Пока Паулин был занят штурмом Моны и убийством друидов и их приверженцев, у восставших в восточной части провинции имелось время, чтобы собраться с силами. Колония в Камулодуне (Кольчестер) стала первой целью восставших, ибо местных жителей возмущало, что на конфискованной у них земле селятся римские ветераны после окончания военной службы. Часть ветеранов два дня держала оборону в большом храме Клавдия, но колония не имела соответствующих укреплений, и сомневаться в конечном исходе осады не приходилось. Разъяренные бритты перебили все население города и многих перед смертью пытали и увечили. В последующие недели Веруламий (Сент-Олбанс) и Лондиний (Лондон) постигла та же участь. Археологи обнаружили в каждом из этих мест толстый слой сгоревших останков, относящихся к времени восстания Боудикки.
Первые ответные действия римляне предприняли, когда крупная вексилляция из IX Испанского (Legio IX Hispana) легиона направилась прямо в центр восстания, надеясь демонстрацией силы сломить дух бриттов. Однако римляне столкнулись с куда более сильными войсками, чем ожидали. Почти все легионеры погибли, попав в засаду, или во время ночной атаки на их лагерь. Спастись удалось только легату легиона и отряду кавалерии.
Тем временем Паулин добрался до Лондиния прежде, чем тот пал, но он не мог спасти город, так как у него был с собой лишь небольшой отряд кавалерии, а практически вся его армия отстала. Немногие беженцы нашли защиту в отряде наместника, но большая часть населения осталась в городе и была убита. Паулин отступил, присоединился к своей главной армии, и в его распоряжении оказалось около 10 000 человек. IX легион сильно пострадал и не мог участвовать в дальнейшей кампании, но наместник послал гонцов, чтобы вызвать другой легион, а именно II Августов (Legio II Augusta), находившийся на юго-западе Британии.
Исполняющий обязанности его командира префект Пений Постум по неизвестной причине не откликнулся на призыв Паулина. Поэтому, ему со своими собственными войсками — почти полным XIV легионом «Близнецы» (Legio XIV Gemina), частью XX легиона и некоторыми вспомогательными подразделениями — пришлось противостоять Боудикке, армия которой была во много раз больше.
Паулин выбрал место (точно определить его невозможно), где лесистая теснина давала защиту флангам и тылам римской армии. Ее построение — легионы в центре, вспомогательная пехота на флангах и кавалерия по бокам — было совершенно обычным. Как и Марий возле Акв Секстиевых и Цезарь в борьбе с гельветами, Паулин велел солдатам не двигаться, когда бритты стали наступать. Только в самую последнюю минуту он приказал легионерам метнуть свои пилумы, после чего идти в атаку. Залп тяжелых дротиков лишил бриттов стремительности движения, и они были расположены так плотно после того как вошли в теснину, что не могли отступить. Их войско превратилось в беспорядочную массу, не способную маневрировать и эффективно сражаться. Подобное произошло с римской армией в битве при Каннах.
В этом бою римляне постепенно уничтожили противника. Однако им пришлось заплатить высокую цену за свой успех. В сражении было убито или ранено почти 10 % солдат Паулина. В Древнем мире это были серьезные потери для армии-победительницы. За один день основные силы восставших были разбиты. Боудикка бежала и вскоре приняла яд. Паулин и его солдаты провели жестокую карательную экспедицию, чтобы подавить остатки сопротивления. Свирепость римлян в данном случае явилась результатом зверств, совершенных ранее бриттами.
Поражение Боудикки стало одной из самых значительных побед во время правления Нерона. Подразделения, которые участвовали в этой кампании, были вознаграждены новыми боевыми отличиями. XIV легион стал называться Марсов Победоносный (Martia Victrix); XX легион также заслужил название Победоносный (Victrix) за свою службу во время этой кампании.
В то же время народная молва выставила Паулина соперником Корбулона в борьбе за военную славу. Однако, несмотря на достижение Паулина в 61 г., ему приказали вернуться после того как один из представителей императора сообщил, что он слишком уж зверствует, выжигая очаги сопротивления. Эта было больше вызвано не заботой о благополучии жителей провинции, а здравым расчетом: снисходительность скорее могла привести к долгому миру и стабильности в Британии, чем огонь и меч.
Корбулон в своих действиях не выходил за рамки, установленные императором, и прослужил наместником значительно дольше обычного срока. Еще одним человеком, который точно так же сохранил доверие императора, был Гней Юлий Агрикола, тесть историка Тацита, который был наместником Британии в течение семи лет в период с 78 по 84 г. Во время его наместничества ему разрешили увеличить провинцию за счет присоединения северных территорий, и он строил форты на завоеванных землях. Тацит в биографии Агриколы подробно останавливается на этих годах, стремясь показать, что сенатор все же может завоевать славу и уважение даже при репрессивном режиме, если будет действовать подобающим аристократу образом. Последние годы командования Агриколы пришлись на правление Домициана, который позднее прикажет казнить другого наместника Британии Саллюстия Лукулла только за то, что тот позволил назвать копье нового образца в свою честь.{311}
Корбулону и Агриколе удавалось демонстрировать свои таланты, не вызывая у своих правителей подозрения, что наместники желают стать властелинами Рима. Им поручали командование в важных кампаниях, они оба хранили верность и одерживали победы от имени принцепсов. При этом они сами также прославились и добились уважения других сенаторов. Корбулон — единственный полководец времен принципата, который, не будучи членом императорской семьи, фигурирует в «Стратегемах» Фронтина, собрании хитроумных уловок военачальников, написанных предшественником Агриколы на посту наместника Британии. Но как только такие люди одерживали значительные победы и занимали подобающее место среди известных сенаторов, у императора тут же возникало подозрение, что удачливые полководцы могут представлять для него серьезную угрозу в то время как властелин Рима не мог похвастаться своими военными достижениями.
Известность в период принципата, и особенно во время правления таких императоров, как Нерон, сопровождалась высоким риском. В 67 г. — или, возможно, в 66-м — Нерон начал путешествие по Греции. Он хотел главным образом продемонстрировать свои артистические способности, хотя принцепс также участвовал в Олимпийских играх и стал единственным атлетом в истории, который выиграл все соревнования, включая те, в которых он в действительности не участвовал. Прежде чем Нерон и его спутники покинули Италию, серия внезапных казней последовала за раскрытием заговора сенаторов. Был ли заговор настоящим или воображаемым, мы не знаем. Одним из предполагаемых зачинщиков был зять Корбулона Луций Анний Винициан, который являлся легатом V легиона (Macedonica) в Армении и сопровождал Тиридата в Рим.
Корбулона вызвали к Нерону в Грецию, где ему было позволено совершить самоубийство, а не подвергаться казни. Подобный поступок обычно позволял семье осужденного унаследовать его имущество[48]. Вскоре подобная участь постигла и наместников обоих германских провинций. Положение императорского наместника было во многих отношениях даже опаснее, чем командующих римских армий во время гражданских войн, которые привели республику к краху.{312}
Глава 12
МОЛОДОЙ ЦЕЗАРЬ: ТИТ И ОСАДА ИЕРУСАЛИМА, 70 г
Тит Флавий Сабин Веспасиан (41–81 гг.)
Видя тогда, что его спасение может зависеть только от его личной храбрости, он поворотил своего коня назад, крикнул своей свите следовать за ним и бросился в самую гущу неприятеля, чтобы силой проложить себе дорогу к своим… сколько ни летело стрел в Тита, который был без шлема и без щита (ибо, как уже было сказано, он выехал не как воин, а только в качестве разведчика), все-таки ни одна его не задела, а все без всякого действия просвистели мимо, точно они с умыслом не попадали в цель.{313}