– Олег Дмитриевич?!– Окликнул Костырева высокий темноволосый мужчина. В руке он держал собачий поводок. Возле его ног беспрерывно крутилось волосатое, пучеглазое создание, которое и собакой назвать было трудно.

– Вы – Лужин?– Спросил незнакомца Олег.

– Да, приятно познакомиться,– мужчина протянул для пожатия руку.– Стало быть, я не ошибся. Вы выделяетесь из толпы,– он сделал небольшую паузу должно быть для ответного комплимента и продолжил:– Я ждал подобного визита. При всей энергии, которую излучает муж сестры, ему недостает сообразительности.

– А почему вы не обратились к услугам детектива?

– Олег Дмитриевич, я не вижу в этом особого смысла. Хотя сестра в телефонном разговоре просила помогать вам во всем.

– Но вы попеняли на Лазарева,– заметил Костырев.

 Лужин слегка усмехнулся:

– Олег Дмитриевич, поднимемся ко мне или вы предпочитаете беседу на свежем воздухе?

– Поднимемся к вам,– кивнул Костырев.

 Жил Лужин в одной из двадцатиэтажных башен на окраине Юго-западного района. Это было довольно спокойное и удобное для жизни место. Из окон квартиры открывался вид на покрытые хвойным лесом холмы, которые испокон века назывались Веселыми Горками. Вопреки ожиданиям квартира Лужина выглядела заурядной. По крайней мере, после прочитанного в альбоме Олег ожидал увидеть интерьер то ли восточного храма, то ли сумеречных апартаментов, напоминающих жилище Валентина Романова. Но это была обыкновенная, с комфортом обставленная квартира состоятельного человека.

– Чем вы занимаетесь, Никита Павлович?– Спросил он хозяина квартиры, когда тот вернулся из кухни с сервировочной тележкой.

– Я бы хотел сразу же исправить это досадное недоразумение,– улыбнулся Лужин, присаживаясь в кресло напротив гостя.– Мое отчество – Яковлевич. У нас с сестрой разные отцы. Моего звали – Лужин Яков Михайлович, а отцом Вики стал Павел Петрович Середа.

– Так чем вы занимаетесь, Никита Яковлевич?– Повторил вопрос Олег.

– Являюсь владельцем транспортной компании. Хотя дела меня не интересуют. Делами занимаются другие. А я живу на дивиденды удачно вложенных капиталов,– Лужин протянул Олегу прозрачную кружку с зеленым чаем.– Простите, я не употребляю спиртное. И не держу его дома.

– Спасибо,– Олег поставил кружку на столик и положил на колено блокнот.– Ничего, если я буду делать пометки?– Он посмотрел на хозяина дома.– Никита Яковлевич, насколько я знаю, вы были дружны с племянником, оказывали на него влияние. Возможно, о жизни Ивана вы знаете даже то, что неизвестно ни его матери, ни отчиму, ни его близким друзьям.

– Ивана мне жаль,– произнес Лужин, отпивая чай мелкими глотками.– Он вырос на моих глазах. Можно сказать, я пестовал его. Парень подавал большие надежды. Но вы не хуже меня знаете, как сложно выжить в нашем мире таким как Иван.

– Что вы имеете в виду?

– Ну же, Олег Дмитриевич, смелей!– Неожиданно усмехнулся Лужин.– Я намеренно не забрал альбом. Оставил его для вас или такого как вы. Человек неглупый и неравнодушный не может пройти мимо такого альбома и его автора.

– Вы говорите об этом?– Олег положил на журнальный столик тетрадь в кожаном переплете.

– Да,– улыбнулся Лужин, тем не менее, не прикасаясь к тетради.– Мы на славу потрудились. Жаль, что труд не окончен.

– Никита, зачем все это?– Олег похлопал по тетради ладонью и заметил, как едва заметно дрогнула жилка на холеном лице собеседника.

– Я хотел, чтобы Иван как можно раньше понял, в каком мире мы живем, и кто пытается сделать нас рабами. Неужели эти записи задели вас за живое?

– Вы понимаете, что отравили мальчика своим взглядом на жизнь.

– А где ваша широта взглядов, Олег Дмитриевич?– Усмехнулся Лужин.– Впрочем, вы – продукт системы. Ожидать от вас иной реакции – самонадеянно. Но вы не хуже меня понимаете, что система взрастила вас только для того, чтобы вы в дальнейшем поддерживали ее стойкость и жизнеспособность. Негодный элемент системой отторгается.

– И чем же не устроил систему Иван?

– Честно говоря, не знаю,– покачал головой Лужин.– Мне казалось, что я учел все факторы. Иван вписывался в систему. О его истинных воззрениях и целях знал только я.

– И каковы были его истинные воззрения и цели?– Олег сделал в блокноте несколько пометок и посмотрел на собеседника.

– Но вы ведь знаете ответ на этот вопрос,– снова усмехнулся Лужин.– Систему создали люди, и люди должны изменить ее.

– Скромно,– в тон ему усмехнулся Олег.– Конечно, если под системой имеется в виду современное общество и весь уклад человеческой жизни. Допустим,– кивнул он.– В таком случае, почему система не опознала чуждый элемент в вас?

– Потому что я вписываюсь в установленные рамки. Так или иначе, но я зарабатываю деньги, с которых отчисляются налоги. Совершаю покупки и коммерческие сделки, тем самым поддерживая экономику и кредитную систему. И все мои духовные искания и борения прекрасно вписываются в существующие рамки. Миллионы людей тысячи лет пытаются понять истинный смысл происходящего и каким-то образом изменить порядок вещей, сделать общество гуманней, а отношение к окружающему миру рациональней. Я учил Ивана быть осторожным, чтобы раньше времени не навлечь на себя реакцию отторжения. Видимо, я не учел всех составляющих.

– Что-то я совсем запутался,– произнес Олег, продолжая делать в блокноте пометки.– Из ваших слов можно сделать вывод, что вы со своими духовными исканиями и борениями предусмотрены системой. Где-то я уже это слышал. А может быть, такие как вы и определяете будущее этой системы? Может быть, вы тоже элемент контроля?

– Полно вам, Олег Дмитриевич,– покачал головой Лужин.– Таких как я считают шарлатанами, мечтателями. Нас даже уничтожать не нужно, потому что большая часть так и останется на уровне духовных исканий, отгородившись от внешнего мира. Для меня гибель Ивана такая же загадка, как и для вас. Я тоже не понимаю причин такого скоротечного отторжения. Я позаботился о том, чтобы он в дальнейшем поддерживал здоровье и долголетие. Я рассказал ему об искусстве расширения сознания. Постарался привить ему должное поведение человека. Олег Дмитриевич, я не меньше вашего хочу узнать причины его гибели. Потому что мы с Иваном таких причин не закладывали!

– Но ведь причины могут быть банальными,– сказал Олег.– Денежные долги, ссора с девушкой, ревность, наркомания, либо неадекватные сексуальные наклонности. Такие причины вы не принимаете в расчет?

– Олег Дмитриевич…– попытался перебить его Лужин.

– Нет, погодите,– остановил его Олег.– Я уже достаточно наслушался о неординарных способностях, устремлениях и трудолюбии вашего племянника. В этой бочке меда не хватает ложки дегтя, которая сможет объяснить все. Вы – человек эрудированный, наверняка знаете как метедрин, вещество, найденное в крови вашего племянника, действует на психику человека. Человек становится необычайно деятелен и считает свои возможности практически неограниченными. Поверьте, мне трудно отказаться от мысли, что семнадцатилетний парень смог бы добиться таких успехов без допинга.

– Олег Дмитриевич,– улыбнулся Лужин.– Вам все же придется принять это. Иван – был личностью неординарной. Ему незачем было принимать наркотики. Более того, вы – человек проницательный. Вы уже понимаете, что следы наркотика в крови Ивана – это весьма удобно и даже своевременно.

– Снова заговоры? Вы еще не устали от заговоров, Никита Яковлевич? Поверю я вам или нет, вопрос отдельный. Но что, если я выясню, что причина смерти Ивана кроется в вашей деятельности? Каково вам будет принять эту мысль? Никита Яковлевич, ваш племянник мертв. А его смерть в любом случае не повод для тренировки проницательного и изощренного ума, каковым вы себя полагаете. Его смерть – трагедия.

 И на мгновение, на краткий миг Лужин замер, словно его тело и на самом деле было отражением заключенного в нем живого и текучего ума.

– Он не умер, Олег Дмитриевич,– произнес он после этой странной тягучей паузы.– Он ушел дальше. Но если он не успел что-то сделать в этом мире, он обязательно вернется… Олег Дмитриевич, я не желал зла Ивану. Не отравил его знанием. И глаз ему я тоже не открывал. Любой разумный человек рано или поздно поймет, что находится в зависимом положении. Вопрос не в этом. Вопрос в том, как он этим знанием распорядится?