если проткнуть её копьём насквозь. За время, проведённое в обществе кипадачи, Перегнида успела наговорить им столько гадостей и оскорблений, что этого вполне хватило бы для хорошей межплеменной войны. Однако с негодованием в сердце воина соседствовал страх. Он помнил, что сотворила с ними ведьма на острове — сотворила без всяких усилий, просто пробормотав несколько слов. Эрей поёжился. Воспоминания о страшных спазмах, сотрясающих внутренности, живо встали перед ним. И не только это… В безобразной старухе чувствовалось что-то ещё; некое странное несоответствие между внешностью и сутью. Эрей не смог бы точнее выразить свои чувства; ведьма иногда выглядела совершенно невменяемой — но то, как она держала себя, её холодная абсолютная уверенность в собственных силах и правоте не давала воину покоя.