Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Я разговаривал с ним. Романтический стиль изложения, и в то же время в книгах ведется прямолинейное повествование. Попытка сближения с читателем на почве бытовых проблем. Никакой выдумки и романтики нет.

– Любопытно! Автор очень часто идет на поводу у массового читателя, но фразеология от того не меняется. Романтика тут ни при чем. Писатель, как клоун, может примерять маску. Ловить мы будем его на другом. Найдете меня через неделю. Раньше не старайтесь. Оставляйте свой мусор, и до свидания. Я в работе.

Профессор погрузился в книги, и Трифонову пришлось уйти.

Следующий визит не предполагал долгих мытарств. Человек работал в стационарных условиях. Трифонов уже бывал в лаборатории известного химика Сутягина, и ученый встретил его приветливо.

– Эпидемия отравлений продолжается, Александр Иваныч?

– Трудно сказать, но хочу быть готовым ко всему. Я тут приволок вам медицинское заключение из старого дела. Речь идет о вирусах, но я не силен в вашей терминологии. Мне бы попонятней, как в детской энциклопедии.

– Вирус – это по части биологии, а не ко мне. Ну раз пришли, давайте глянем, в чем проблема.

Сутягин ознакомился с актом экспертизы, и лицо его стало озабоченным.

– Очень любопытный случай. Этих микробов называют пираньи. Клеточные микробы. Истреблять их можно любимым лакомством – кровью. То, что они пожирают красные клетки, – это фантастика. Кровь для них лучшая среда обитания, но они ее заражают своими ферментами. Родины у этих микробов нет. Они встречались в тундре и в Австралии, но очень редко. А главное, они не погибают сами по себе, – как клопы. Дом может пустовать сто лет, клопы высыхают под обоями, но стоит в него вселиться людям, как они начинают пить их кровь. Тут очень схожий случай. Микробы законсервированы в растворе, абсолютно нейтральном, скажем, в обычном детском креме. О таком случае я слышал – в Англии один женоненавистник травил кремами женщин. Если эти микробы окажутся на человеческой коже, то они тут же через поры проникнут в кровеносные сосуды, и заражения крови не избежать. Но они и сами погибнут. В вашем случае использовали игральные карты. Раствор с микробами был нанесен на них, а сверху покрыт тонким слоем лака. Он являлся предохранителем вроде стекла, и через лак микробы не могли попасть на кожу. От постоянного трения тонкий слой лака быстро стерся, и раствор попал на пальцы игроков. С этой минуты они были обречены на смерть в течение четырех-пяти часов. Но скажу вам откровенно, Александр Иваныч, я об этом случае слышу впервые.

– Был такой уникальный преступник, похожий на одного из микробов. Десяток убийств на его счету, одно изощреннее другого. Он получил по заслугам. Его убили. Но он уснул под обоями, как клоп. Прошло шесть лет, и убийца, почуяв запах крови, проснулся и продолжает терроризировать общество.

– С вами ужасно интересно, Александр Иваныч! Может быть, вы Александр Грин? Слушаешь вас во все, уши. Вы уходите, и думаешь: Господи, что за бред нес этот солидный дяденька?!

– Вы правы. Генерал с Петровки уже на «Канатчикову дачу» собрался. Мозги вывихнул. Я человек слишком земной, меня одурачить трудно. Под всем этим антуражем пытаюсь найти причины. Если преступник Бражников, загадочно оживший, убивал своих врагов, то это понятно, логично. Убийца не сумасшедший, это очень умный и расчетливый человек, не один день готовившийся к своему замыслу. Но причина за этим должна стоять очень веская.

– А кто этот Бражников?

– Понятия не имею. Есть один журналист, написавший о нем книгу, но я его нигде не могу найти. Он где-то в командировке под Смоленском. Правда, я и книгу-то его еще не читал, но вроде бы он писал ее со слов осужденного. Тут еще разбираться надо.

– А вы верите в то, что делаете?

– Мистификации тут больше чем нужно. Важно суметь профильтровать суть, а пену оставить на поверхности. Пока я пробить этот пласт не могу.

Выяснив все, что надо, Трифонов приехал на Петровку. Капитан Забелин поджидал следователя в кабинете Крюкова.

– Ну что, Костя, есть новости?

– Новости есть, Александр Иваныч, только ясности нет. Ответ из ИТК-18 ничего не проясняет. Побег из колонии имел место, но боюсь, рапорт начальство получило недобросовестный. Помимо Бражникова, из колонии сбежало восемь человек, прямо с лесоповала. По рапорту следует, что беглецов настигли, те оказали сопротивление, забаррикадировавшись в амбаре, и отстреливались из двух автоматов, захваченных при побеге у конвоиров. Тогда преследовавшая их группа подожгла амбар, что стоял на окраине села. Все преступники сгорели. Есть жалобы от родственников погибших, требовавших прах заключенных. Никто ничего не получил. Мало того, в село направляли комиссию из Красноярска. Деревенские давно уже снесли сарай, но обугленных трупов никто не находил. Об остальном история умалчивает. Вас устраивает такой ответ?

– Вряд ли. Вопрос остается.

– Лаборатория подтвердила выводы Колодяжного, отпечатки идентичны. Мистика какая-то.

– Мистика, Костя, заключается в другом. Зачем сбежавшему или ожившему Бражникову нужно убивать артистов?

– Вы знаете, Александр Иваныч, мы все время натыкаемся на человека без лица, в калошах. А ведь и по росту, и по возрасту он подходит под данные Бражникова.

– Вот именно, что без лица. Актерские фокусы.

– Актерские? Вполне возможно. Птицына мы до сих пор не нашли и не уверены, что найдем. А если это он?

– Ты еще скажи, что он на Анну Железняк похож.

– На нее вряд ли, а вот на Грановского похож. Безликий мужик. Во время всех убийств находился в театре. А главное, он вне подозрения и мог вытворять любые фортели и под гримом изображать загадочную старомодную личность.

– Что толку пальцем в небо тыкать! Ты мне докажи заинтересованность Грановского в убийстве всей труппы. Ему стоит бумажку подписать – и они все на улице окажутся.

– Так-то оно так, но они же живыми уйдут.

Трифонов не захотел продолжать пустой разговор.

***

В двадцать два градуса тепла по улице можно ходить в одной рубашке, но Горелов все еще никак не мог выбраться из своего номера, чтобы проветрить мозги. Золотухин доложил о появлении в гостинице бывшей горничной.

– Послушай, Палыч, сейчас она договорится с метрдотелем, и ее подменят на полчаса. Она сюда заглянет, но сам понимаешь, ненадолго. Пару-тройку вопросов, не больше.

Они стояли на балконе и любовались прекрасным видом.

– Скажите, Юрий Максимыч, чем нам может помочь горничная? Она по делу не проходила. Как мне сказал Иван, горничные по ночам не работают. Все номера третьего этажа я уже осмотрел. Вполне могу нарисовать себе живую картину происходившего в ту трагическую ночь.

– Ты видел все номера, но тебе никто не открывал подсобку, где горничные хранят чистое белье, свои ведра, швабры и прочее. Я ведь не случайно про Райку вспомнил. Ты понимаешь, она баба красивая, с шикарной попкой, грудь четвертого размера. Короче говоря, я ее один раз выручил. Ее с иностранцем застукали. Ну, мне удалось это дело замять. Она меня отблагодарила… Несколько раз я побывал в ее подсобке. Конечно, так просто ее в постель не уложишь, только за бабки, или в том случае, если ей что-то от тебя надо. Ты думаешь, в гостиничный ресторан легко устроиться? Она два года в горничных ходила и спала с директором ресторана, пока он не взял ее в кабак. Это же Клондайк. Я сразу о ней вспомнил, когда ты сказал, что мы начнем все заново ворошить.

Райка была на этаже в ту ночь. У нее отец больной, инвалид, сам весь из себя партийный. Вся квартира увешана портретами Ленина и Сталина. В горкоме партии работал, пока эту партию не разогнали. Ну и сам понимаешь, домой она мужиков таскать не может. А подсобку девка оборудовала как надо. Кровать за этажеркой замаскировала, скрипучая правда, – ведь какие нагрузки выдерживает! Сегодня утром я с ней поговорил. Она согласилась рассказать, что помнит. По старой дружбе. Но предупредила, что никаких протоколов, подписывать не будет.

37
{"b":"19255","o":1}