Свисток Железной Герды эхом прокатился по каньону, и Ваймс закричал:

— Подвези меня к поезду, офицер!

Тролли вообще-то не потеют. Вместо этого на них начинается что-то вроде цветения. Флюорит проворчал:

— Немного сбился с дыхания, командор… но я стараюсь.

Дрезина Флюорита, по-прежнему тянувшая за собой вагон охраны, включая принявших лежачее положение глубинников, врезалась в последний вагон, и прежде чем она отскочила обратно, он рванулся вперед и обеими руками вцепился в буферы. Ваймс пробежался по обширной спине тролля и мгновенно словно демон взлетел в осажденный вагон. Мокрист последовал за ним так быстро, как смог. Глубинники и бурильщики были повсюду, все еще пытаясь проникнуть в бронированный вагон сверху, и теперь вопрос заключался в том, чтобы понять, кто друг, а кто враг. Впрочем, друзей было гораздо меньше, так что определить врага не составляло труда.

— Давайте, парни! К делу, материны дети! – закричал Ваймс назад в вагон охраны. – Вы знаете, кто враг, и вы знаете, что делать! Достаньте их, прежде чем они достанут вас, и не дайте им достать Короля! Я на крышу!

Взобравшись на шатающуюся крышу поезда, Ваймс тут же начал наносить урон врагу, который продолжал спускаться со склонов ущелья на движущийся поезд. К несчастью для атакующих гномов проблема со спуском заключалась в том, что защитники могли легко определить место, куда ты рассчитываешь приземлиться, которое удивительным образом впоследствии совпадало с местом, где тебя настигал рельсосгибочный пресс. В то время как Мокрист и Ваймс, хорошо приспособившиеся к движению поезда, могли держаться на ногах, гномы – с даже с их очень низким центром тяжести – просто не могли сражаться на шатающихся и качающихся вагонах, и двое людей могли просто сбивать их, как кегли. Мокристу было их даже жаль. Идиоты с идеей, и эта идея была такой идиотской.

В тот момент, когда он наблюдал как Ваймс отражает атаку двух поганцев, порыв темноты толкнул Мокриста на спину и вышиб из него дух. Он смотрел прямо в лицо безумию – особой разновидности безумия, искореженного идеализмом. Безумию, которое злорадствовало – что в имеющихся обстоятельствах было не лучшей идеей. Глубинник замахнулся топором, но реакция, порожденная ужасом, позволила Мокристу откатиться в сторону в тот же миг, когда массивное лезвие пробило крышу позади него, раскрошив дерево как раз там, где только что была его голова. Глубинник снова поднял топор, и Мокрист подумал: «Что ж, вот и все… Жизнь без опасности не стоит того, чтобы жить… Может, в следующей повезет».

А потом он увидел и усмехнулся. Въезд в тоннель. Так что он подмигнул так, как мог подмигнуть только Мокрист фон Губвиг, и сказал:

— Пока!

Искры ливнем обрушились на него, и только через мгновение он понял, что произошло. То есть какая произошла неудача. Тоннель был слишком просторным, так что глубинника не укоротило, как ожидалось. Вместо этого его топор скреб по крыше, оставляя за собой весьма впечатляющий фонтан искр. Искр хватило на освещение, достаточное, чтобы Мокрист нашел свою цель. Больше всего он сейчас надеялся, что этот гном не окажется женщиной. На этот раз удача выбрала его и, соответственно, прискорбным образом оставила глубинника, который выронил топор, схватился за пах и, не попрощавшись, свалился с вагона на колею позади.

На выходе из тоннеля поезд со скрежетом остановился. Мокрист поднялся на ноги и полез вниз на платформу, чтобы выяснить, что произошло с остальными. С облегчением он обнаружил всю команду вагона охраны более-менее целыми, включая Сумрака Тьмы и его кучку гоблинов, Фреда Колона, Шнобби Шноббса, Шельму Задранец, Детрита и Флюорита, который по-прежнему цеплялся за последний вагон, удерживая поезд вместе. Кроме того, там обнаружилось несколько ошарашенных механиков и машинистов, некоторые из которых пытались наверстать упущенный сон, когда началась атака, но по всей видимости, сделали все, что могли.

Мокрист не видел Шнобби и Колона в драке, но решил, что ничуть не удивится, если окажется, что они храбро исполняли свой долг и очень жаль, что все были так заняты, что не заметили этого. Тем не менее, осмотрев нескольких стонущих глубинников внутри поезда, Мокрист признал, что Шнобби и Колон, лишенные выбора, могут драться, как тигры, – особенно тигры с подлым оружием улиц, где в ход идет все, что угодно, и все, что угодно может причинить очень, очень много боли. Колон, например, был мастером удара снизу, так что Мокрист уловил в стенаниях знакомые нотки одной из анк-морпоркских колыбельных.

Мокрист никогда не считал себя лидером, так что в обстоятельствах вроде этих, он обычно передавал полномочия. Маршальский жезл перешел Фреду Колону, известному своим зычным голосом, который придавал его лицу занятный кирпичный оттенок и достигал громкости, которой позавидовала бы даже Железная Герда.

Тех глубинников, которые еще были живы или не были точно мертвы, связали, прежде чем препроводить в вагон охраны, где, как подозревал Мокрист, командор Ваймс немного потолкует с ними о том, о сем, именах, местах, кто, когда, и что за ужасные у них манеры. Прекрасно.

Из бронированного вагона высунулась фигура. Это был Аэрон.

— Король в безопасности! Спасибо вам всем! Железная Герда попала под обстрел, но глубинников, которым удалось пробиться на площадку машиниста, Кочегар Блэк познакомил с печью.

На этом месте Мокрист вздрогнул. Он много раз стоял рядом с печью, когда какой-нибудь кочегар открывал ее, и от нее всегда жарило так, что можно было загореть. Но если стоять не в том месте в критический момент, пожалуй, можно загореть до смерти.

Дальнейшее путешествие – со всеми сцепками, вновь установленными на место, – было безрадостным как для победителей, так и для выживших гномов. Те ждали пугающего разговора с Хранителем Доски, который, как говорили, мог сделать так, чтобы ты и твоя семья как будто никогда и не существовали. Стереть вас – как стирают мел с доски.

Немного позже Железная Герда нежно поцеловала буферы на станции Здец, и первым, кто сошел на наспех возведенную платформу, был Рис Риссон. Его приветствовал крупный, пухлый, крайне взволнованный человек, у которого слово «бургомистр» было буквально на лбу написано. Было жарко, и толстяк потел, как паровоз. Он преклонил перед королем колени, что было настоящим достижением, учитывая его форму, которая, если не заострять на этом внимания, была сферической.

— Добро пожаловать назад, сир, - сказал он, тяжело дыша. – Люди Здеца всегда были в хороших отношениях с вашим народом, и я надеюсь, что мы останемся в согласии и впредь.

Это было сказано очень быстро, и Мокрист понял, какую цель преследовало приветствие. Это была мольба: пожалуйста, не трогайте нас, мы вполне приличные люди и всегда удовлетворяли требования Владыки Каменной Лепешки. Кое-что, правда, осталось недосказанным: пожалуйста, не трогайте нас и, прежде всего, не препятствуйте нашим меркантильным соображениям. Пожалуйста. Пожалуйста?

Рис принял протянутую ему довольно потную руку и произнес:

— Я весьма сожалею за причиненные вам неудобства, Хэмфри.

Это заставило бургомистра расцвести в улыбке.

— О, все было не так плохо, Ваше Величество. Конечно, было досадно, когда вы… Я имею в виду, все начали отправлять телеграммы, и все такое. Но знаете, на что это похоже, - все равно что семейная перепалка, когда вы знаете, что это не ваше дело, и все же готовите чай, сочувствие и, возможно, бинты и лекарства. А в следующий раз, когда вы встречаете чету соседей, вы не слишком к ним присматриваетесь и думаете о своем, и назавтра вы снова друзья. К тому же, Ее Светлость вмешалась, можно сказать, подала пример… Ну, хвала богам, мы получили наши семафоры обратно. Она строгая, но справедливая, наша леди Марголотта, и удивительно быстрая.

Потливый Хэмфри прекрасно знал, что говорит о самом влиятельном вампире в мире, но в то же время представлял ее как пожилую леди, которой достаточно грохнуть тростью о пол, чтобы добиться всеобщего уважения.