- Что за хрень тут происходит, Мартынов? - услышал я громоподобный голос участкового, дяди Миши. - Проблем захотелось? Всем встать!
Меня поставили на землю, и я обернулся.Передо мной стоял участковый, одетый в сине-зелёный "Пумовский" спортивный костюм, последний писк моды, у меня такой тоже был. Сам Михаил здоровый как медведь, весит наверняка все полтора центнера, слесаря с зернотока говорили, что взвешивали его на автомобильных весах, вышло все сто семьдесят, но я особо не верил. И теперь этот человек-гора злобно воззрился на нас. Драка сразу окончилась, и все поднялись с влажной земли, у Сани наливался "фингал", у врагов тоже не всё в порядке с мордами.
- А чё Мартын? - психанул я. - Что они к нашим бабам лезут?
- А я как вижу, ваши бабы и не против! - парировал участковый. - Воспитывать надо, чтоб ерундой не занимались, на сеновал водить почаще. Внимание всем - увижу, что не успокоились, так отправлю в город на пятнадцать суток, скамейки красить и подметать. Всем ясно?
- Всем, - хором ответили все, даже Викуля.
- Разошлись по сторонам! - скомандовал дядя Миша. - Не злите меня!
Парни развернулись, и пошли к магазину. Вика постояла немного, и пошла следом за ними, как собачка, к явному удовольствию её нового ухажёра. Он приобнял её, и подмигнув мне, сказал с насмешкой:
- Не твой сегодня день, Мартын!
Я аж зубами заскрипел, вот козёл, ну ладно, земля круглая, встретимся за углом, как говорит Саня. Закурил, и побрёл в сторону дома, обидно было до жути, шёл и злился на себя, на предательские слёзы, наворачивающиеся на глазах, на эту сучку крашеную...
- Не вовремя Мишка влез! - пыхтел сзади Саня, пытаясь приободрить. - Ещё пободаемся, уроды!
Он поравнялся со мной, и взглянул искоса:
- Чё, братву подымать? Наваляем этим клоунам по первое число?
- Да пошли они нахрен, - сквозь зубы ответил я. - Вместе с Викулей, я-то думал, они к ней пристают, а она сама... Короче, она свой выбор сделала!
- Ты ж говорил, что у вас всё серьёзно, что она из армии решила тебя ждать, - пробормотал мой кореш. - И даже за неё бороться не будешь?
- Не буду! - проворчал я. - При таких раскладах навряд ли бы она меня дождалась. Шлюха она, не по пути мне с ней.
- Смотри, - сплюнул на землю Саня. - Чего делать будем тогда сейчас?
- Веселиться! - невесело ухмыльнулся я. - Буду выбивать клин клином!
- Это тема! - согласился друг. - Я бы свой клин тоже куда-нибудь вбил, даже знаю, в кого.
- Сколько время сейчас? - спросил я у него.
- Девять!
- Давай так! Я иду мыться, приведу себя в порядок, ты тоже, переоденься и глаз "тональником" замажь. Пошли своего малого, пусть всю братву объедет на велике, кто в город собирается, узнает. Пусть тогда нас подождут у конторы.
Малой - это брат Сани, Алёшка, ему лет десять, очень вёрткий пацан, непоседа, у нас вечно он за посыльного, согласился на эту "должность", уважает значит.
- Хорошо! - ответил Санька, и мы разошлись с ним на перекрёстке, тот жил на соседней улице, с родителями в большом кирпичном доме с новой шиферной крышей.
Сам же я жил с "предками" в похожем на Сашки доме, рядом отец пристроил гараж для нашего оранжевого "Москвича 2140", в огороде банька, труба дымится еле-еле, значит натоплена.
Отец мой, Мартынов Георгий Владимирович, работал в нашем колхозе на самосвале, мать, Людмила Семёновна, трудилась заведующей в местном детском садике, сестёр и братьев у меня не было, но родители меня не баловали, с самого детства вкалывал в сараях и огородах, чуть ли не наравне со всеми. Дом наш аккуратный, отец мой страшный педант, содержал его в полной исправности, я же такой чертой характера похвастаться не мог, часто не хватало терпения на что-либо, но дела до конца доводил всегда.
У меня своя комната, с видом на улицу, кровать, школьный стол, шкаф для вещей и пара стульев. Особая гордость - двухкассетный "Шарп", со светомузыкой, купил у одного залётного моряка недорого, орёт будьте здрасти, соседи в шоке. Один раз на разборки приходил участковый, чуть не отобрал магнитофон, так что я сейчас не лютую, на всю громкость не ставлю.
На стенах плакаты музыкальных и кинозвёзд, самый мой любимый - Шварц со второго "терминатора", сидит на мотоцикле с ружьём в руке. Эх, мне бы такой "Харлей", Викуля б сразу ко мне прибежала, а я бы на неё и не взглянул бы даже... Ну а ружьё у меня уже было - немецкий маузеровский карабин в идеальном состоянии, патронов к нему с ведро, хранил всё это богатство в погребе для солений за гаражом, даже отец не знал ничего. Только Санька был в курсе, но он не из болтливых, как-никак лучший друг. Пару раз выезжали с ним на "запорожце" его отца подальше в лес и стреляли по самодельным мишеням.Бахало хорошо, патрон мощный, и отдача чувствовалась. "Маузер" подарил покойный дед, мамкин отец, перед смертью.
- У каждого мужчины должно быть оружие! - поучал тот, показывая, как правильно разбирать оружие. - Иначе он не мужчина, а полный ноль.
От деда мне достались ярко-зелёные глаза, ни у кого таких больше я не видел, деревенским девчатам цвет очей нравился, нравился и Викуле, при мысли о ней я с досадой сплюнул, прибежит же потом, как пить дать, да вот поезд ушёл... Так же в дедовом сундучке лежала большая цветная фотография, где молодой Семён Трофимович стоял рядом с каким-то жутко важным мужиком в странном, генеральского вида мундире. Дед в камуфляжной форме, с длинным автоматом на плече, а за ними горы, и величественного вида замок, совсем как из приключенческих фильмов. Но самым странным на этой фотке являлось то, что небо почему-то было нежно зелёного цвета. Спросил у отца, но тот ответил, что это прихоть фотографа, специально так сделал, мол, профессиональная отметина, типа росписи. Дед к тому времени помер, и у него спросить я не успел.
Много раз рассматривал эту фотку, для меня она была воплощением некой тайны, казалось, что небо и впрямь у них там зелёное, и фотограф не причём. В сундучке так же лежала какая-то небольшая пластмассовая карточка, решил было что это зеркало, но вот как-то тускло оно отражало, поэтому отбросил это предположение. Этот предмет также был загадкой для меня, родители ничего внятного не отвечали, но я готов был поклясться, что как-то, будучи ещё в начальных классах, видел, что эта штуковина светилась в дедовских руках, и при моём появлении погасла через мгновение. Словом, дед был для меня весьма загадочной фигурой, и о его прошлом я толком ничего не знал.
Вошёл в прихожую, и взглянул на себя в зеркало - вылитый негр. Работа на комбайне накладывала на лицо отпечаток, причём во всю морду, уже к обеду мог сойти за своего где-нибудь в Гарлеме. Плюс бейсболка с разрубленным пополам козырьком - привет от ножей измельчителей соломы, расположенных в самой жопе нашего стального дракона. Полез выдернуть застрявшую солому и получил по кепке, ещё немного бы и "наглушняк", повезло тогда. Зато схлопотал "леща" от агронома, солидную оплеуху заработал.
Быстренько разделся, столкнулся с матерью в коридоре.
- Уже приехали? Бегом в баню, самый жар сейчас, отец для тебя натопил специально. Бельё я уже отнесла.
- Отлично! - баню я любил, попариться никогда не отказывался, а в последнее время ходили с Викулей, хлестал её веничком по розовой попке. Тьфу ты! Всё о ней мысли в башку лезут!
- Что случилось? - тут же спросила мама, ничего не скрыть от неё.
- С Викой расстались, ерунда! - ответил я, заметив, что у той вроде как вырвался вздох облегчения. Не особо мать жаловала мою бывшую подружку, видать и вправду, чуют бабы друг друга, как кошки...
-Дело молодое! - ответила мама, и пошла на кухню. - Как раз помоешься, а я тебе картошки с салом нажарю!
- Ага! - кивнул я. - А где отец?
- Поел, и уехал к Михеичу, карбюратор делать.
Взял с собой ковшик кваса, и направился в баню. А банька у нас хороша, жар от неё адский просто, раз с корешами парились, понтанулся я, наподдавался от души, еле успел в предбанник выскочить. А корешки на пол вообще легли, даже голову поднять не могут, орут только матом на меня. Вот и сейчас, развёл квас с водой и плеснул на раскалённые камни. Эх, духан просто фантастический, лучше даже, чем от пива, мать квас отличный делала.
