– Ты мерзавец!
– Да ты не оригинальна, дорогая!! Мерзавцы – это все вы, кто не дал талантливому человеку создавать свои шедевры и дальше! Нельзя так с человеком! Еще и пригрозили, что если я дернусь или заикнусь о каких-то правах для себя, то мне грозит тюрьма!
– Она по тебе просто плачет, – согласилась Диана.
И тогда Денис Давыдович принялся избивать ее с особой жестокостью, унижая всеми возможными способами.
– Да кто ты есть без меня? Моль бледная! Дура! Ничтожество! Я дал тебе все! Ты думаешь, я не знаю, что ты меня не любила никогда?! В сказочках зато любила сниматься! Я же любил эти нецелованные губки, наивные глазки и худые плечики. И во что ты, стерва, начала превращаться?! Тварь, ты, как все, предала меня! Плечи округлились, в глазах появилась уверенность, тело приобрело женственные формы! Как можно спать с «теткой»? Это же все опошляет!! Нет невинности и трогательности! Нет новизны ощущений! И я все равно тебя не бросил, а ты рыло воротишь! Где правда?! Единственное, что ты правильно сделала – так это аборт! У тебя бы отвисли грудь и живот, и ты стала бы еще безобразнее. А грудь, из которой сочится молоко, ассоциируется у меня только с выменем коровы! Ты хорошо это сделала! Признайся, для чего?! Испугалась, что я трахну младенца? – засмеялся Денис Давыдович. – Ты права! От такого голода я мог бы это сделать!
– Ублюдок… – сплевывала кровь Диана и снова получала по почкам.
Режиссер словно нашел новое и единственное в его положении дело – он каждый день избивал Диану до беспамятства и насиловал ее, приговаривая, какая она безобразная, но у него просто сейчас нет выбора.
– Квашня! Корова! Ты обманула меня! Трогательная русалка превращается в обычную бабу!
Иногда Диана просто отрубалась на полу и приходила в себя от прикосновений Варвары, прячущей слезы. Она помогала несчастной добраться до кровати, вытирала кровь и натирала синяки бодягой.
– Вот ведь оно как, хозяйка… Вот ведь оно как, – приговаривала она, пряча глаза.
А покрытое струпьями и синяками тело Дианы уже не отзывалось ни на что. У нее и душа уже ничего не чувствовала.
– Я вашего мужа, то есть хозяина, не люблю больше, я бы с превеликим удовольствием уехала домой, но не могу из-за вас. Он забьет вас насмерть… Господи! И в милицию не пойдешь! Заслуженный лауреат, твою мать!
Это продолжалось целый год, год ада. Денис Давыдович становился все хуже и хуже – потому что он так и не смог смириться с тем, что слетел с пьедестала и назад ему дороги не было. Несколько раз Диана уходила от него, и Денис Давыдович силой возвращал ее назад, грозя физической расправой. Он забил ее, Диана реально стала жертвой и уже не могла ему противостоять.
Закончилась ее семейная жизнь совсем трагически. Вернувшись один раз с дачи домой без предупреждения, Диана застала этого деспота насилующим ребенка, девочку двенадцати лет, которую он обманным путем привел в квартиру, встретив на улице и обратившись к ней за помощью со словами: «Помоги дедушке». И тут что-то в душе Дианы произошло. Она схватила тяжелые каминные часы из бронзы и обрушила их на голову Дениса Давыдовича…
Это дело тоже постарались замять. Не нужны были никакие скандалы, связанные с этим семейством. Все сочувствовали Диане и понимали, что она сто раз права, но, скорее, чтобы унять людскую молву, не дать самой Диане распространяться на эту тему, ей дали восемь лет за убийство великого человека, а через четыре года выпустили условно-досрочно, тихо, чтобы никто не вспомнил о ней, когда уже не говорили про это дело, когда прошел ажиотаж.
Диана вышла из колонии общего режима в возрасте двадцати восьми лет и попала совершенно в другую страну. Середина девяностых, каждый выживал, как мог, страна представлялась умирающим организмом без бригады реаниматологов рядом, и неизвестно было, пощадят ее или нет силы свыше. Не было ни принципов, ни морали, ничего… Страдали и культура, и кинематограф, и театр, куда люди на какое-то время вообще перестали ходить. Диане легче было вернуться на зону, где, по большому счету, ей было хорошо по сравнению с последними годами жизни с мужем. На зоне женщины, во-первых, ее узнали, все смотрели фильмы с ее участием, все ее любили за свет и доброту, за талант, неземную красоту и общую трогательность. Когда узнали, за что ее посадили, Диану еще и зауважали за характер и мужество. Ее не трогали, не обижали, не заставляли жить по понятиям, ее просто оставили в покое. А Диана читала им стихи на память, рассказывала интереснейшие произведения из мировой классической литературы. Женщины слушали ее открыв рот. А еще на редких творческих вечерах Диана пела для них и танцевала, погружая в мир таланта и искусства. Навещали ее Варвара и Люба, не пропуская ни одного свидания. Других родственников на тот момент у Дианы уже не было, и поддержка этих двух женщин была для нее очень важна.
При выходе из тюрьмы ее поддержали именно они. Квартиру Дениса Давыдовича, и его дачу, и все его добро забрали дети от предыдущих браков, устроив настоящую склоку. А при жизни ни они не интересовались им, ни он особо о них не вспоминал. Доставшуюся от родителей Дианы двухкомнатную квартиру с помощью Любови удалось сохранить. Подруга встала насмерть, доказав, что к квартире Дианы родственники ее покойного мужа не имеют никакого отношения. В это жилье Диана и вернулась с узелком вещей и была приятно удивлена уже тем, что не осталась на улице после такого террора против себя. Да и квартира была идеально чиста и не выглядела пустующим бараком. Здесь находилось очень много знакомых Диане антикварных вещей и картин и все вещи ее родителей. Встретила ее Варвара.
– Здравствуй, дорогая… Когда ты избавила мир от этой скотины, я было засобиралась домой, ну, в Сибирь… Нажилась я в вашей Москве…
– Я помню… двое суток на лыжах, ты далеко живешь… – улыбнулась Диана.
– А Люба попросила меня здесь пожить, присмотреть за твоей квартирой, сохранить ее для тебя до того времени, как ты выйдешь из тюрьмы, будь она неладна. Да меня особо никто и не ждет дома, одинокая я. Но сейчас, когда ты здесь, я, конечно, сразу же уеду… Тут вот все в целостности и сохранности, сдам тебе все дела…
Диана тогда испугалась.
– Варвара, прошу тебя, останься со мной! У меня, кроме тебя и Любы, и нет никого! Одна я не смогу! Мне плохо! Я ничего не понимаю, я не знаю, что делать! Да и ты привыкла жить в Москве, ты же работаешь… Куда ты поедешь? Останься, пожалуйста! Вместе оно не так одиноко! – попросила Диана.
Варвара безумно обрадовалась, она словно ждала такого предложения.
– Спасибо большое! Конечно, я останусь! Я точно тебя, хозяйка, не стесню?
– Конечно, нет… после нар мне двухкомнатная квартира просто дворцом кажется. Нам хватит по комнате! И не зови меня хозяйкой! Ты мой настоящий друг! – заверила ее Диана, прекрасно помня, что Варя даже на суде выступала в ее защиту против мужа, который нанял ее на работу. Она пыталась рассказать, в каких нечеловеческих условиях жила Диана, но ее никто не послушал, ее выступление в закрытом процессе быстро закруглили, сославшись на ее безграмотность и «темноту».
– Так тебе жизнь устраивать надо! Замуж выходить, ребеночка рожать! Тогда-то я и уеду! Мешать я не буду! – ответила Варвара.
– Господи, Варвара! Ну какое – замуж?! Ты думаешь, что я после своего замужества еще раз туда хочу?! Это последнее, о чем я вообще думаю, – искренне даже не удивилась, а ужаснулась Диана.
– Не надо так говорить и думать так не надо! Из-за одного старого козла ты не должна всю жизнь свою под откос пускать! И так уже настрадалась и расплатилась сполна! Точно тебе говорю, хозяйка! Красивая и молодая, и вся жизнь впереди, так не бывает, чтобы все несчастья обрушились на одного человека, когда-нибудь и ему должна улыбнуться удача.
– Да какая я тебе хозяйка?! Не надо меня так называть! А насчет козла ты права! Я же после его издевательств, после этого года ада… – запнулась Диана, – мне же на зоне жизнь раем показалась. Никто не бил, не унижал… На самом деле, не понимала, за что мне все это? Но сейчас-то я кому нужна? Я не доверяю мужчинам вообще, в целом…
