Александр Лазаревич.Очереди появились в 14-ом году, когда началась война, и с тех пор не исчезали до НЭПа. Пришел НЭП, и очереди исчезли. Нэпманов пересажали, и очереди выползли снова, как из-под земли.

Александра Павловна.Эксплуататоры вздували цены, а советская власть установила дешевые цены на хлеб, чтобы он был всем доступен. Конечно, бывают перебои и очереди, но зато всем доступно. А капиталисты топят пшеницу в море, чтобы удержать высокие цены. А людям в трущобах нечего есть.

Я.Хорошо еще, что я родился здесь, а не в Америке. Питался бы отбросами с помойки.

Мария Федоровна.Ты бы вообще не родился. Мама дворянка, папа еврей. Такие браки до революции были невозможны.

Я.Что такое еврей?

Мария Федоровна.Видишь, какую бабочку я вышила гладью. Это я в Швейцарии научилась, на детском курорте. А потом в лагере эти бабочки мне жизнь спасли от голодной смерти. Начальство заказывало вышивку. Одна пайка — пять бабочек. Пять бабочек — одна пайка. А наперстка не было. Только бы не запачкать вышивку кровью. Ты не еврей, ты Челищев.

Я.А папа?

Мария Федоровна.Федор Сергеевич говорил: "В моем доме антисемитам не место". А когда кто-то произнес слово "жид", он выставил его за порог.

Я.Что такое жид? (Я слышал дразнилку: "жид по веревочке бежит".)

Мария Федоровна.Это грязное ругательство.

Мария Павловна.Я никак не пойму, как могут быть антисемиты в стране со всеобщим образованием.

Кирпотин.Мы считали, что революция навсегда покончит с антисемитизмом. Я был комиссаром, и меня послали усмирять бунт в деревне. Приехали вдвоем с председателем комбеда. Вышли на крыльцо. Я произнес речь. Долго говорил, агитировал. Крестьяне молчали. Потом вышла какая-то бабка и, указав на меня, сказала: "Ладно, мы не будем бунтовать. Только уберите этого жида".

Отец Захария.Главное — Бога не забывай. Остальное все образуется.

Надежда Владимировна.Ты опять брал песок из сахарницы!

Я.Я не брал.

Надежда Владимировна.А это что за сладкая дорожка тянется от кухни к твоей кровати?

Я.Сахарная дорожка бежала, как Млечный Путь. Борясь с голодом, я брал сахар на краешек чайной ложки и, крадучись, шел с этой ложкой к себе. Рука от волнения дрожала. Ложку можно было очень долго обсасывать, и она еще долго казалась сладкой.

Надежда Владимировна.Директором тамбовского театра назначили героя-кавалериста. Он водил нас на демонстрацию, с орденом, в буденовке и с усами. И пел: "Уседлаю я горячего коня".

Доцент Вульфсон.Это только в песне поется: "Встань, казачка молодая, у плетня, напои водой горячего коня". А мы на фронте пели: "Встань, казачка молодая, у плетня, уебу тебя я метра в полтора". Вокруг этого все вращается.

Доцент Безъязычный (по прозвищу "безъяичный").Я бы этому Полевому за его Маресьева яйца отрезал. Он, видите ли, пляшет на двух протезах. Знаете, как болит по ночам отрезанная нога. Ее нет, а она болит. Это называется фантомная боль. И так всю жизнь.

Радио.Передаем передачу "Любимая песня". По вашей просьбе диктуем слова.

Сорвала я цветок полевой,

приколола на кофточку белую.

Ожидаю свиданья с тобой,

только первого шага не сделаю.

Ответ:

Ты сама как цветок полевой,

но не в меру горда ты, красавица.

Я не прочь бы встречаться с тобой,

только гордые очень не нравятся.

Заболотская.Директором роддома назначили выдвиженца-красноармейца. Я ему говорю: "В родильном отделении температура +7, не топят" А он мне: "Ты к кому пришла? Ты что, не видишь, кто перед тобой?" — "Кто?" —"Дилехтур!" — "Вот я и пришла к вам, товарищ дилехтур, чтобы вы истопнику топить приказали!" — "А, это другое дело, приказать я могу. А вообще, Николавна, ты человек дельный, шла бы на курсы хвилософии марксизма". — "Да я в этом не разбираюсь". — "Ничего. Я раньше тоже думал, что хвилософия —это трудно, а теперь всех знаю — и Брехли, и Феебраха".

Варвара Федоровна.Светлана Сталина, теперь она Аллилуева, была моей лучшей ученицей. Она писала очень интересные сочинения. Писала сама стихи. В нее все влюблялись, и я в том числе. Однажды слышу плач, крики. Директор школы Наталья Музыка лежит в полуобмороке на диване. На столе стоит тарелка с зелеными котлетами. А рядом сидит офицер: "Вы хотели отравить котлетами дочь товарища Сталина". Музыку тут же арестовали, и больше мы ее никогда не видели. Пришла другая директриса. А Светлана продолжала учиться. А дочка Хрущева, Рада, учится плохо. И сочинения пишет из рук вон. Не любит литературу. Нина Петровна вчера приезжала в мою коморку. Принесла сливки, клубнику, все с пломбами, опечатанное, от кремлевского стола.

Я.Тут мне стало не по себе. Я никогда не ел и не видел клубнику со сливками. Мне так хотелось, чтобы бабушка Варя, сестра моей бабушки Софьи, угостила меня клубникой со сливками. Варвара Федоровна угадала мои мысли.

Варвара Федоровна.Эту клубнику мы с Машей уже съели.

Я.Маша — гимназическая подруга Варвары Федоровны. Я еще больше ее возненавидел. Почему бабушка Варя любит какую-то Машу, а не меня, своего племянника, любящего литературу и пишущего такие сочинения, какие не снились ни Раде Хрущевой, ни Светлане Аллилуевой.

Варвара Федоровна.Нина Петровна говорила, что их упрекают за роскошную жизнь: "Они не понимают, что это нужно для представительности перед иностранцами". Ты напрасно усмехаешься. Мне это кажется очень убедительным. Этот Хрущев забавный, такой непосредственный народный юмор, но, по-моему, он слегка сдвинулся на кукурузе. Почему кукуруза, а не рис или гречка? Он хочет ввести кукурузу насильно, как Петр I картошку. А что, в этом что-то есть.

Я.

Кукуруза — это сила.

Нам задание дано:

раньше сеяли на силос,

будем сеять на зерно.

Варвара Федоровна.Кто это сочинил?

Я.Я, по заданию редакции. И даже получил гонорар, 15 рублей. Купил будильник со слоном и подарил его маме.

Варвара Федоровна. А у тебя несомненный талант. Ты чем-то похож на своего двоюродного деда Павла Челищева. Бедный Павлик, он сошел с ума на чужбине и пишет такие странные картины. Я не понимаю эти абстракции. А тебе нравятся абстракции?