– Вспомни, ведь я уже два дня схожу с этого помоста лишь для того, чтобы перекусить!

– Но я же не могу позволить тебе отстать от моды, – возразил Стюарт таким тоном, что протест замер у нее на языке. – Однако я не тиран. Если ты устала… хм… пожалуй, можно продолжить завтра.

Присцилла открыла было рот, чтобы поблагодарить его, но случай так и не представился.

– Полагаю, лучшее средство от усталости – смена занятия, – продолжал ее неумолимый супруг. – За ужином нам предстоит деловая встреча, и тебе нужно принять надлежащий вид. Надеюсь, новая горничная укладывает волосы именно так, как мне описывали. – Не дожидаясь ответа, он повернулся к модистке: – Мадам Баррэ, я ценю вашу предупредительность, но рассчитываю также и на скорость выполнения заказа. Время – деньги, знаете ли.

– Я лично присмотрю за тем, чтобы туалет, заказанный вами к сегодняшнему ужину, был доставлен вовремя. Можете не сомневаться, почти весь заказ сделают до вашего отъезда. Несколько только что начатых платьев я распоряжусь отправить на ваш адрес в Натчезе.

По меньшей мере полдюжины портних лихорадочно шили день и ночь, чтобы приготовить в срок новый ультрамодный гардероб Присциллы. Шелка и атласы покупались самые дорогие, один бальный туалет следовал за другим. Кроме того, Стюарт заказал несколько накидок, зонтики, шали, шляпки, веера ручной росписи и из страусовых перьев, чулки, перчатки и баснословно дорогое французское белье.

– Мы с вами понимаем друг друга с полуслова, мадам, – усмехнулся Стюарт, и в ненавязчиво протянутую руку модистки лег кошелек, набитый золотыми.

Мадам Баррэ присела в глубоком реверансе:

– Большое спасибо, месье!

– Я подожду тебя в экипаже, дорогая. – Стюарт подошел к Присцилле, коснулся поцелуем ее руки и удалился.

Четыре часа спустя он вошел в элегантно обставленную гостиную номера люкс – супруги Эган снимали два смежных номера в отеле «Сент-Луис» (разумеется, лучшем в Новом Орлеане). Присцилла, одетая для выхода в ресторан, приняла предложенную руку мужа.

– Идем, дорогая?

Она приподняла великолепный персиковый шелк юбки, показав носок атласной туфельки, и супруги направились к широкой лестнице с позолоченными перилами. Платье, сшитое в салоне все той же мадам Баррэ, на редкость шло Присцилле, ибо подчеркивало воздушную легкость ее фигурки. Как всегда, когда им случалось вместе бывать на людях, Стюарт держался с ней с подчеркнутой галантностью. Даже не верилось, что этот обаятельный, любезный джентльмен – тот же человек, которого она впервые встретила в «Тройном Р». Когда они оставались одни, он бывал суров, но заботлив, и это озадачивало ее.

Это был их второй вечер в Новом Орлеане, впереди ожидалось еще четыре – вполне достаточный срок, чтобы «прилично одеть» миссис Эган. Затем им предстояло снова подняться на борт парохода, теперь уже солидного судна «Креолка Миссисипи», и проследовать до Натчеза, вверх по течению великой реки.

– Этот наряд тебе очень к лицу, – заметил Стюарт, когда они проходили через внушительный, отделанный мраморными колоннами вестибюль отеля, направляясь к столь же внушительному ресторану, где позолота просто слепила глаза. – Я рад, что обратился именно к мадам Баррэ.

– О да, она превосходная модистка! Но ведь ты потратил целое состояние на мои наряды! Мне, право, неловко…

– Нонсенс! Будущий сенатор не должен скупиться, когда речь идет о гардеробе его очаровательной супруги. – И Стюарт ласково потрепал ее по руке.

И верно, день ото дня Присцилла все больше ощущала себя его женой, женщиной, которая всегда должна быть рядом со Стюартом. Однако в мыслях своих она все еще принадлежала Брендону.

Каблучки ее туфелек цокали по мраморному полу, порождая слабое эхо под потолком громадного помещения. Хрустальные люстры изливали потоки света, в которых безупречно сшитый фрак Стюарта выглядел именно так, как нужно в подобной обстановке.

– Кухня в этом отеле на редкость хороша, – говорил он. – Надеюсь, ты так же насладишься этим вечером, как и я, а я возлагаю на него большие надежды.

Почему все, что бы он ни говорил, походило на приказ? Почему Стюарт не умеет вести обычную светскую беседу? Может, потому, что никто из тех, с кем он общался – и уж тем более его законная жена, – даже не помышлял оспорить пусть самое незначительное его замечание. Если бы поданные блюда оказались совершенно несъедобными, Присцилла изобразила бы удовольствие – ведь именно этого от нее и ожидали. Проведя в обществе мужа почти две недели, она уже усвоила науку лицемерия и успешно изображала жену подающего надежды политика. Все шло так, как и задумал мистер Стюарт Эган.

Чувствуя, что молчание несколько затянулось, Присцилла решила возобновить беседу.

– Мне не приходилось останавливаться в таких роскошных отелях.

– Зато отныне к твоим услугам будет все самое лучшее, – благодушно заметил Стюарт.

После ужина (к счастью, превосходного) он проводил Присциллу до ее номера, расположенного вблизи от лестницы. Стюарт не делал попыток войти в ее спальню, соблюдая данное обещание. «Лишь после того, – думала Присцилла, – как пройдет мое очередное женское недомогание, или даже позже он сочтет меня достойной разделить с ним супружеское ложе». Стюарт желал убедиться на все сто процентов, что она не беременна от Брендона Траска. Что ж, отсрочка очень ее устраивала.

Присцилла уже почти примирилась с тем, что ей все-таки придется отдаться Стюарту, и даже стала надеяться, что со временем привыкнет к этому человеку и начнет испытывать к нему теплое чувство.

Она также лелеяла мечту когда-нибудь научиться хоть немного понимать его. Например, ее очень занимал вопрос, почему в маленьком пансионе на той же улице остановились трое людей Стюарта, в частности Мае Хардинг. Почему он и шагу не ступал без этого эскорта? Зачем ему постоянно нужна вооруженная охрана? Может, Стюарт попросту наслаждается властью над людьми и ему нравится, что такие крутые парни пляшут под его дудку?

Присцилла избегала общения со всеми подручными Стюарта, кроме Джеми Уокера. Тот тоже почти боготворил своего хозяина, но крутым не был – скорее, мягкосердечным. Постепенно между ним и Присциллой возникло что-то похожее на дружбу, которую Стюарт, к удивлению жены, только поощрял. Порой Присцилла подозревала, что супруг выпытывает у Джеми, о чем она говорит ему, но их беседы носили безобидный характер, поэтому тревожиться было не о чем.

– Наша совместная жизнь окончательно устроится, когда мы доберемся до Натчеза, – сказал Стюарт, стоя во внутренней гостиной номера, перед закрытой дверью спальни. – Там у меня особняк, и премилый. Ты, дорогая, сможешь вволю ходить по магазинам, а вечерами мы будем ездить на балы. Пройдет совсем немного времени, и станет ясно, чем закончился твой… твое маленькое приключение. Если никаких проблем не возникнет, мы, наконец, познаем друг друга как муж и жена. – Он улыбнулся, и посмотрел на нее взглядом, который она могла бы счесть полным нежности, если бы хуже знала Стюарта. – А когда это произойдет, все будет забыто и прощено.

– Надеюсь! – воскликнула Присцилла, ибо в этот момент действительно хотела этого.

– Значит, так и будет, – удовлетворенно заключил Стюарт, привлекая ее к себе.

Как и каждый его поцелуй на сон грядущий, этот был очень сдержанным… но не только. Было в нем что-то еще, чего Присцилла не поняла.

Он все еще сердится на нее? Или досадует на отсрочку? Возможно, даже считает, что этим наказывает ее. Так или иначе, на этот сдержанный поцелуй она ответила точно так же.

Присцилла давно уже догадалась, что Стюарт Эган считает физическую холодность неотъемлемой чертой настоящей леди. От жены ему требовалась покорность, ничего более, и поскольку она не испытывала к нему никаких чувств, это устраивало ее как нельзя лучше. Присцилла готовила себя к тому, чтобы уступать мужу в постели, рожать ему детей и за это жить в роскоши и довольстве.

А почему бы и нет? Сотни женщин жили так, значит, особого труда это не составляет.