– Все зашло слишком далеко, – произнес человек в бордовом; голос у него был старчески-скрипучим, высоким, неприятным.

Человек в зеленом ждал, не сводя взгляда с камина.

– Так дальше продолжаться не может. Мальчишка избалован, импульсивен и попросту глуп.

– Не скажите, – человек в зеленом удивленно приподнял брови.

– Примитивен, – с нажимом произнес его собеседник. – Понимает лишь язык грубой силы, потому что это единственное, что можно ему противопоставить.

– У него незаурядный талант.

– Разумеется: попадать в переделки, крушить все вокруг и нарываться на неприятности.

– Вы преувеличиваете. Редкостные способности требуют серьезного самоконтроля, а в девятнадцать лет…

– Не ребенок уже! – перебил человек в бордовом. – Вы позволили ему выйти из-под контроля, разрешили покинуть Интернат до полного завершения восхождения.

– Выбор был невелик. После того страшного происшествия полгода назад ему нужно было прийти в себя. Возможно, вы не понимаете, какой трагедией обернулась для него смерть этой девочки, Руты, или не желаете понимать. Оставлять Гордеева в Интернате было не просто безрассудно, а опасно. Место, где все напоминало о погибшей подруге, свело бы его с ума, а вы не хуже меня знаете, насколько опасен неадекватный маг, не завершивший свое восхождение.

– Знаю, – недовольно буркнул человек в бордовом. – Вы слишком с ним церемонитесь, вот что еще я понимаю. Попустительствуете, не реагируете на его выходки. Беспрецедентный случай: не закончивший восхождение маг поступил на службу в Орден! Когда такое было? Напомните хоть один случай. Не сегодня завтра он слетит с катушек и кому придется разгребать последствия!

– Не слетит, – со спокойной уверенностью возразил человек в зеленом.

– Объяснить вам ситуацию, Магистр? Во-первых, правилам он подчиняется через раз, как будто их для него не существует. Во-вторых, не понимает слова «нет»: замучил меня требованиями о назначении его руководителем отряда.

– И почему же отказываете?

– А это в-третьих. Прослужил от силы полгода – и на повышение?

– У него серьезный магический потенциал и неплохие лидерские задатки. Он бы справился.

– Мне нужны исполнители, которым я смогу доверять и которые способны выполнять поставленные задачи, а не неуравновешенные подростки, возомнившие себя центром Вселенной. А кроме того, потенциальным суицидникам не место на улицах города. Мало того что Гордеев сам подставится, так еще и отряд угробит. Предупреждаю, добром это не кончится.

– Что вы предлагаете, Барон? – Магистр отвлекся от завораживающего медленного танца языков пламени в камине и взглянул на собеседника искоса с невозмутимым спокойствием человека, как минимум умудренного опытом, как максимум – способного предвидеть будущее.

Человек в бордовом, он же Илмар Барон, – да, это была всего лишь фамилия, хотя гордыня распирала ее обладателя так, будто он действительно обладал титулом, – помедлил с ответом. Его внимание привлекло жужжание мухи, невесть откуда взявшейся в подземелье. Резко вскинув руку, он сжал пальцы, словно растирая между ними сухую травинку. Послышался легкий характерный хруст, и на пол упала крошечная капелька с обломками подрагивающих крыльев. Барон растянул губы в отдаленном подобии улыбки, будто совершил нечто очень правильное, полезное и дающее повод собой гордиться.

– Что я предлагаю, – повторил он с расстановкой. – Я делаю все, что в моих силах, Магистр. Гордеев рвется в город – я велел Алексеенкову завалить его бумажной работой.

– Так он только быстрее сломается.

– Поэтому я и взываю к вашему благоразумию! – Барон повысил голос. – Гордеева нужно вернуть в Интернат или запереть где-нибудь, сослать в Турайду к изуверам, на худой конец, – они из него быстро дурь вышибут. Пусть успокоится, остынет. С ним мы как на пороховой бочке: того и гляди взлетим.

– Разумеется, если вы не прекратите на него давить.

– По-вашему, стоит дать ему отряд и выпустить в город?

– А что давешний вурдалак? – вдруг спросил Магистр, будто и не слышал последнего вопроса.

Барон взглянул на него недоуменно, сбитый с толку неожиданной переменой темы.

– Я еще не получил отчета – жду завтра утром. Но, насколько мне известно, вурдалак упокоен и заколочен обратно в гроб, где и пролежит до скончания века.

– Это хорошо, – удовлетворенно кивнул Магистр. – И все-таки сдается мне, Гордееву стоит дать шанс. Вот хотя бы на этого вурдалака вы могли его натравить, парень бы хоть развеялся. Или с инспекцией куда-нибудь отправьте. Все лучше, чем гноить его в архиве и загружать бессмысленной работой.

Барон устало покачал головой, мол, бесполезно разговаривать с тем, кто не слышит и не признает очевидного.

– Я против, – сухо изрек он и поднялся с кресла. Одернул сюртук, встряхнул плащ, поправил брошь под подбородком. В тусклом свете горящих по периметру кабинета электрических ламп блеснули драгоценные камни на браслетах.

– Мое дело предупредить, – сказал Барон на прощанье, направляясь к двери, – чтобы возможные… гм, повороты событий не стали для вас неожиданностью.

– Благодарю, – ровно произнес Магистр, не глядя ему вслед. – Учту ваши замечания.

Барон скривился и быстро вышел из кабинета.

– Смотрите, как бы не было поздно, – с явным раздражением проворчал он.

И зашаркал прочь от двери по широкому коридору.

Дэн ненавидел Интернат, хотя до того случая, полгода назад, даже не осознавал насколько.

Место, лишившее его нормальной, человеческой жизни. Место, в которое он угодил, когда ему не исполнилось еще и шестнадцати – довольно рано для восхождения. Место, куда его в почти невменяемом состоянии привез Антон Свердлов, лучший сенс Ордена.

Интернат принадлежал Восточноевропейскому Ордену, а тот был основан где-то в конце тринадцатого века – на даты у Дэна всегда была короткая память. Тогда на территорию Балтики вторглись немецкие рыцари, назвали захваченные земли Ливонией и благополучно обосновались здесь на триста с лишним лет. Тогда же в составе крестоносцев сюда прибыли и первые маги. Один из них – на имена у Дэна память была еще короче, – заручившись разрешением немецкого предводителя Ордена Магии, провозгласил себя Магистром и основал собственный Орден, главной целью которого в те времена было уничтожение нечисти, беспрепятственно плодившейся на местных землях: вурдалаков, оборотней, неупокоенных, леших, русалок, кикимор… Со временем нечисть оказалась изжита и перестала докучать людям, а память о ней сохранилась разве что в виде старинных преданий и средневековых легенд. Зато Орден укрепил свои позиции и взял под контроль территорию почти всей Восточной Европы. Обзавелся Кодексом, Правом – в качестве приложения к Кодексу, Законодательными Актами Великих Магистров, традициями, главной резиденцией в подземельях аккурат под Домским собором на площади Старой Риги, кое-какой недвижимостью, скрытой от обычных людей за плотной магической завесой, турайдскими катакомбами и Интернатом.

В Интернат Дэн мечтал попасть ровно до тех пор, пока это действительно не случилось. И дело было не в географическом положении, которого он, впрочем, и не мог определить, поскольку ни входа, ни выхода в их привычном понимании – фасад, дверь, порог – у Интерната не было. Дело было в самом восхождении…

Жар, удушье, прилив ярости: «Кто сделал это со мной, кто превратил меня в это?»

Сколько раз ему хотелось умереть! Видит Бог, смерть казалась избавлением от этой агонии, от этих адских, нестерпимо болезненных приступов, во время которых пробуждающаяся магия выжигала внутренности и рвалась наружу – не усмирить. Сколько раз ему казалось, будто он вспыхивает, как сухие листья в костре, и мир вокруг выцветал и обугливался, раскалывался на куски и исчезал, сознание растворялось в небытии, чтобы вернуться спустя несколько минут. Сколько раз сухонький целитель-немец, которого все звали не иначе как Гензель, обрабатывал его обожженные запястья вонючими мазями собственного приготовления, и ожоги заживали лишь для того, чтобы вскоре появиться вновь…