Поппи снова не ответил. Только теперь я разглядел синяк под глазом и засохший сгусток крови на губе.

– Нужно отвести его внутрь, – предложил я. – Мы сами сдвинем грузовик.

При этих словах Поппи кивнул, но вид у него был такой, словно наши голоса доносились до него откуда-то издалека.

– Я устал, – пробормотал он. – Господи, как же я устал от всего этого!

Элисон взяла меня за рукав и потянула в сторону от грузовика.

– Почему ты ничего мне не рассказал, Билл? – прошипела она.

– У Джея много проблем, Элисон.

Она снова скрестила руки на груди и сердито нахмурилась:

– Уж об этом-то я догадалась.

– Боюсь, ты все-таки не понимаешь…

– Тем более ты должен был мне все рассказать!

– Ты сама просила меня помочь Джею, помнишь? Не расцепляя рук, Элисон пожала плечами.

– Скоро сюда должен подъехать один человек, – продолжал я. – Поппи расскажет ему, что знает. Надеюсь, это решит хотя бы часть проблем.

– Не понимаю!

– С землей, которую продал Джей, возникли сложности, – объяснил я. – Покупатель считает, что она может оказаться, гм-м… ненадлежащего качества. Эти люди, чилийцы, угрожали Джею и мне; они хотят знать, в чем дело!

– Если ты думаешь, что я позволю вам устраивать разборки в моем ресторане, то ты сильно ошибаешься.

– Ты начала первая, Элисон, – не я. Это ты предложила Джею совершить сделку в Кубинском зале. Ну а потом все завертелось… Но начала все это именно ты! Тебе так хотелось понравиться Джею, что ты позволила ему себя… использовать.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Элисон. – Это, случайно, не имеет отношения к О. – к женщине, с которой он встречается?

Я покачал головой; то, как мало ей было известно, неприятно удивило меня.

– Никакой мисс О. не существует. Джею ты понадобилась совсем для другого.

– Что-о?

Я понял, что сказал слишком много и теперь мне придется объяснить ей если не все, то, по крайней мере, большую часть.

– Мне не хотелось бы говорить об этом, Элисон. Вряд ли тебе будет приятно это слышать…

– Приятно или неприятно – не твоя забота. Просто расскажи мне, и все.

И я рассказал…

– Это Джей выбрал тебя, а не ты – его. Он вычислил тебя, выяснил, где ты живешь, на каком этаже. – И зачем это ему понадобилось?

– Ему нужно было смотреть на дом напротив.

Элисон уставилась на меня, словно не зная, обидеться ей или разозлиться.

– На дом напротив?… Из окна гостиной?

Я покосился на Поппи, потом снова повернулся к ней.

– Да.

– Джей… Он действительно постоянно торчал возле этого окна. Мы часто сидели там и разговаривали. Нам это нравилось. Это было… приятно.

Я медленно кивнул, и взгляд Элисон как-то погас.

– Он смотрел на ту девчонку?

– Да.

– Кто она?

Я снова взглянул на Поппи. Он выглядел основательно замерзшим и, казалось, воспринимает окружающее недостаточно отчетливо. Время от времени он задумчиво шевелил губами, но молчал.

– Кто она, Билл?

– Его четырнадцатилетняя дочь.

Она была гордой женщиной, эта Элисон Спаркс. У нее была важная работа, которая приносила ей хорошие деньги и давала возможность вести независимую жизнь и изредка баловаться редкостным наркотиком, и поэтому Элисон всегда считала, что знает жизнь и знает мужчин, потому что – так мне казалось – в глубине души она никогда особенно не доверяла мужскому племени. А теперь перед нею было неопровержимое доказательство того, что собственное тщеславие и похоть помешали ей разглядеть истину и понять: мужчина, который ей так нравился, на самом деле не был в нее влюблен – он просто притворился влюбленным, чтобы иметь возможность бывать у нее в квартире и глядеть из ее окна.

– О, боже… – пробормотала Элисон и, опустив руку, оперлась ею о крыло грузовика. – Это он тебе рассказал?

– Не совсем. О многом я догадался сам, Джей только подтвердил мою догадку и уточнил некоторые детали.

Элисон невидящим взглядом уставилась на лобовое стекло машины.

– Давай отведем Поппи внутрь и покончим с этим, – сказал я.

Возразить мне Элисон уже не хватило сил.

– Ну, Поппи, давай, – сказал я старику.

– Ты сможешь отогнать грузовик в сторону? – спросила Элисон у Ха, указывая на грузовик.

Китаец кивнул:

– Я поставить его дальше по улице.

Поппи позволил мне поднять его. Бутылка вырвалась из его пальцев и упала на пол кабины, остатки виски вылились на коврик, но Поппи ничего не заметил. Мне хотелось отвести его в ресторан до приезда Марсено, напоить кофе и заставить немного протрезвиться, чтобы чилиец ему поверил. Но когда Поппи, буквально вывалившись из кабины, тяжело повис на мне, я понял, что он пьянее, чем мне казалось. Впрочем, до дверей мы с грехом пополам дошли.

Элисон открыла и придержала нам входную дверь, и мы ввалились в вестибюль, распространяя запах перегара и пролитого виски. Там Поппи, словно выдохшийся бегун, облокотился обеими руками о конторку метрдотеля, а я воспользовался этим, чтобы повесить куртку в гардероб.

– Дайте-ка мне что-нибудь, чтобы… Постойте!… – Поппи показал на дверь в Кубинский зал. – Туда… Я не хочу, чтобы мне… мешали.

Я вопросительно посмотрел на Элисон.

– Ну что ж, – сказала она. – По понедельникам мы открываемся только вечером.

– Но ведь рабочие приходят убираться…

– О, они появляются не раньше четырех часов, а для публики двери открываются в шесть. Сейчас в ресторане только я и Ха. – Элисон вздохнула. – Не этим я надеялась заниматься в мое единственное свободное утро! – Она посмотрела на часы. – Вчера я ушла домой только в час ночи!

Элисон достала ключ и отперла дверь Кубинского зала.

– Как вам кажется, вы в состоянии спуститься по лестнице? – спросила она.

– Ко-конечно… – пробормотал Поппи, с трудом шевеля губами.

Но он едва держался на ногах, и пока мы спускались по крутым мраморным ступенькам, мне пришлось буквально нести его. В длинном зале было пусто и темно и чуть-чуть пахло холодным сигарным дымом. Я нащупал на стене выключатель. Огромная обнаженная красотка все так же реяла в полутьме над баром; ее темные глаза уставились на меня вопросительно и чуть насмешливо.

Поппи рухнул на стул в одной из кабинок.

– Дайте мне что-нибудь, чтобы писать.

– Мне кажется, тебе нужно выпить крепкого кофе и, может быть, чего-нибудь поесть.

Поппи поднял голову:

– Нет. Дайте карандаш или ручку. – Он вытащил из вазочки салфетку с напечатанными на ней словами «Кубинский зал» и расстелил на столе. Я включил светильник на стене и, наклонившись так близко, что мне стали видны лопнувшие капилляры у него на носу, протянул ему свою ручку. Пошги сразу начал писать, но ручка слушалась его еще хуже, чем в нашу первую встречу. Он и сам это понял. Посмотрев на свою правую руку, Поппи попытался сжать ее в кулак – и не смог.

– Кажись, я ее сломал…

– Когда? Как?!

Он повернулся ко мне, но глаза его были полузакрыты.

– Вчера… Когда они меня нашли, я пытался отбиться, но… не смог. Он вздохнул. – Они знали, где меня искать!…

– Кто?

– Да эти ублюдки… – Он посмотрел на ручку и отшвырнул в сторону. – Мои руки! – воскликнул он жалобно. – Не могу писать. Дайте мне что-нибудь другое, скорее!…

Элисон тоже спустилась в Кубинский зал и включила свет над баром. Казалось, она вполне овладела собой. Разглядывая в зеркало ее спину, чуть развернутые плечи и шею, я не мог не вспомнить, как она лежала в своей постели, свернувшись калачиком на мокрых простынях.

– У меня есть ручки, карандаши, маркеры… – начала она.

– Да нет же!… – выкрикнул Поппи. Глаза его почти совсем закрылись, голова начала клониться набок, и я подумал, что у него вполне может быть сотрясение мозга. Впрочем, сказать наверняка было трудно – слишком много виски он выпил.

Элисон, похоже, подумала о том же.

– Он скверно выглядит, Билл, – вполголоса сказала она. – Вроде и спит, и не спит… Может, вызвать ему «скорую»?