Подбежав к нам, Агазар первым делом поднял Кевиру на ноги и принялся ее осматривать и расспрашивать:

– С вами все в порядке? Ничего не болит? Может, есть какие-нибудь раны? – тараторил он, осматривая ее с ног до головы. – И что вас только понесло в этот демонов лес? Да еще и во время занятий! Да еще и без охраны! Вот подождите, я его светлости все доложу, и тогда он вам так всыплет, что неделю сидеть не сможете.

– Агазар, Агазар, что с ним? – прервала его Кевира с непонятным мне подвыванием в голосе. Видеть ее лицо в этот момент я уже не мог, потому что перед глазами опять пошли круги, и я начал сползать в забытье.

– Рот ему откройте, – командовала Гвилда. Ее удивлению не было предела. Мальчуган, которого вся деревня знала как грушу для битья, смог в одиночку убить волколака, да при этом еще и добраться до деревни на своих двоих. Сейчас под ее командованием Шамир и Халас пытались разжать ему рот, чтобы она влила в него укрепляющее снадобье. Мальчишка никак не желал разжимать зубы и выглядел скорее как труп, чем как живой человек. Весь бледный от потери крови. Мельком осмотрев его на опушке около деревни, она первым делом использовала на нем малое исцеление и принялась за осмотр руки под курткой. Кость переломилась и, пробив кожу, вышла наружу. Рана была очень страшной. Немедленно отправив одного из мальчишек, крутившихся рядом, к замку герцога, она попыталась вправить кость на место, но Дарк даже без сознания пытался огрызаться и не давал к себе прикоснуться. Свернувшись калачиком на земле, он прижал к себе руку, но через минуту начал кашлять кровью. Осмотрев его более внимательно, она увидела, что помимо руки у него сломано несколько ребер. Приказав Шамиру и Халасу выпрямить его и не давать ему скручиваться, она попробовала вправить ему ребра, при этом еще раз обращая на него заклинание малого исцеления. К счастью, все прошло хорошо. Ребра вправить удалось, но вот с остальным было сложнее. Кость, пробившую кожу, вправить так же легко обратно не получилось бы. Тут надо было действовать аккуратно.

Решив не спешить и дождаться мага его светлости герцога, она решила, что стоит напоить мальчика хотя бы укрепляющим настоем. Однако он не давался. Челюсти оказались сжаты с такой силой, что даже нож нельзя было просунуть, чтобы их разжать.

– Агазар, – обратилась она к сотнику, – хватит уже сидеть с ней, как наседка с птенцом. Помоги лучше нам, а то парень может и не дотянуть до приезда господина мага.

– Что с ним? – вмешалась Кевира. – Все так плохо? Может, его стоит отнести в деревню?

– Нельзя его трогать пока, ваша милость, – ответила Гвилда. – Ребра только на место встали. А рука и вообще на одной коже висит. Как он вообще шел-то так долго, я удивляюсь?

Тем временем Агазар все-таки смог разжать мальчонке рот, и Гвилда влила в него укрепляющий состав. Парень сразу расслабился и задышал ровнее. Теперь хоть можно было не волноваться за его жизнь.

– Можете отпускать его, – сказала Гвилда братьям. – Теперь надо его и правда потихоньку в деревню нести. Скажите, чтобы телегу подогнали да сена туда побольше наложили.

Шамир убежал в сторону деревни, а Гвилда подошла к Кевире и начала осматривать ее царапины и обрабатывать их мазью. К счастью, ничего серьезнее ушибов у нее не было, и через десять минут она закончила. Дав ей выпить немного общеукрепляющего настоя, Гвилда присела рядом с мальчиком и принялась его осматривать, как будто видела в первый раз. За те три года, что прошли с момента смерти его родителей, она ни разу не могла даже помыслить о том, что когда-нибудь узнает, что он в одиночку убил волколака. Даже опытному воину с оружием тяжело было справиться с этим зверем в одиночку, а тем более ребенку, да еще и без оружия.

Спустя примерно час приехал Шамир на повозке и, аккуратно погрузив Дарка в телегу, они поехали в деревню. Вечером приехал герцог Красс и Гордин. Осмотрев мальчика, маг попросил горячей воды и принялся вправлять и сращивать ему кости на руке. Все это время отец не проронил дочери ни слова. Только убедился, что с ней все в порядке, и после этого ушел общаться с сотником Агазаром.

Закончив, маг вышел из комнаты и с облегчением сказал:

– Хорошо, что он догадался сам ничего не вправлять. Очень уж перелом сложный. Такое ощущение, что кость просто разлетелась посредине. Еле удалось собрать.

– Значит, с ним теперь все в порядке? – с надеждой в голосе спросила Кевира.

– Конечно в порядке! Пару недель, конечно, придется полежать в кровати, а в остальном все отлично.

В этот момент в дом зашел герцог Красс и, обратившись к Гордину, сказал:

– Когда он придет в себя, чтобы с ним можно было поговорить?

– Думаю, только утром. Он потерял очень много крови и наверняка до утра в себя не придет. А нормально разговаривать сможет, скорее всего, только через пару дней, когда действие настоев прекратится.

– Ясно. Значит, придется подождать. Очень уж мне интересно, откуда в наших местах мог взяться волколак. – И, уже обращаясь к дочери: – А тебе, юная леди, отныне запрещено покидать пределы деревни без сопровождения. И это не обсуждается, – добавил он, увидев, что дочь что-то хочет сказать.

Кевира просто кивнула и, развернувшись, вышла из дома.

Проснулся я от того, что на лицо мне упал солнечный лучик. Полежав немного, я восстановил события прошедшего дня. Хорошего в нем, как обычно, было мало. Проверив свои ощущения, я понял, что почти ничего не болит, и решил, что пора бы и вставать. Открыв глаза, я понял, что нахожусь в доме травницы. Вокруг висели пучки сушеных трав и стояли склянки с настоями. Оглядев комнату, я увидел рядом с собой на стуле спящую девушку. Ею оказалась Мара, сестра Миры, одной из спасенных мной девушек, и помощница знахарки. Пошевелив правой рукой, я убедился, что она совершенно не болит. Как и все остальное тело. Только слабость была, и головокружение появлялось от резких движений. Осторожно встав на ноги и стараясь не разбудить никого в спящем доме, я потихоньку вылез через окно на задний двор и двинулся домой. Дома у меня были свои настои и свежая одежда. Да и помыться хотелось ужасно, а то от меня несло как от свежего трупа.

Натаскав воды из колодца и поставив ее греться, я решил все-таки осмотреть себя. Почти полностью я был покрыт теперь уже засохшей кровью. Своей или того волка – сказать было сложно. Скорее всего, и то и другое. Однако видимых повреждений не было.

«Надо будет потом отблагодарить знахарку, что подлатала меня так хорошо», – подумал я, залезая в теплую воду с травами.

Просидев минут пятнадцать, я понял, что начинаю клевать носом. Выбравшись из бочки, обтерся полотенцем и пошел на сеновал. Спать в доме я до сих пор не привык. Хоть и поддерживал там порядок, но спал я там только зимой и в редких случаях, когда мне было совсем плохо. Все остальное время предпочитал спать на сеновале. Добравшись до него, я укрылся мягким сеном и заснул.

«Все будет хорошо», – подумал я перед тем, как богиня снов унесла меня в свое царство.

– То есть, как он пропал? – Судя по тону герцога Красса, все поняли, что если сейчас что-то сказать, то будет только хуже. – Как мог ребенок, который, по вашим словам, не сможет ходить еще пару дней, пропасть так, что его никто даже не видел? Почему за ним не приставили кого-нибудь присматривать?

– Приставили, ваша светлость, – ответила Гвилда. – Но вы сами знаете молодежь. Им ведь что ни поручишь – все проспят, – при этом она очень выразительно посмотрела на Мару. Та только еще больше втянула голову в плечи и постаралась раствориться на фоне стены за ее спиной.

– Ладно, – успокоился тот. – Далеко он вряд ли ушел. Надо найти его, прежде всего для его же блага. Гордин, ты говорил, что ему нужен покой, иначе у него могут открыться внутренние раны.