— Знаешь, — встав в угрожающую позу, она начала медленно к нему приближаться, — иногда у меня возникает желание треснуть тебя кулаком по башке.

— Это понятно: я всегда прав, а тебя это злит.

— Неправда, — пронзительно крикнула она, дрожа от негодования. — Знаешь, что я тебе скажу? Даже когда ты понимаешь, что не прав, ты никогда в этом не признаешься. А почему? Да потому, что ты упрямый осел. Ты для меня больше, чем мимолетное увлечение, я тебя люблю. Ты стал частью меня. Я бы хотела всегда быть с тобой рядом. Эй, ты меня слышишь? Я тебя люблю.

Ей показалось, что на какое-то мгновение ей удалось пронять Дункана — его каменное лицо дрогнуло. Однако он сразу же вернул себе серьезный и мрачный вид. Но Харли было достаточно того, чтобы понять, в каком отчаянии он находится. Если бы Дункан действительно хотел с ней расстаться, он бы и разговаривать с ней не стал, а просто выставил за дверь.

— Дункан, — тихо сказала Харли, нежно проведя ладонью по его щеке. — Неужели ты думаешь, что тебе удалось бы затащить меня в постель, если бы я тебя не любила?

Он торопливо сделал шаг назад, уклоняясь от ее руки.

— Первая интимная связь всегда кажется волнующей и неповторимой, — не сдавался Дункан. — А на самом деле страсть и чувства, которые ты испытываешь, быстро проходят.

— Ты, конечно, в вопросах любви очень искушен, у тебя было много женщин. Однако то, что было между нами, это совсем другое. Я не похожа на твоих бывших любовниц. Во мне ты нашел родственную душу.

Он было протянул руку, чтобы прикоснуться к Харли, но внезапно передумал, и она безвольно упала.

— Я стал твоим первым любовником, но не последним.

Ей захотелось пронзительно завопить.

— Послушай, я уже давно не наивный и невинный ребенок. Когда мы познакомились, я была девственницей, ну и что из того? В старших классах я встречалась со многими парнями. Я знаю разницу между плотским вожделением и страстью влюбленных. У меня было много романов. Бойд не подпускал и близко тех, кто проявляли интерес ко мне как к женщине, но за девять лет я познакомилась с сотней мужчин. И ни один из них, слышишь, ни один меня не взволновал, не заинтересовал, не возбудил так, как ты. Ни один из них не показался мне таким привлекательным с первого взгляда, как ты. Я почти сразу поняла, что ты — моя любовь, любовь на всю жизнь. С тех пор моя уверенность в этом только растет.

— Харли, посмотри на меня — я же не тот человек, который тебе нужен.

— Чушь.

Дункан из последних сил пытался защищаться.

— Тебе нужен человек солидный, надежный, на которого ты бы могла полностью положиться, довериться, а не такой легкомысленный тип, как я. Все мои любовные связи длились не больше одной недели.

— Ответь мне, дурья твоя башка, давно ли ты это выдумал? Ты всю жизнь прожил, мечтая о счастье. Теперь ты можешь больше не терзать себя, потому что нашел меня. Именно я дам тебе счастье, о котором ты мечтал. Мне об этом сказала Эмма, да и я в это свято верю.

— Не в том дело, — сказал Дункан. Он спрятал руки за спину, чтобы Харли не заметила, как они дрожат. — Ты абсолютно правильно поступила, сбежав из заточения, в которое попала по воле Бойда Монро. Я рад, что ты нашла в себе силы его уволить и решила жить так, как считаешь нужным. Ты узнала, что такое вольная жизнь и самостоятельность. Но это лишь начало. Пойми, твое сердце и душа требуют большего, мы оба это знаем. Харли, ты должна самостоятельно добиться успеха в своей новой жизни, без помощи или опеки других людей, которые так или иначе будут влиять на твои решения. Энни Мэгвайр была права: она сказала, что тебе нужна полная свобода, и я не вправе тебе мешать. Именно поэтому я хочу, чтобы ты сегодня уехала.

Впервые за все время разговора Харли испугалась, что не сможет его переубедить и прекратить это безумие. Ей надо было быстро что-нибудь придумать. Она начала нервно расхаживать по комнате, но затем остановилась и пристально посмотрела на Дункана.

— Вот уже прямо сейчас ты заставляешь меня делать то, чего я не хочу. О какой свободе ты говоришь, черт побери! Я сама могу решить, где, как и с кем мне жить. Может, хватит играть в эдакого благородного вершителя чужих судеб, изображать из себя всемогущего Бога? Может, ты все же поверишь, что я тебя люблю, что хочу быть рядом с тобой и что моя жизнь без тебя невозможна?

Дункан криво усмехнулся.

— А если у меня такой комплекс — играть роль Бога? Ты проклянешь все на свете, когда будешь вынуждена ежедневно по любому поводу со мной спорить.

Харли открыла рот, но не нашла, что сказать.

— Если ты останешься со мной, — тихо продолжил он, — то распрощаешься со своей вольной жизнью.

— Гореть тебе в аду, Дункан! — с горечью воскликнула Харли.

— Непременно, — кивнул он.

В отчаянии она смотрела на него, стараясь проникнуть взглядом в самую душу. Харли затаила дыхание, когда поняла, что ей удалось немного поколебать его уверенность в своей правоте. В его глазах она увидела одновременно страх и слабую надежду, которые он так тщательно старался от нее все это время скрывать. Он действительно был уверен в том, что она не будет с ним счастлива.

— Будь ты неладен, Дункан! — в сердцах сказала Харли. — Ведь я же вижу, что ты меня тоже любишь. Скажи мне правду, это так? Отвечай же?

— Харли…

— Бог ты мой, — она изумленно на него посмотрела. — И все это время ты меня обманывал, скрывая свои чувства? А я уже было поверила, что ты меня не любишь, и лихорадочно соображала, что мне делать. Ведь я хочу только одного — быть рядом с тобой, с человеком, который меня любит.

— Я никогда не говорил, что тебя люблю, — заявил Дункан.

— Говорил, много раз говорил, — радостно сказала Харли. — И когда мы занимались любовью в этой спальне, и когда мы с тобой просто разговаривали. А твой взгляд? Он был красноречивее любых слов. А когда мне было тяжело, ты меня поддержал и выручил. Без тебя я бы ничего не смогла сделать в этом городе. Даже сейчас я вижу, что ты меня любишь. Только любящий мужчина может ради счастья свой любимой пожертвовать своим личным счастьем.

— Неужели ты упустишь шанс начать новую жизнь? — с беспомощным видом спросил Дункан, исчерпав все свои аргументы. — А для чего тогда ты сбежала от Бойда? Помнишь, при нашей первой встрече ты сказала, что хотела выяснить, сможешь ли одна, без чьей-либо помощи устроить свою жизнь. Харли, пришло время это проверить. Займись своей карьерой. Тебя ждут новые альбомы, поездки, выступления, новые встречи, — одним словом, узнай жизнь.

«Господи, как я его люблю», — вздохнув, подумала Харли, а вслух сказала:

— Вот уж не думала, что настанет такой день, когда я буду в одно и то же время так сильно счастлива и так глубоко несчастна.

— Ты счастлива? — удивился Дункан. Тихо рассмеявшись, Харли нежно погладила его по щеке.

— Конечно. Ведь ты меня любишь.

— А почему ты несчастна? — затаив дыхание, спросил он.

Ее сердце перестало биться. Сейчас она скажет фразу, после которой будет поздно отступать.

— Ты оказался прав: я сейчас сложу свои вещи и уеду, чтобы самостоятельно устроить свою жизнь.

Дункан тяжело вздохнул.

Грусть стеснила ей грудь, когда она откинула с его лба прядь волос.

— Дункан, ты, конечно, не Бог, но ты прав. Ну не совсем, а по большей части. Мне кажется, что я действительно должна себе кое-что доказать. Главное, найти свое место в музыке, начать с нуля и сделать себе новое имя. Бойд в этом мне уже не поможет. Кроме того, я тебе докажу, что для меня главное в жизни — наша любовь. Не знаю, сколько времени мне на это потребуется. Как долго я должна быть одна, чтобы и ты наконец это понял?

Харли пристально посмотрела на Дункана. Он же не верил, что она когда-нибудь к нему вернется, если сегодня его покинет.

— Полгода, — ответил Дункан.

— Что ты такое говоришь? Сжалься надо мной — одного месяца вполне будет достаточно.

— О чем ты? За месяц ты даже не успеешь соскучиться. Пять месяцев.