Я молчал, переваривая их рассуждения. Фараоны древнего Египта. Король Артур и Моргана-Моргауза. Самая близкая аналогия, тьфу! Фараоны древнего Египта. «Святой избранник» Томаса Манна, сын брата и сестры и супруг своей матери, который после своих невольных авантюр стал Римским Папой. После того, как провёл долгие годы отшельником на крошечном островке.
Островок, что источает из себя молоко и мёд. Шипы ледяного терновника — знак раскаяния в том, что сотворено.
И две глиняные разнополые куклы.
Которые, по словам бунинского Эблиса, надо подвергнуть обжигу.
— «Я создан из огня, Адам — из жалкой глины», — кивнул, смеясь, Даниль, угадав нить моих рассуждений.
— Нет, — ответил я.
— Тогда пусть это будет Камень-Радуга. Уверяю тебя, уж с ним-то не произойдет ничего плохого и неподобающего. Впрочем, как не было бы и с нашей милой парочкой.
— А что будет? — спросил я тупо.
— То же примерно, что с золотым яичком от курочки-пеструшки. Разобьется, расколется, может быть, расплавится и вывернет свой путь наружу вместе с драгоценным содержимым, — хмыкнул он.
Когда нет иного выхода и тебе это показывают как дважды два, становишься поневоле категоричным в выражениях.
— Я согласен, — ответил я. — Клятв не потребую.
— Потому только, что некому сторожить самих сторожей и подтверждать правдивость их слов, — пробурчал Даниль себе под нос. — Мудрый юноша.
— Как мы…Как это сделать?
Не отвечая, он свистнул — или мне показалось, что свистнул. Подлетела вереница из трех летучих кошек. Размах крыльев у них был, однако, саженный: похоже, лучшие представители породы.
Я стянул увесистую ладанку через голову и протянул вперед. И не заметил, как эту информационную бомбу подхватили то ли рты, то ли лапы.
— А теперь можно перевеситься через край острова, если не боишься, — хмыкнул Даниль. — Или пойдем снова в дом, там в подвале лючок такой имеется.
Меня аж перекорёжило от мысли, что нам придётся снова наблюдать… ну, ясное дело что.
Однако внутри ребят не оказалось. Когда мы трое — я, Даниль и Тергата — подняли крышку подвала, до сих пор упрятанную под одним из татами, первое, что мы увидели — это Моргэйна и Моргиану во вполне пристойных хламидах местной работы и в еще более непристойном положении, чем прежде, ибо они свесились в проём кверху задом и накрепко обнялись — я так думаю, чтоб уж если лететь в огнедышащее жерло, то в хорошей компании.
Мы подошли и тихо стали за ними во втором ряду. Даниль с Тергатой факт обладали неким таинственным сверхвидением, а мне вроде как не было интереса, тем более что из-под низу прямо-таки пыхало жаром.
И горизонт открывался куда шире.
Поэтому как только летучие твари окружили кратер широким кольцом, в центре которого сам по себе парил мой самоцвет, высвобожденный из тенет, я отпрянул.
Ибо едва это гигантское фасетчатое око достигло некоей центральной точки, как из него вниз, вверх и во все стороны плеснуло сияние. Оно было совершенно непохоже на вязкий, точно каша, огонь внизу. Прохладное с виду и настолько прозрачное, что через огромный пузырь, который на секунду выпятился из люка, точно линза, просвечивала каждая травинка и каждое зерно каменистой осыпи.
Пузырь мигом втянулся обратно, потом поднялся — но это уже было нечто похожее на водяную змею. Выходило как-то так, что я видел все ее цвета сразу: синевато-зеленые бока, все в колючих хрустальных искрах, фиолетовое брюхо, золотисто-оранжевую спину и широкую коралловую полосу вверху, похожую на гребень.
Радуга. Радужный мост между мирами. Через него Нижний мир получит сокровенное знание о себе самом…
— Змея вобрала в себя лёд, — сказала Тергата.
— Что же, коли дорога построена, время по ней пройти, — ответил ей Даниль. — Или ты хочешь так и остаться навсегда на островке?
— Да зачем все мосты за собой жечь, — возразила она. Будет возможность — вернёмся посмотрим, как тут наши королевские дети управляются.
— Они тут вместо вас поселятся? — спросил я огорченно.
— Ведь всегда так было. Каждая пара близнецов получала свой удел, — ответила Тергата. — Но этот наш мирок особый, так что придется тебе еще посылать лодку, крылатый летун или еще что за настоящими Моргэйном и Моргианой.
— Вертдомцы для виртуальности, — пошутил ее муж.
— И настоящие люди для истинной Атлантиды, — добавила она. — Воскресшей Атлантиды. Той, что под нашими ногами.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Не скажу, чтобы путь наш был долог и неинтересен.
Во-первых, время, наконец, соизволило тронуться с места, и в нашей позиции это ощущалось как внезапный рывок эскалатора после нудной остановки. То есть я вовсе не упал никуда, разве что в мощные объятия Тергаты, которая двигалась в арьергарде. Даниль в момент миникатастрофы стоял впереди и, я так думаю, не обращал никакого внимания на безобразия, что творились у него за спиной.
Во-вторых, пурпурная полоса немедленно стала поджаривать нам подошвы.
— Это чтобы Ледовые Великаны не могли спуститься вниз, к людям, — пояснила Тергата, нагнувшись и ощупывая мою обувь. — Мы с мужем вроде как в тюрьме сидим. Но и сами, по счастью, не склонны к таянию, и заключение весьма условное. Касается некоторых частей фрактала… ну, вымышленных миров второго типа.
В-третьих, другой конец Змеевой Дуги упирался в воду. Не думаю, что там водились какие-нибудь лепреконские или гномьи горшки с золотом, тем более что волны в этом месте расходились не на шутку. По всему Тихому Океану — тоже, само собой.
Постойте-ка. Откуда я взял, что это Тихий Океан, когда путь свой начал из натуральной Атлантики?
Я спросил, конечно.
— Наша супружеская резиденция находится как раз над вулканом Эребус, — любезно пояснил Даниль. — Склоны Эребуса купаются в Море Росса. А море впадает в Грейт Пасифик. Ну а перенести тебя в почти что мертвом состоянии было пустячным делом.
— Мы разве не собираемся вернуться к народу Ао-Теа-Роа?
Ну да, моя лодка и мой вертолет.
— Ты еще ни разу не возвращался назад, Бьярни, — ответил он, — поздно спохватываться.
Я хотел напомнить ему про мои челночные перевозки в Верт и из Верта, но понял, что он прав по сути дела.
— Твоим ручным животным отыщется иное занятие, — сказала Тергата. — Их обоих сейчас приманило к Лапуте, пускай пока там и остаются. Успеем еще пригнать.
Я без особого веселья представил себе, как мы трое тащимся до Кёльнского кафедрального собора пешедралом. И в ссохшихся босоножках.
Или — как мы нарываемся на прежнюю стальную стену.
А они оба мои мысли читали, как сквозь ясный магический кристалл.
— И твои родители, и все остальные клинки лучшей своей частью погрузились в Элизиум, — объяснила Тергата. — Оттого и ума в них осталось маловато — сплошное чувство долга. Я их кое-кого отослала своей волей, а кого, наоборот, притянула в полном составе. Старшая ведь, как-никак.
Моя волшебная природа, если я верно понял, тоже ухнула в комфортабельную античную преисподнюю. Сходному фокусу меня обучала маменька: касаешься острием лезвия или дола и тянешь кровушку из противника. Вместе с его экстремальными способностями. До смерти так не убьешь, однако: я ж не колдун, это лишь она — бывшая ведьма.
— Как же я один теперь буду, — пробормотал я. В смысле один и беззащитный.
— Не волнуйся, мальчик, — ответила она мне в спину. — Здесь недалеко до нашего собственного народа. Помнишь, я объясняла тебе? Некто безответственный поместил мою и Данилеву родину — добро бы неизвестно где, как твою, но прямо посреди океана. Даже не посмотрел, вместится ли она туда, и не поинтересовался конкретным полушарием, зараза. У нас там смена сезонов европейская континентальная. Январь — зима, июль — лето.
— Как называется? — спросил я.
— Динан. То есть страна — Динан, а остров — Большой Краб, если перевести с одного из местных диалектов. Лениво ему было границы с соседями изобретать и заниматься прикладной дипломатией.
