Она улыбнулась ему, как улыбалась на сцене, играя роль покорительницы мужских сердец Белинды Белламур, и Уильям Грэм расцвел в ответной улыбке, позабыв спросить, откуда им известно, где его искать.

— Как мило с вашей стороны, миссис Трен-чард!

— Благодарю вас, сэр. — Кэтрин очаровательно порозовела. — Не угодно ли вам выслушать, что пишут из Лондона?

— Да, сударыня, но сначала отдохните. Вам пришлось проделать нелегкий путь от самой Хиренграхт. — Сказав это, он сообразил, что допустил промах. Нельзя было выдавать, что он знает, где поселились Том с Кэтрин, раз гостья не упомянула название улицы, — такое признание означало, что за ними следят или же что Грэма предупредил кто-то из тех, с кем они встречались.

Впрочем, глядя на Кэтрин, Грэм решил, что она ничего не заметила. Однако он просчитался. Кэтрин привыкла подмечать малейшие оттенки интонаций на сцене, а подобные оговорки нередко составляли основу запутанного сюжета популярных пьес. Она ответила Грэму, не выдавая своих мыслей:

— Да, сэр, это правда, но в Лондоне мне частенько приходится совершать долгие прогулки. Муж просил передать, что наши хозяева согласны даровать вам полное прощение, однако они не решаются отправлять по почте письмо, в котором это сообщалось бы открытым текстом. Полученное нами послание, было, разумеется, зашифровано. Нам поручено заверить вас, что Лондон сдержит свое обещание, если и вы будете с нами откровенны и сообщите все, что вам известно о намерениях голландского флота.

— Вам, сударыня, или вашему мужу? — Грэм в упор посмотрел на Джорди. — Кстати, ваш слуга тоже должен присутствовать, когда разговор пойдет о военной тайне, от которой зависит судьба двух держав?

— О, я уверена, мой верный Джорди согласится выйти. Конечно, он останется в прихожей для приличия, но не услышит ни слова из нашей беседы. — Кэтрин с улыбкой обернулась к Джорди: — Я нисколько не сомневаюсь, что мистер Грэм — джентльмен. Тем более ты будешь рядом.

Как только слуга удалился, оставив дверь приоткрытой, Уильям Грэм поднялся и пересел поближе к гостье.

— Нельзя допустить, чтобы нас подслушали, — прошептал он.

— Вы правы, мистер Грэм. — Увидев, что он собрался придвинуться к ней вплотную, Кэтрин поспешно добавила сладким голоском: — Мне отлично вас слышно, так что не беспокойтесь. Понимаете, я боюсь, как бы наш слуга не подумал ничего дурного, ведь мы с вами остались наедине. Надеюсь, сэр, вы понимаете, что молодой жене следует оберегать свою репутацию — ведь и вы бережете свои секреты!

Он кивнул и тихо заговорил:

— Меня очень тревожит, что ваши хозяева в Лондоне не хотят вести со мной открытую игру.

— Вы не доверяете моему слову? — Кэтрин поджала губы, и на лице ее отразилось крайнее волнение. — Положа руку на сердце, скажу: сам сэр Томас Гоуэр говорил мне перед тем, как мы покинули Лондон, что ваши заслуги перед нашим королевством очень велики и награда будет столь же внушительной.

Грэм был так тронут горячностью гостьи, что взял ее ручку в свою.

— Разумеется, милочка, я вам верю, — сказал он, заглядывая в темно-синие глаза. — В доказательство моих слов я скажу вам все, что мне известно о намерениях голландских военно-морских сил. Голландия планирует совершить внезапное нападение. Они собираются подняться вверх по реке Медвэй и уничтожить все стоящие на якоре корабли, лишив Великобританию военного флота. Если учесть, как дорого обошлись казне чума и прошлогодний пожар в Лондоне, это будет смертельным ударом.

Кэтрин резко отняла руку и уставилась на него.

— Какой ужас! Мне такое и в голову не могло прийти! Неужели это правда?!

— Да, миссис Тренчард. Более того, я знаю, чего голландцы намерены добиваться на мирных переговорах в Бреде.[17]

На такой успех ни Том, ни Кэтрин даже не надеялись. Теперь, если Грэм сообщит ей все, что знает, а они передадут эти сведения в Лондон, можно спокойно возвращаться домой. Роб будет освобожден, а она сможет выйти на сцену. И попрощаться с Томом Тренчардом, подсказал ей внутренний голос.

— Что касается переговоров, сэр, почему бы вам не рассказать об этом прямо сейчас?

— Как! Вы хотите, чтобы я сдал все козыри? Нет, сударыня, сначала принесите мне письмо, в котором черным по белому будет сказано, что я прощен. И приходите одна, без вашего увальня мужа. Он вас недостоин — и я надеюсь доказать вам это при нашей следующей встрече. Слугу вашего тоже оставьте дома. Выполнив мои условия, сударыня, вы получите нужную вам информацию — но не раньше, чем я получу от вас то, о чем так страстно мечтаю.

Кэтрин содрогнулась. Она мечтала сейчас лишь об одном: сбросить с колена его липкую руку и заявить, что он может оставить при себе свою бесценную информацию, если она должна заплатить за нее добродетелью. Но ничего подобного она не сделала, так как помнила, чем грозит брату ее неудача. Послав Грэму соблазнительную улыбку Белинды Белламур, Кэтрин притворилась, что готова оплатить нужные сведения так, как ему угодно.

— Я согласна, — ответила она, почти не шевеля губами, — и, как только мы получим письмо, которое вы требуете, я сама принесу его вам.

— Отлично, — тихо отозвался Грэм, — мы прекрасно поняли друг друга. — Подтверждая свои слова, он грубо стиснул ее грудь широкой ладонью.

Кэтрин встала и мягко отвела наглую руку в сторону.

— Нет, милый Уильям, не сейчас. Полагаю, нам с вами не хочется, чтобы слуга уведомил моего мужа о том, что наше с вами сближение происходит не только на деловой основе.

— Какая же вы умница! — с искренним восхищением воскликнул Грэм.

Кэтрин громко позвала Джорди:

— Мы с тобой можем вернуться и сообщить моему бедному мужу о полном успехе. Клянусь, эта новость излечит его!

— Что? — взревел Том. — Как это «Джорди не было в комнате»? — С искаженным яростью лицом он обернулся к слуге: — Черти бы тебя побрали, Джорди, я же приказал ни на минуту не покидать ее.

Выпятив нижнюю губу, Джорди засверкал глазами, не смея возражать. Кэтрин бросилась на выручку:

— Черти бы побрали тебя, Том Тренчард, за то, что ты напустился на бедного Джорди, который всего-навсего исполнил то, о чем я его попросила!

Они вернулись на постоялый двор и поведали Тому о результатах посещения Грэма. Том поздравил Кэтрин, но, узнав, что Грэм потребовал от Кэтрин стать его любовницей, обезумел от гнева.

— Ах, вот как, сударыня, вы попросили Джорди покинуть комнату, чтобы беспрепятственно отдаться Грэму? Я этого не допущу! — воскликнул он и затряс ее. — Не желаю становиться рогоносцем!

Джорди хрипло рассмеялся, услыхав столь необычное заявление, а Кэтрин медленно ответила:

— Рогоносцем ты не станешь, поскольку я тебе не жена. К тому же, насколько мне известно, по вашему с сэром Томасом плану я должна соблазнить Грэма, если это потребуется, чтобы «разговорить» его. Так на что же ты жалуешься? Я всего лишь исполняю свой долг, чтобы спасти брата!

Том посмотрел на нее сверху вниз и сквозь маску хладнокровной бравады увидел, что она смертельно напугана. В ее словах не было ничего, кроме правды, но он вдруг понял, за что Отелло прикончил невинную жену. Если верить «Песне Песней» Соломона, «люта, как преисподняя, ревность». Кто знает, что можно натворить, потеряв голову!

Он разжал руки. И девушка, и Джорди вздохнули с облегчением.

— Прости, — робко пробормотал Том, и Джорди недоверчиво покачал головой. Чтобы Том Тренчард оробел! Вот это да! — Мне не следовало так говорить, но ты не …

Кэтрин не дала ему закончить:

— Ясное дело, нет — даже чтобы спасти Роба. — Она содрогнулась. — Впрочем, разве можно сказать наверняка? Человек способен на многое ради спасения тех, кого любит.

— Ты права, — дрожащим, как и у нее, голосом отозвался Том. — Постой, дай мне прийти в себя. Грэм не сказал, о чем именно собирается повести разговор? Или с кем в Амстердаме он встречается?