Осторожно, осмотрительно устанавливает Ворошилов связи с товарищами-революционерами, начинает присматриваться к обстановке и переходит к революционной пропаганде. В сферу его влияния нападают несколько солдат лейб-гвардии Измайловского полка — это знакомство впоследствии пригодится. Выполнять задания Петербургского комитета приходится чрезвычайно осторожно, так как полиция неотступно следит за Ворошиловым. На квартире у него не раз делают обыск, и, если бы нашлись подходящие улики, арест и высылка были бы неизбежны.
К осени 1916 года все в России предвещало приближение революции. Революция была неизбежна, она была не за горами.
Надвигался 1917 год, за двенадцать месяцев которого Россия испытает два извержения народного вулкана: первый из них уничтожит династию Романовых, второй — сметет власть буржуазии. Судьба предоставила Ворошилову возможность и счастье быть сопричастным к этим великим событиям.
Тревожен предреволюционный Петроград. Каждый день, проезжая утром по его улицам, видит Ворошилов огромные хвосты у хлебных лавок: в городе, особенно в рабочих районах, недостает хлеба. Зима в этом году суровая, на морозе часами выстаивают в очередях женщины, подростки, старики, и разговоры их таковы, что охранное отделение охватывает страх: эти очереди хуже для него, чем десятки тысяч революционных листовок, хуже митингов! Все чаще, громче и требовательнее звучит: «Хлеба!» — грозное предзнаменование для власть имущих в России.
Празднование Международного дня работниц — 23 февраля 1917 года — петроградские большевики намеревались использовать для организации собраний и митингов и на них потребовать прекращения войны и улучшения условий жизни рабочих. Трудящиеся массы Петрограда живо откликнулись на призывы большевиков.
Утром 23 февраля Ворошилов добрался до работы спокойно, но уже среди дня одно за другим стали поступать сообщения о митингах и демонстрациях на Выборгской стороне, у Нарвских ворот, о том, что рабочие со всех концов города идут к Невскому, что начались стычки с полицией…
Движением пролетарских масс столицы руководили большевики. В этот день Бюро ЦК РСДРП (б) и Петербургский комитет решили всеми силами способствовать начавшимся революционным выступлениям. Поздно вечером на Выборгской стороне состоялось совещание большевиков, где было решено продолжать забастовку, организовывать демонстрации в центре города, вооружать рабочих и усилить агитацию среди солдат гарнизона.
С утра 25 февраля город весь был наполнен атмосферой необычайности, невиданности. Заводы стояли, трамваи перестали ходить. На улицах то здесь, то там скапливались группы оживленных, жестикулирующих людей, и городовые-одиночки не пытались их разогнать. Незнакомые люди запросто заговаривали друг с другом, обменивались рассказами о событиях, о столкновениях с полицией.
Этот день был знаменательным: впервые в значительных размерах обнаружилось нежелание войск идти против демонстрантов. Они, правда, еще разгоняли манифестации, в некоторых местах даже стреляли в них, но все очевиднее было: опора правительства совсем ненадежна. Понимая это, Петербургский комитет большевиков в специальной листовке призывал гарнизон столицы к единению с рабочими и совместному свержению самодержавия. Все большевики, которые имели хоть какие-нибудь связи с солдатами, были направлены в казармы. Среди солдат Петроградского гарнизона вели пропагандистскую работу опытные большевики: Н. А. Милютин, Г. В. Емин, С. И. Петриковский, С. А. Черепанов и другие. В Измайловский полк был послан Ворошилов. Нелегко было пробраться в казармы, еще труднее — начать разговор с солдатами. Офицеры пытались помешать, но их время уже ушло, и в ближайшие дни солдаты Измайловского полка показали, что не пропали даром слова Ворошилова.
Воскресенье, 26 февраля. Заводы и предприятия не работают, не торгуют магазины, не ходят трамваи. С утра в центре Петрограда тихо, безлюдно, и генерал Хабалов, командующий Петроградским военным округом, отправляет царю в ставку радостную телеграмму: «Сегодня, 26 февраля, с утра в городе спокойно». Но это затишье перед бурей. С середины дня рабочие окраин вновь прорвались в центр города, и мостовая обильно обагрилась их кровью: выполняя волю царя, войска во многих местах стреляли в народ. Таким путем властям удалось к вечеру разогнать демонстрантов. Но это была пиррова победа.
Вечером этого дня Выборгский районный комитет большевиков вместе с представителями Бюро ЦК и уцелевшими от ареста членами ЦК решил осуществить вооруженное восстание и наметил план действий: братание с солдатами, разоружение полиции, захват складов с оружием и вооружение рабочих. Вместе с товарищами-большевиками готовил восстание и Ворошилов.
Даже для того, кто пережил четыре предыдущих дня революции, вид города в понедельник, вид заполнявшей его улицы толпы, предвещал нечто необыкновенное. Ворошилов с трудом продирался сквозь толпу, направляясь к Измайловским казармам, а навстречу один за другим неслись автомобили, легковые и грузовики, переполненные сидящими и стоящими солдатами, рабочими, студентами. Все возбуждены до крайности, винтовки и револьверы в их руках направлены угрожающе в разные стороны, вот-вот раздадутся выстрелы…
Рабочие, захватив оружие, атаковали полицейские участки, тюрьмы, административные здания. Важно было добиться, чтобы рабочих поддержали солдаты.
У Нарвских ворот шеренги измайловцев преградили путь рабочей демонстрации. Командир роты кричит:
— Приказываю немедленно разойтись! Даю десять минут! Иначе открою огонь!
Толпа подалась назад, глухо загудела. И вдруг вперед решительно продирается человек. Это Ворошилов. Без колебаний идет он навстречу солдатам, останавливается в двух десятках шагов.
— Товарищи! — голос его тверд. — Товарищи солдаты! В кого вас заставляют стрелять? В ваших братьев и сестер! Стрелять надо, но надо стрелять во врагов революции! В них надо стрелять! — И он указывает на офицера.
Командир роты, казалось, окаменел от неожиданности, а Ворошилов продолжает, теперь он уже кричит:
— Долой царя! Переходите на сторону революции!.. Ротный опомнился, он командует:
— Прямо по бунтовщикам, пальба ротой!..
Но никто из солдат не стреляет в рабочих. Более того, унтер-офицер Миронов ударом приклада сбивает с ног ротного…
Спустя несколько минут рабочие и солдаты, смешавшись в одну радостную толпу, слушают речь Ворошилова…
Когда вечером Ворошилов пробирался домой, толпа, запрудившая улицы, пестрела серыми шинелями. Солдаты шли группами и в одиночку, с винтовками и без них… Ворошилов вышел на набережную Невы. Направо, над рекой, расстилались огромные клубы дыма, несмотря на значительное расстояние, было видно пламя большого пожара: это горело здание окружного суда, разгромленное и подожженное восставшими.
В то время как на улицах Петрограда вершилась судьба революции, в Таврическом дворце рождался Совет рабочих и солдатских депутатов. Сюда со всех концов города стекались десятки и сотни депутатов от заводов и воинских частей. Они собирались, чтобы организовать новую, свою власть. Рождение Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — событие всемирного значения. Климу Ворошилову выпало счастье быть в эти дни в Таврическом дворце.
Впервые Совет собрался вечером 27 февраля в левом крыле дворца, в комнате № 13. Здесь стоял большой стол, накрытый сукном. Тут же регистрировали прибывавших депутатов. Атмосфера первых заседаний была поистине необыкновенной. Вот как внимательный и точный свидетель нарисовал картину заседания Совета на следующий день, 28 февраля: «Вначале картина напоминала вчерашнюю: депутаты сидели на стульях и скамьях, за столом, внутри «покоя» и по стенам; между сидящими, в проходах и в концах залы, стояли люди всякого звания, внося беспорядок и дезорганизацию собрания. Затем толпа стоящих настолько погустела, что пробраться через нее было трудно и стоящие настолько заполнили все промежутки, что владельцы стульев также бросали их, и весь зал, кроме первых рядов, стоял беспорядочной толпой, вытягивая шеи… Через несколько часов стулья уже совсем исчезли из залы, чтобы не занимали места, и люди стояли, обливаясь потом, вплотную друг к другу; «президиум» же стоял на столе, причем на плечах председателя висела целая толпа взобравшихся на стол инициативных людей, мешая ему руководить собранием. На другой день или через день исчезли и столы, кроме председательского, и заседание окончательно приобрело вид митинга в манеже».
