Банкир чувствовал своей больной почкой, как пес запах мяса, – конец уже близок. Слишком далеко зашел Гнилов, слишком рискованно работали остальные. Недолго осталось существовать клану «Черный лебедь». Главное – не сделать ошибки. Акробат без подстраховки не может ошибиться, оплошность стоит жизни. О мыслях Сарафанова даже Марина Кайранская не догадывалась. Она не предполагала, что все решится в ближайшее время.

Как бы в продолжение незаконченнного разговора Сарафанов тихо произнес:

– Цыплят по осени считают.

В кабинет Сарафанова вошла секретарша.

– Павел Матвеевич, один из вкладчиков нашего банка просит вас принять его.

Банкир оторвал взгляд от бумаг и удивленно посмотрел на милую женщину в строгом костюме.

– Помилуй бог, Ниночка! С каких это пор ко мне начали допускать вкладчиков? У нас их более двух тысяч. Как он попал сюда?

– Его привел начальник охраны.

– Тот, который не должен допускать никого даже на наш этаж?

– Да. Что делать?

– Впустить.

Через минуту в кабинет вошел элегантный мужчина лет сорока, высокого роста, с милой улыбкой и ямочкой на подбородке. В руках он держал кейс из кожзаменителя.

– Убийственный взгляд, Павел Матвеевич. У вас не глаза, а рентгеновский аппарат. Не беспокойтесь, меня обыскивали трижды.

– Давайте к делу. У меня каждая секунда на учете.

– Разумеется.

Мужчина подошел к столу и предъявил удостоверение ФСБ.

– У вас есть тихое местечко, где мы можем поговорить?

Сарафанов знал, что его кабинет и телефоны прослушиваются.

– Могу уделить вам не более пяти минут.

– И на том спасибо.

Они вышли в коридор и направились в холл. Здесь стояло несколько кресел, столик с пепельницей и урна. Гость ощупал столик, осмотрел кресла и сел. Сарафанов никак не мог понять: какое звено в его деятельности надломилось.

– Я слушаю вас, майор Трошин.

– Можете называть меня Филипп.

– Итак?

Трошин раскрыл кейс и достал из него прозрачную папку, в которой лежала стопка бумаг, и протянул ее Сарафанову.

Банкир достал первый лист и прочитал: «Досье № 24». Он просмотрел все бумаги за десять минут и уже не торопился возвращаться в свой кабинет.

– Вы извините, – начал Трошин тихим голосом, – за вами ведется наружное наблюдение, и я не решился приезжать к вам домой или звонить по телефону. А здесь – как в банке… Каламбур, правда?

– Кто составлял эти бумаги?

– В нашем управлении ведется серьезная разработка по разоблачению клана «Черный лебедь». Делом заняты высокопоставленные чины. Мы пользуемся поддержкой Администрации президента, и вряд ли кто-то сможет предотвратить последствия или приостановить процесс. Мы знаем, что некоторые чиновники прокуратуры и высокие чины МВД получают от вас мзду, так что наше расследование имеет особый статус секретности.

– На какой уровень вы вышли в ваших изысканиях? – Сарафанов потряс папкой в воздухе. – Красиво изложено. Пусть это будет правдой, но к каждому напечатанному здесь слову нужны подтверждения, факты, доказательства, документация, улики, свидетели и экспертизы. Даже если признать эту галиматью за серьезное обвинение, вы же понимаете, чего стоит довести дело до суда. Ваши досье заведены на очень влиятельных, умных, уважаемых и сильных людей. Можно зубы обломать.

– Это ваши досье, а не наши, господин Сарафанов. Вы уверены, что все люди, на кого заведены дела, устоят перед соблазном смягчить свою вину и не прибегнуть к чистосердечному признанию?

Сарафанов вспомнил об исчезнувшем компьютере Докучаева.

– Раздавить таких людей, с которыми вы решили бороться, не так просто. Танками их не возьмешь, здесь не Чечня!

– Методов у нас достаточно. Мы и пальцем не шевельнем. Вас средства массовой информации за сутки на куски раздерут. Кто откажется от такой сенсации? Вы знаете, сколько стоит каждое досье? А если его продать на Запад?

– Вы уже торгуетесь, Филипп? А как же государство, закон?

– Я стою на другом берегу, и у меня есть свои возможности и свои взгляды на определенные вещи. Пришел я к вам по очень простой причине. Вы – казначей, а значит, реальная сила, обладающая деньгами. По моим скромным подсчетам, у вас в чулке не менее сорока миллионов долларов. Вашими соучастниками по преступной группировке займется государство и закон, а мы с вами можем заключить сделку и остаться в стороне. Сбежать я вам не позволю. Вы только все испортите и засветитесь. Помимо ваших людей за вами будут наблюдать мои люди. Способны вы проскользнуть через два кордона? Одному трудно. Я вам помогу. Но только в том случае, если мы станем союзниками, а не врагами.

– Сколько стоит этот союз?

– Дорого. Сейчас я не готов назвать цену. Все зависит от степени сложности.

– И вы хотите, чтобы я доверился чиновнику в майорских погонах и был уверен в его неограниченных возможностях?

– Однако дело не стоит на месте. Эти бумаги добыл я, и операцией руковожу я. При взаимодействии и хорошем союзе мы с вами можем оградить вас от неприятностей и подставить остальных под черту. Они сгниют за решеткой, и никто вас не достанет. Только не говорите мне, что вы не боитесь Гнилова или Вихрова, вашего грозного волкодава.

– Я должен подумать над вашим предложением.

– Не возражаю. Такие вопросы за минуту не решаются.

– Сколько у нас есть времени?

– У нас?

– Я говорю с союзе. Он же не вечный. Операция должна иметь свое завершение.

– С учетом сложности не более двух-трех месяцев. Далее поползут метастазы, и я уже не смогу вам помочь.

– Хорошо. Найдите меня дней через десять. Я должен проверить надежность замков и собственных позиций.

Они расстались, пожав друг другу руки.

Теперь Сарафанов не сомневался, что чутье не подводило его. Досье взяты из компьютера Докучаева. Он первый пойдет с повинной, в этом майор не ошибался.

Тем же вечером он зашел на почту за газетами и бросил письмо в абонентский ящик. На почту он заходил ежедневно и знал, что здесь за ним наблюдать не станут. Почта не вокзал.

Поначалу план действий показался ему полной чепухой. Но чем больше Мочкин над ним думал, тем оригинальней и необычней он ему представлялся. Согласно инструкции, Мочкин получил небольшой чемоданчик в автоматической камере хранения и принес его домой. Разглядывая содержимое, он улыбался. Кому нужно так изгаляться, если существуют простые и проверенные способы убийства? Но спорить ему не с кем, деньги уплачены, и работу придется выполнить.

На кровати лежал сборный металлический арбалет с мощной пружиной и стальной стрелой. Современная игрушка с оптическим прицелом выглядела элегантно, компактно, и от нее веяло робингудовской романтикой. Рядом лежали два мотка гибкой стальной проволоки, похожей на тонкие струны. На одном мотке висел ярлык «20 метров», на втором – «36 метров». Концы струн крепились на миниатюрные карабинчики и выглядели изящно и надежно. Но главным атрибутом была бомба.

Мочкин повидал немало мин, снарядов и гранат, но такая ему попалась впервые. Размером с небольшую дыню, разделенная на сотню граней, как пихтовая шишка, она была выкрашена бронзовой краской и сверкала золотом. Кольцо вкручивалось в детонатор, как болт, и выглядело слишком большим, похожим на браслет. На смертоносном шаре висел другой ярлык: «Прикасаться только в перчатках».

Мочкин изучил схему, еще раз перечитал инструкцию и сжег все бумажки. Он не жаловался на свою память. Идея понятна, и Мочкин уже проигрывал весь спектакль в своем воображении.

Вечером он пошел в церковь и отстоял службу. Не забывая креститься, он осматривался по сторонам. Отремонтированный храм выглядел богато и помпезно, все сверкало позолотой в тусклых лучах тысячи свечей. Прямо над аналоем на высоте десяти метров висела громадная люстра с тремя десятками рожков для электрических свечей. Тяжелая бронзовая цепь, державшая гигантский канделябр, уходила под своды купола. На уровне третьего этажа находился кольцевой бельэтаж с мраморной балюстрадой. Наверняка с высоты балконов храм выглядел еще величавее и роскошнее, а прихожане казались ничтожными муравьями перед оком Божьим, с высоты взирающим на своих послушных рабов.