Инструкция-анекдот. В случае ядерной тревоги надо завернуться в белую простыню и ползти на кладбище.

Сотрудница НИИ.А через проходную пропустят?

Я.После Карибского кризиса казалось, что все поумнели и мир изменится. Ничего подобного.

Радио.Выполняя свой интернациональный долг, войска стран Варшавского договора оказывают братскую помощь народу Чехословакии. Жители Праги приветствуют армию Варшавского договора, благодарят их за помощь. Однако в разных районах хулиганствующие молодчики творят бесчинства, швыряя в мирных солдат бутылки с зажигательной смесью.

Поэт Леонид Топчий (1968 г.).

Я не знаю, что за наважденье,

Но всегда гнетет меня тоска.

Если где-то слышу сообщенье,

Что куда-то введены войска.

Радио.

Не слышны в саду даже шорохи,

Все здесь замерло до утра...

Вовка.

Все здесь замерло до нутра...

Радио.

Холодок бежит за ворот,

Шум на улицах сильней.

С добрым утром, милый город...

Анна Колоницкая.Вот именно, холодок бежит за ворот.

Радио.

Из открытых окон школы

Слышны крики октябрят...

Александр Петров (художник).Что же там с ними такое делают?

Боря Бахтин.Первое время я садился в любой трамвай, думая, что все равно доеду. Или пытался дойти пешком. Так надежней. Однажды шел часа три, вконец заблудился. А трамваи куда только меня не завозили. И на кладбище, и на свалку. Только через полгода стал разбираться в маршрутах и остановках.

Я.Борю я вспомнил, когда впервые оказался в Париже. Всюду видна Эйфелева башня. Всюду кажется, что ты где-то рядом, а ничего подобного.

Песня.

Ну почему ты такая страшная,

не накрашенная страшная

и накрашенная ты страшная.

Шекспир.Хоть меня и не было, а я все же скажу. Не будет лучше, не будет хуже. Всегда было плохо! Всегда было хорошо. Нет никакой истории. Есть только человеческая жизнь и притом одна.

Любимов.А зачем исторические хроники написал?

Шекспир.Ну, это я так, деньгу зашибал.

Любимов.Ничего себе так. Десяток пьес наворочал. Я из них одну еле-еле скроил.

Шекспир.Я вас должен огорчить, Юрий Петрович, я не только был и буду, но я еще и есть.

Любимов.Вот это номер. И где же вы?

Шекспир.Здесь, в вашем кабинете на Таганке, под гитарой Высоцкого.

Любимов.Но здесь сижу я.

Шекспир.Ну!.. Неужели непонятно? Сегодня я — вы, а вы — я.

Любимов.Надеюсь, это не шуточки с реинкарнацией душ и прочими театральными штучками.

Шекспир.Боже упаси! Никакой мистики. Только крепкая выпивка и поэзия.

Любимов.Крепкая выпивка, к сожалению, исключается. У меня давление.

Шекспир.А у меня, слава Богу, теперь нет никакого давления, так что налейте, пожалуйста, Юрий Петрович.

Любимов.Ну, тогда и я с вами выпью. Будь что будет.

Шекспир.За Любимова!

Любимов.За Шекспира!

Вовка.

Отелло, мавр венецианский,

К одной красотке зачастил...

Шекспир.

Шекспир узнал про энти шашни

И водевильчик сочинил.

Любимов.

А в том далеком батальоне

Был Яго, бравый капитан,

И на беду тому Отелло

Был Яго страшный интриган.

Якубовская.

К тому ж случись такое дело,

У ней платок кудай-то сплыл...

Все (хором).

Отелло вмиг рассвирепелло

И Дездемону задушил.

Я.От имени Шекспира, которого не было, я торжественно заявляю, что все мы были. Хотя полностью я ни в чем не уверен. тем более, что все чаще можно услышать, что нас с вами тоже не было.

Чапаев был, а нас не было.

Гагарин был, а нас не было.

Горбачев был, впрочем, он вроде бы еще есть, а нас опять не было.

Мало того, нас с вами нет.

Путин есть, а нас с вами нет.

Нет и все тут.

Вот я и решил кое-кому напомнить: не тешьте себя иллюзиями — мы есть.

И Шекспир есть.

И Пастернак.

И Александр Лазаревич.

И Надежда Владимировна.

И Семен Иосифович.

И Валерий Яковлевич.

И Ольга Сергеевна с расстрелянным мужем Иваном Владским.

И Алексей Евгеньевич с расстрелянным отцом — протоиереем Евгением Кедровым.

И жена Семена Иосифовича Машинского Розалия Давыдовна с мамой, папой и сестрами, повешенными фашистами на Украине.

И Толстой.

И застрелившийся Маяковский.

И Павел Флоренский, расстрелянный в 37-ом в Соловках.

И мой друг Саша Кипнис, застрелившийся в армии из автомата.

И Мандельштам, задохнувшийся от серных паров в лагерной каптерке.

И Александра Павловна с Марией Павловной, верившие в добро и справедливость.

И Петр Федотыч, который будучи членом чего-то, ни на кого не донес, никого не уволил и никого не убил.

И Крученых, скрывавший, что он поэт.

И Шостакович, скрывавший, что он авангардист.

И Сократ, приговоренный демагогами к чаше с ядом.

И Йося Молдавский, любящий Эйнштейна, раздавленный на студенческой стройке бетонной плитой.

Витухновская.Хитрый вы. У вас есть своя жизнь, а мне нужна моя смерть. Ха-ха! Я — Христос зла. Меня нужно распять на свастике.