В большинстве случаев автор помогает нам разобраться, спихивает ложных героев с котурнов, и надо только вникнуть в строй романа. Но с Шатовым дело обстоит сложнее. Я уже писал, что Достоевский его любит. Шатов недовоплощен в своем христовстве, в своем мышкинстве – и поэтому хватается за «истину», за идею. В мире, созданном Достоевским, это грех. Но идеи Шатова – любимые идеи Достоевского, те самые идеи, за которые хватается сам Достоевский (когда теряет чувство непосредственной близости Христу). Шатов грешит вместе с Достоевским, утверждая «истину» вместо неуловимого Христа. Глазом художника Достоевский видит недовоплощенность, незрелость своего героя, иногда даже подчеркивает ее. Но явное отличие героя от автора – отчасти авторский прием, средство освободиться от читателя, заглядывающего в щелочку, и от ограничений собственного стиля – заговорить громко, возвышенно, вдохновенно. Действие романа построено так, что мы прощаем Шатову его стилистические ошибки и житейские нелепости. Он вознесен на пьедестал невинной жертвы, его благословила любовь Хромоножки. Как не простить ошибки молодости, связанные с гениальными прозрениями (а раз гениальными – это уже сам Достоевский. Кто в романе, кроме него, гений?).
Печать ставрогинщины, которая лежит на идеях Шатова, становится ясной, только если выйти за пределы «Бесов» и сопоставить Шатова с Мышкиным. Рядом с Мышкиным, свободным от всякой одержимости, одержимость национальной идеей обнаруживает себя как та же бесовщина. Но роман «Бесы» этот вывод не подсказывает (только совокупность пяти романов). Благонамеренно-честное сознание Достоевского ослеплено полемикой, и непосредственность Христа знает только перо гения, которое (согласно поговорке) умнее его самого.
СОДЕРЖАНИЕ
Встречи с Достоевским
Направление Достоевского и Толстого
Часть 1. Движение к 60-м годам
Часть 2. Достоевский и Толстой
Эвклидовский и неэвклидовский разум в творчестве Достоевского
Заметки о внутреннем строе романа Достоевского
Неуловимый образ
Антикрасноречие Достоевского в историко-культурной перспективе
Смешной человек и народ-богоносец
Точка безумия в жизни героя Достоевского
«Двойные мысли» у Достоевского
Дети и детское в мире Достоевского
Князь Мышкин
Вокруг исповеди Ставрогина и «Крейцеровой сонаты»
Подступы к пониманию Достоевского в «Розе мира» Даниила Андреева
Открытость бездне
Мышление характерами мыслителей
Григорий Соломонович
Померанц
ОТКРЫТОСТЬ БЕЗДНЕ
ВСТРЕЧИ С ДОСТОЕВСКИМ
Редактор Г. Э. Великовская. Художественный редактор И. С. Лаврентьев. Технические
редакторы Р. Я. Соколова, Е. Л. Воронько. Корректор О. В. Селиванова.
ИВ № 7781
Сдано в набор 26.01.90. Подписано к печати 19.06.90. А 03112. Формат 84х1081/32. Бумага
офс. № 1. Гарнитура «Таймс». Офсетная печать. Усл. печ. л. 20,16. Уч.-изд. л. 21,5. Тираж
10 000 экз. Заказ № 64. Цена 1 р. 60 к. Ордена Дружбы народов издательство «Советский
писатель», 121069, Москва, ул. Воровского, 11. Тульская типография Государственного комитета
СССР по печати, 300600, г. Тула, проспект Ленина, 109.
Померанц Г. С.
П 55
Открытость бездне: Встречи с Достоевским. – М.:
Советский писатель, 1990. – 384 с.
ISBN 5–265–01527–2
«Если бы как-нибудь оказалось... что Христос вне истины и истина вне Христа, то я предпочел бы остаться с Христом вне истины...» Творчество Достоевского постигается как итог борьбы писателя, строящего логические эксперименты, со своим собственным вероисповеданием, как ключ к пониманию трагедий XX века. Автор исследует «точку безумия» героя Достоевского, пути воплощения «идеала Мадонны» и «идеала содомского» (Мышкин, Ставрогин), пытается понять внутренний строй его великих романов, начиная с «Преступления и наказания».
ББК 83 ЗР7
