— Я полагал, что ты объяснишь мне это.

Кэрли подняла голову, внутри у нее все дрожало.

— Рамон не имеет никакого отношения к Испанскому Дракону. Он — весьма уважаемый человек. Вы знаете это так же хорошо, как и я.

— Он жаждет мести, Кэрли. Считает, что я украл его землю. Я бы не удивился, если бы он велел похитить тебя, решив поквитаться со мной.

Господи! Это слишком походило на правду.

— А вы действительно украли его землю?

— Не говори ерунду. Я купил ее у Томаса Гаррисона.

Она видела эту фамилию в документе.

— Как приобрел ее Гаррисон?

Флетчер кашлянул:

— Ну… он купил землю, когда ее выставили на продажу. Диего де ла Герра не смог доказать свои права на владение ею. Земельная комиссия изъяла имение и распорядилась продать его. Уверяю тебя, все было сделано законно.

Она опустилась в кресло, ощутив слабость от охватившего ее облегчения.

— Извините, дядя Флетчер. Всё это слишком меня взволновало.

— Понимаю, дорогая. Мне не следовало давить на тебя. Я лишь надеялся… Ладно, возможно, на этот раз нам повезет. Мы наняли проводников-индейцев, которые помогли нам выследить двух негодяев из горной деревни. Они лучше всех знают эту местность.

Кэрли побледнела:

— Значит, вы… вы были с полицией, когда она напала на деревню йокутов?

— Полицейские нуждались в подкреплении. Конечно, я пошел с ними.

Она медленно встала, ухватившись за спинку соседнего кресла — ее ноги дрожали.

— Вы помогли им уничтожить целую индейскую деревню? Убивали невинных женщин и детей?

— У нас не было иного выбора, дорогая. С ними следовало расправиться — среди них множество убийц.

— Скажите мне, что это неправда! Скажите, что не стали бы участвовать в такой ужасной акции.

Флетчер схватил Кэрли за плечи:

— Ты не знаешь эту страну, Кэрли. Здесь либо убиваешь ты, либо убивают тебя. Сильный побеждает слабого. Тех индейцев следовало остановить, как следует остановить и этого бандита Эль Дракона. Когда мы найдем его, ему не удастся рассчитывать на такую легкую смерть, которая постигла несчастных дикарей.

Кэрли высвободила свои дрожащие руки:

— Рамон де ла Герра не связан с Испанским Драконом. А теперь, если позволите…

Зашуршав платьем, она быстро вышла из кабинета, вернулась в свою спальню и прислонилась к стене. Сейчас Кэрли ясно представила себе, как дядя убивал Лину и других жителей деревни.

Она не покинула комнату, когда Флетчер отправился к добровольцам. Не вышла к ужину. Только взяла поднос с едой, принесенный Канделарией.

Поздним утром после беспокойного сна Кэрли надела коричневый костюм для верховой езды и сапоги, решив покинуть этот дом, избавиться от мыслей о дяде и о том, что угрожает Рамону.

Войдя в конюшню, она попросила высокого стройного конюха Хосе оседлать ее лошадь. Кэрли не ездила верхом со дня возвращения на ранчо. Сейчас она не могла представить себе, как провела столько времени в доме.

— Я приготовил для вас Чимара, — сказал конюх, выводя из денника невысокого гнедого мерина.

— Спасибо, Хосе.

Он легко подсадил Кэрли в дамское седло. Только вставив ногу в стремя, она заметила, что седло было не тем старым, потрепанным, в котором она ездила прежде, а новым, подаренным ей в ночь fandango.

— Извините, Хосе, это не мое седло. Оно принадлежит сеньору Баннистеру.

— Нет, сеньора. Ваш дядя сказал в день вашего возвращения, что отныне вам следует пользоваться этим седлом. Он заказал его специально для вас в Сан-Франциско.

Так его купил дядя, а не Винсент! Как это похоже на Флетчера Остина! Он сделал это, чтобы манипулировать ею! Нет, ей никогда не понять дядю и не смириться с его поступками, несмотря на любовь к нему. Он, единственный родственник Кэрли, проявлял доброту к ней и был всем, что у нее осталось.

— Спасибо, что сказали, Хосе.

— Красивое седло, правда?

— Да, очень красивое.

Она провела рукой по великолепной коже ручной выделки. Как могли в ее дяде сочетаться доброта к ней и жестокость к другим?

Взяв поводья, Кэрли пришпорила лошадь. Едва конюшня скрылась из виду, девушка припала к шее Чимара и пустила его в галоп. Пусть ветер хлещет в лицо! Какая разница, куда она мчится? Ей необходимо отыскать луч света, ибо тьма окутала ее душу, а печаль сжимала ее сердце.

Кэрли направилась к неглубокому пруду, в который впадал ручей, сбегавший с гор; Когда-то она была счастлива здесь, чувствовала себя защищенной и веселой в объятиях мужа. Может, в ней сохранилось хоть что-то от этого света и мрак, объявший ее, рассеется?

Кэрли очень надеялась на это. Все три недели она тосковала по Рамону, как ни старалась забыть его. Девушка чувствовала себя опустошенной, мужество покинуло ее. После разговора с дядей боль нахлынула на нее с новой силой.

Спешившись, Кэрли привязала коня к дереву и подошла к пруду. Веял легкий ветерок, но день был теплым для этого времени года. Кэрли снова охватили воспоминания о том, как Рамон овладел ею здесь, на этой мягкой зеленой траве.

Сердце у нее сжалось: сюда не следовало приходить.

Она опустилась на колени возле пруда, провела рукой по воде, посмотрела на ее зыбкую поверхность, подумала, что тот день был холодным и они не стали купаться.

Но сейчас Кэрли захотелось окунуться в воду, очиститься от всего, что в ней накопилось. Она расстегнула костюм, сняла сапоги, стянула чулки и занялась корсетом.

Тихий шорох заставил ее поднять голову. Рамон, сидя на камне у берега, жевал длинную соломинку и смотрел на Кэрли темными непроницаемыми глазами. Он был так же красив, как в тот день, когда она увидела его в первые.

— Buenas tardes… mi amor.

Горечь, как яд, отравляла эти слова.

— Что ты здесь делаешь?

Он пожал плечами:

— Думаю, то же, что и ты: спасаюсь от жары.

Он отбросил соломинку, поднялся и направился к Кэрли своей легкой, упругой походкой. Как рысь, крадущаяся к жертве, подумала она и невольно отступила на шаг.

— Это земля дель Роблес. Ты вторгся на чужую территорию.

— О, querida… надеюсь, ты простишь мужа, который посетил место, дорогое ему с детства.

Рамон приблизился к Кэрли. Подняв голову, она посмотрела на него. Во рту у нее так пересохло, что она едва шевелила языком.

— Я… я не одета. Отвернись, мне надо одеться.

— Зачем отворачиваться?

— Но ведь ты джентльмен?

— Это не так. — В его смехе звучал сарказм.

Ее сердце бешено стучало, но Кэрли смело встретила его мрачный взгляд.

— Тебе лучше уйти.

Теперь он засмеялся немного мягче.

— Ты напоминаешь тигрицу, когда сердишься.

Она молча протянула руку к своему костюму, но Рамон, опередив ее, завладел им.

— Тебе не понадобится одежда… во всяком случае, пока.

Кэрли обдало жаром. Господи! Она увидела в его горячих темных глазах неприкрытое желание и едва сдержала стон. Боже, она по-прежнему хотела его, а может, даже сильнее, чем прежде.

Должно быть, Рамон прочитал ее мысли. Его губы искривила усмешка.

— Значит… ты чувствуешь то же самое. Я хотел знать…

Она отвернулась от него, изо всех сил стараясь унять дрожь.

— Отойди да меня, Рамон.

Он схватил ее за руку, повернул лицом к себе:

— По-моему, в этом нет нужды.

Рамон привлек ее к себе и грубо поцеловал. Кэрли вырвалась, отдернула руку, замахнулась, чтобы дать ему пощечину.

Но он остановил ее:

— Один раз я допустил такое. Возможно, хотел испытать боль. Это время прошло.

Он снова безжалостно ;впился в ее рот и глубоко засунул в него язык.

Кэрли решила дать ему отпор, зная, что произойдет, если она не сделает этого. Внутренний голос предупреждал ее: Не уступай! Подумай, какая невыносимая боль охватит тебя, когда он уйдет! Упершись ладонями в его грудь, она попыталась оттолкнуть его, хотя ее губы тянулись к нему.

Кэрли тихо и жалобно застонала — от боли и бессилия. Она хотела Рамона, любила его! Ей пальцы вцепились в его рубашку, губы раскрылись от неистовых поцелуев Рамона, язык скользнул в его рот.