РОСС ХАЛФИН (ROSS HALFIN): В туре Girls мы с Никки принимали кокс каждую ночь. Мы могли тусоваться до десяти утра следующего дня, так что он научил меня принимать Nyquil (сироп для снятия симптомов простуды для спокойного сна), чтобы отключаться. Обычно люди выпивают ложку в случае гриппа. Мы выпивали всю бутылку, и затем отключались.

Антракт.

Курс на столкновение был очевиден, однако я был слишком упрям, чтобы понять намек.

Ну не знаю, как вам, а мне нужно отдышаться. Возможно, даже принять холодный душ.

Как говорит Мик Марс, «Это меня пугает, но мне не страшно».

Может быть это — подходящий момент, чтобы на секунду выйти из темноты на свет.

Так что позволь мне отвлечься на минуту и дать пару комментариев прежде, чем мы пойдем дальше.

Когда я впервые взял в свои руки эти пыльные старые дневники, обрывки бумаг и прочие разрозненные заметки и каракули, меня переполнили всякие чувства — в первую очередь, абсолютный шок и изумление, что я вообще был в состоянии играть какую–либо музыку в то безумное время. Думаю, музыка заводит меня (иногда сводит с ума), и написание песен — по–прежнему единственное, в чем я могу зарыться так, чтобы меня не нашли…, это мой единственный наркотик, и я конечно увлекся им. Но в сочетании стихов и музыки о передозе не может быть и речи.

Я совершенно потерял перспективу, и музыка заняла в основном незаметное место среди голосов в моей голове и демонов в моем туалете. Я был похож на парня, который бросает якорь за борт корабля, но забывает прицепить его к чему–нибудь. Ты просто бесцельно дрейфуешь в Море Глупости. Единственная надежда состоит в том, что тебя скоро спасут, но к твоему сожалению, ты находишься посреди океана, а поисково–спасательный патруль в отпуске. В какой–то момент ты спрашиваешь себя, Кто на самом деле виноват — ты сам, потому что глуп, или спасатели, потому что были недоступны? Всё, о чём я знаю, музыка была парусами, которые нужны мне, чтобы добраться до суши, но но они были мокры от слёз, которые были размером с Гималаи.

Так что передо мной возник другой вопрос, вероятно то же самый, который и ты задавал себе все это время, читая дневник:

Как, этот чувак все еще жив?

Просто то, что ты живешь долго, не означает, что ты должен долго жить…

Правда, но…

Проще говоря, я полагаю, что я все еще здесь потому, что до сих пор работаю, люблю людей и пишу музыку. Конечно, моя жизненная кривая резко повернула… поверь мне, она постоянно петляет, а что касается моей судьбы, то это просто смех один.

Думаю, я вероятно предстану перед Господом, занимаясь чем–то малоинтересным, вроде игры в гольф или садоводчества. Это было бы слишком для меня, чтобы сидеть там рядом с Богом, Боном Скоттом, Сидом Вишезом и Джими Хендриксом, и слышать, как кто–то внизу читает мой некролог:

Сегодня скончался Никки Сикс… играя в чертов гольф…

Ладно, хватит (легко высмеивать смерть после того, как ты умер и воскрес несколько раз…, но об этом позже). Давайте пока не будем слишком далеко отходить от кладбища моего разума.

Сейчас мне ясно, я был настолько занят бегством от моего прошлого, что даже не заметил, как в свете фар высветилось то, насколько пагубен мой путь. Курс на столкновение был очевиден, однако я был слишком упрям, чтобы понять намек, упрям как человек, который не откажется от драки, даже зная, что его ноги крепко застряли в бетонных ботинках. Иногда твой выбор – это не выбор вовсе… по крайней мере, мы так думаем…

Ну что ж, возвращаемся к книге, которая у вас в руках, наполненной противоречиями любимых, друзей и недругов, которые понятия не имели, что подписывают мне рецепт сильнейшего болеутоляющего… такого, которое вызовет торнадо у вас в голове.

1 июля 1987

Бэкстейдж

20.00

Это превратилось в аэропортно–секс тур. После концерта мы прибываем в аэропорт и там нас ожидает стройный ряд девушек, ожидающих…мы начали брать их в ванные комнаты частных аэропортов.

Оклахому мы порвали. Шоу было пропитано олдскульной хэвиметаллической энергетикой. Мы думали.что там за дверями настоящий переворот, но оказалось, что там все спокойно.

Пора на сцену. Увидимся…

2 июля 1987

В самолете

01.30

Сидим в самолете, готовы к вылету в Билокси. Скажу кое–что о фанах с юга…они сумасшедшие. Они необузданней, безбашенней и громче, чем на Западе и на Востоке. Это было очень круто…что я там сказал про аэропорты? Я сижу тут в своем кресле с блаженной улыбкой на лице. Стюардесса только что принесла мне бутылку белого вина, и серебряную тарелку с таблеткой Хальциона и дорожкой кокса. Я сижу в нашем частном самолете и читаю журнал про то, как мы сосем. Похоже.что все идет так, как и должно…

ТОММИ ЛИ: Girls,Girls,Girls тур был абсолютно разнузданный. Сплошное блядство. Мы начали коллекционировать лифчики, трусы, туфли, платья, юбки, полароидные снимки голых фанаток…да всё. Помню, как залез в один из наших автобусов, а там, как–будто прошел дождь из трусов, их там было, наверное, около тысячи. Настоящий бордель на колесах. Они попадались всюду. Может, надо было музей открыть?

НИККИ: Хозяин самолета не разрешил нам брать с собой все эти наши «награды». Потому что все это воняло как самый вонючий рыбный магазин. Я слышал, что все это продается в магазине Мотли. Господи, помоги тому убогому ублюдку, который открыл его.

Отель, Билокси

17.30

Только проснулся. Сегодня мы остаемся здесь. Всем нужен выходной. У Винса голос садится, у Томми все руки в порезах и шрамах, у меня все тело болит от бросков по сцене во время концерта…и после…, у Мика убийственно болит спина. С каждым годом ему все хуже. Это беспокоит меня. Надо постирать одежду, или хоть душ принять, уже 6 дней этого не случалось.

Пора ехать на шоу…

НИККИ: Последствия концертов и дорог, это не то, что бросается в глаза. Это можно заметить на фото, там и здесь, морщины на лице, мешки под глазами (…..)

Читая эту запись, я теперь знаю, какую боль испытывал Мик Марс, но кто бы мог тогда подумать, что через несколько летэто перейдет в хроническую болезнь позвоночника, анкилозирующий спондиллит, и ему потребуется операция по пересадке позвонка? Теперь ясно, это человек из стали…да, Мик Марс — самый сильный человек на земле.

3 июля 1987

Выходной

Отель Билокси

17.20

Крутился и вертелся всю ночь. Нет наркотикам. Надо принять снотворное, но я пытаюсь быть хорошим…

Только что получил новый Rolling Stone с нами на обложке. Конечно, они ведут себя с нами как подонки. Заголовок гласит: «Хэви Металл: Это громко, это уродливо, это не хочет уходить».

Наверно, если бы я хотел понравиться критикам, я бы писал музыку, которая никого не трогает… так может это был комплимент? Мы громкие,уродливые и никуда не желаем уходить. Потому что они нас хотят.

НИККИ: Когда я получил тот номер, я действительно ужасно обиделся, я подумал, что, вот, какую награду мы заслужили за свою музыку. Оглядываясь назад, я не могу поверить, что принимал это так близко к сердцу.

4 июля 1987

Бэкстэйдж

18.10

Я много думал о Ноне. В следующем месяце исполнится год, с тех пор как ее больше нет. Как меняется жизнь. Она была мне настоящей матерью. У меня остались о ней только хорошие воспоминания… она всегда улыбалась и подавала еду на стол. Она следила за модой и вечно модифицировала мою одежду, нашивала новый зад на мои штаны, когда я начал подражать своим рок–н–ролльным героям. В Джероме,Айдахо,просто необходимо было иметь такие штаны…(…..)

Черт, нет ничего ужаснее маленького, мечтательного провинциального мальчика.

БОБ МАЙКЛС: Не проходит ни одного 4 июля, чтобы я не вспомнил о Никки, после одного особенного года – думаю, это был 1984. Я пришел к нему домой, он был абсолютно обдолбанный, и поджег у себя в саду здоровенную бутыль с зажигательной смесью. Взметнулось дерево из пламени на 40 футов вверх ,упало в Мустанг 1965 г.в. и он загорелся. По мнению Никки это было ужасно весело.