Вадим сидел за столом, пил кофе и курил сигарету. Девушка, молча, присела на соседний стул. Она смотрела в пол и не решалась посмотреть ему в глаза. Она не знала, что ему сказать. Как объяснить то, что она сделала вчера. И почему она это сделала.

- Как спалось Лера, - его голос был какой-то холодный и равнодушный, - крепко, без сновидений?

- Вадим, я…. А давно ты куришь?

- Давно, Лера. Я бросал курить, потому что Глеб посоветовал мне это сделать из-за тебя. Чтоб тебя не привлекала никакая зависимость. Табачная в том числе.

- А сейчас?

- Сейчас я не вижу смысла дальше не курить, потому, что все бесполезно.

- Вадим, прости меня. Я просто…

- Что просто Лера? Просто обнюхалась какой-то дряни до потери сознания?

- Это был последний раз….

- Последний раз был тогда, когда тебя тут неделю ломало! - Вадим не выдержал. - Я думал ломка тебя чему-нибудь научит! Меня предупреждали, что наркоманы неисправимы, а я никого не слушал!

- Вадим, не кричи на меня!

- А что мне с тобой делать, Лера? Что? Руки тебе сломать? К батарее пристегнуть?

- Я же сказала, это было в последний раз, Вадим, честно!

- Ты думаешь, мне было легко в прошлый раз? Ты думаешь, я жажду это повторить? Мы вместе прошли это Лера! Я думал после всего ты и близко к наркоте не подойдешь, а ты…. Ты думаешь, я железный? Бесчувственный, да? Думаешь, я устать от всего этого не могу? Мы ребенка потеряли из-за этого, Лера, а тебе все нипочем! Забыла как страшный сон и дальше….

- Вадим, прости.

- Где ты взяла наркотик?

- Я?… Где взяла?

- Где ты его взяла, отвечай!

- Мне его Антон продал.

- Антон продал…. Понятно. А за что продал? Снова что-то украла? У меня? У кого-то другого? Или опять на свою натуру поменяла, по-привычке?

Когда эта фраза вылетела из его рта, Вадим пожалел, что раннее не откусил себе язык. Лера смотрела на него, и до нее доходил смысл сказанных ей слов. Глаза ее наполнялись слезами. Она не влепила ему пощечину, хотя он ее заслужил. И не убежала вон. Просто стояла и не хотела верить, наверное, что он действительно это сказал.

Мужчина разозлился на себя, за то, что наговорил ей лишнего. Разозлился на нее, за то, что довела его до этого. Он вскочил со стула, на котором сидел, быстро оделся и, хлопнув дверью, ушел.

*

Когда Лера услышала, что машина Вадима уехала, она опустилась на стул, с которого встала во время их разговора, и расплакалась.

Он не забудет, никогда не забудет то, что она делала ради дозы. И не важно, что его тогда не было в ее жизни. И неважно все, что он ей говорил. Он никогда не простит ей, что она предала его доверие. Ведь он так верил в нее.

Она ужасный человек. Слабая безвольная тряпка. Она никогда не освободится от своей зависимости. Начнет воровать у Вадима и однажды, он снова обвинит ее в том же, в чем обвинил сейчас. И может быть он будет прав. И тогда он выкинет ее на улицу. И она точно окажется на панели. Но не это самое страшное, а то, что она навсегда потеряет его. Если уже не потеряла. Она даже не успела сказать ему, как сильно его любит. А теперь он ей не поверит. Он ей больше никогда не поверит.

Ей не справиться с собой. Не победить. Никогда не победить. Она пропащая.

Девушка обвела глазами кухню. Она была счастлива в этом доме и все это она променяла на дозу, всего за пятнадцать минут уговоров.

Это сильнее ее. Ей не справиться с зависимостью.

Лера пошла в спальню. За ней мяукнув, побежал Марсель. Девушка упала на кровать и долго плакала, прижимая к себе любимца. Потом она села и посмотрела на прикроватную тумбочку. На ней стоял флакончик с таблетками. Снотворное, которое ей прописал Глеб полгода назад. На тот случай, если она не сможет заснуть. Лера помнила его слова: «Это очень сильное снотворное. Принимай не больше одной таблетки за раз».

Что ж, она не погибла под колесами «Вольво», но запросто может это сделать под другими «колесами».

Лера выложила вряд десять таблеток. Принесла с кухни стакан с водой. И медленно выпила их одну за другой. Потом она легла под одеяло и закрыла глаза. Марсель мурлыкал и тыкался ей в лицо своей мордочкой.

*

Вадим не доехал до своей работы. Он остановил машину где-то на полдороги, съехал на обочину и навалился на руль. Что за бес в него вселился? Зачем он так сильно обидел Леру? Он же никогда не сомневался в том, что она никому не позволит к себе прикоснуться теперь. Никому, кроме него.

Он представил себе плачущую от обиды девушку. Одну дома. У нее ведь никого нет, кроме него. А он только что растоптал ее. И что, он должен сейчас ехать на работу и оставить Леру на целый день с теми обидными словами, что он ей сказал? А найдет он ее дома, когда вернется? Сам бы он после такого разве не ушел бы?

Вадим развернул машину и поехал домой. Да, он опоздает на работу, но это не так важно. Нужно успеть к Лере. Нужно вымолить у нее прощение.

Нужно было слушать Глеба, когда он говорил, что психологическая зависимость наркоманов сильнее физиологической. Когда он предлагал свою помощь. Вадим почему-то решил, что Лера справилась вот так просто, с первого раза.

Вадим оставил машину за забором. Он вошел в дом и снова напоролся на ту оглушающую тишину, что встретила его вчера. Неужели он не успел, и она уже ушла?

- Лера! – он заглядывал в кухню, гостиную. В доме было по-прежнему тихо. В прихожей он заметил Лерину одежду и обувь, значит она где-то в доме. Если конечно не ушла в том же в чем и пришла.

- Лера! – Он бегом поднимался по лестнице в спальню.

Открыв дверь, он увидел ее. Девушка лежала в постели под одеялом. Одна рука безвольно свешивалась с кровати. Марс тихо мяукал рядом и прикасался своим шершавым язычком к пальчикам Леры, пытаясь, видимо, ее разбудить.

- Лера. – Он присел рядом и потормошил ее за плечо. Она не реагировала. Неужели так сильно уснула. Или опять что-то приняла. Может что-то припрятала вчера?

Вадим повернул девушку к себе. Он заметил, что у нее было слишком бледное лицо и губы приобрели синюшный оттенок. Он пощупал пульс. Пульс был очень слабым, почти не чувствовался. На глаза мужчине попался флакон со снотворным….

- Лера! – он принялся трясти ее, тормошить, пытаясь привести в чувства. – Лерка! Ты что натворила, глупая! Лера!

Он позвонил в «скорую» и принялся делать ей искусственное дыхание, потому, что девушка уже почти не дышала.

В больнице ее отвезли в реанимацию. Состояние девушки было очень и очень тяжелым. Вадим мерил шагами коридор у дверей отделения и вытирал скупые слезы сжатыми в кулаки руками.

Он позвонил Лериному отцу и сказал, что девушка умирает. Через несколько минут в больницу примчался Владимир вместе с Ириной. Молодая женщина, недавно ставшая матерью, стояла с потерянным видом рядом со своим мужем и гладила его по плечу. Когда Владимир отошел куда-то, она подошла к Вадиму и сказала, что во всем случившемся виновата только она. Она отвадила отца от Леры, она настояла, чтоб он выкинул девчонку на улицу, она запрещала ему общаться с ней и тем более помогать ей. А теперь, когда у нее самой появился маленький сынишка, она все поняла. Ира обещала, что если Лера поправится, она попытается исправить то, что наделала.

Вадим слышал ее слова, словно во сне. Он думал только об одном – как он мог довести любимую до всего этого? Как он мог так с ней поступить? Обидеть ее, оставить ее, уверить ее в том, что она больше ему не нужна…. Это не Ирина виновата, а он. Только он. И если случится самое страшное, как он сможет жить с этим? Постоянно вспоминая последние слова, которые он успел ей сказать?

Он же готовил себя к тому, что Лера может сорваться. Он должен был помочь ей. С чего он вообще взял, что грубостью можно чего-то добиться. А если бы он поехал на работу? Что он нашел бы дома, когда вернулся?

Мужчина опустился на один из стульев стоящих вдоль стены и сжал голову руками.

На стене тикали часы. Секунды складывались в минуты, а минуты в часы. Вадим не знал сколько времени прошло с того момента, когда каталка с Лерой исчезла за дверьми реанимационного отделения. Хотя все это время он постоянно на них смотрел.