– Морского дракона мне в суп! – заорал дядя. – Что придумал этот олень в тесте?

Он выскочил с камбуза. Я побежал следом, ещё не понимая, что произошло, но уже чуя вину и близкое увольнение. На этот раз, возможно, с утоплением.

Оливье заскочил в свою каюту и почти сразу выпрыгнул обратно, сжимая в руках волынку. Старую, с истертыми бурдонными и обломанной игровой трубками. Бурдюк покрывали весёлые, с цветочками, заплатки.

– Следы, – указал я на палубу.

Судя по направлению крошечных пальчиков, отпечатки босых ножек вели от трюма к камбузу, но дядя почему-то решил по-другому. Подкачав бурдюк воздухом, он, осторожно переступая, чтобы не скрипеть досками, подкрался к мачте и вытянулся, прячась за ней. Выглянул и крадучись двинулся дальше. Я на цыпочках последовал за ним. Когда мы подобрались к трюму, он выразительно показал глазом, чтобы я открыл крышку. Я дрожащей рукой ухватился за кольцо и потянул.

Как только проход полностью раскрылся, Оливье резво прыгнул вниз. Тут уж я за ним не бросился.

Через несколько мгновений шхуна закачалась и подскочила. Резанул по ушам оглушительный свист, а следом крик дяди:

– Хватай его!

Из-за лодочной пляски я стоял на карачках и держать никого не собирался. Особенно того, кто легко раскачивает здоровое судно. Я даже попятился назад, но шхуну снова швырнуло. Палуба наклонилась, и я съехал к открытому люку.

Из трюма выпрыгнуло мелкое серое существо, похожее на лесную фею, только без крылышек. Из худого создания, сквозь бледно-серую кожу, выпирали кости. А мизерные ножки словно вывернуло задом наперед. На меня смотрели гладкие пятки, а пальцы торчали в обратную сторону. Вот почему я не понял следов и пошёл на камбуз.

Существо тоже рассматривало меня. На мордочке с грустными влажными глазами и большим, от уха до уха, ртом застыло трогательное выражение. Мне даже захотелось почесать его впалый животик.

– Лови! – заорал снизу Оливье.

Я протянул руку. Существо моргнуло. В следующий миг ясное солнечное утро накрыла тень, и с неприятным лязгом захлопнулась у меня за спиной. Запахло сыростью и тухлятиной. Раздался оглушительный свист, а потом тень улетела вперёд, а я, наоборот, назад и шлёпнулся на спину. Распластавшись на палубе, я вернулся туда, где стоял до свистопляски. Только весь мокрый. А оглянувшись, заметил, как мелкая тварюжка проскочила под дверь, ведущую к каютам.

Дядя подхватил меня под локоть и встряхнул.

– Смотри в оба, камбала. Тебя чуть не сожрали. Благодари источник, что у кощея нет зубов, – процедил он, недоверчиво следуя за существом.

Я растерянно моргал глазами, не зная, что сказать. То, что меня проглотили, конечно, объясняло, почему я мокрый, но не укладывалось в голове.

– Трави по малу, – подтолкнул меня Оливье. – Растворяешь дверь и заскакиваешь внутрь. Будешь живцом. Если опять проглотит, я снова вытяну, не бзди?

Я не рвался быть приманкой, но крепкий пинок заставил засеменить вперед. Столкнувшись с дверью, я невольно распахнул её и ввалился в коридор. Кощей поджидал. Плоские белые губы растянулись, а пасть с чмокающим звуком расширилась, раздвинувшись на ширину коридора.

Я зачарованно пялился на чудо, но досмотреть не успел. Дядя пнул меня с разбега. Пролетев над изумленными глазами кощея и его огромным ртом, я врезался в стену.

За спиной раздался свист, звук вынутой пробки и тишина.

Оторвав лицо и тело от перегородки коридора, я зачем-то отряхнулся и повернулся к Оливье. Он затыкал обломанный конец игровой трубки.

– Фортануло, – облегченно сказал он и скрылся в своей каюте.

Я стоял в коридоре, не зная, что делать дальше. Словно прочитав мои мысли, дядя крикнул из комнаты:

– Вали, отмой слюни этого ублюдка! Засохнут, даже магией не соскребёшь.

Стянув рубаху, я рванул на палубу к ярко-синей бочке. Дядин клиент из гильдии Водолюбов зачаровал её для превращения морской воды в питьевую.

Умывшись и прополоскав рубаху со штанами в стоящем рядом корыте, я развесил вещи сушиться, а сам вернулся на камбуз. Не страшно, что в одних панталонах, обезьяны еще не прилетели и на корабле кроме нас с дядей никого. Тем более, что кощей кощеем, а обед по расписанию. Мастер Оливье, как обычно, разрушил мои скромные кулинарные мечты. Выскочив из апартаментов, он двинулся прямо на меня. Я по привычке отступал, пока не уперся спиной в мачту. Тогда дядя проворно выхватил кинжал и упер мне в горло. Лезвие оказывается очень холодное.

– Ты намеренно поджидал меня у Единорога? Давай, лепечи, крысёныш!

Я хотел помотать головой, но с лезвием у горла это не просто. Поэтому, осторожно одними губами выдохнул:

– Нет.

– Не лги, заморыш! Чем купил тебя Джо?

– Ещё ничем, – правдиво ответил я. – Я же говорил, что на корабле его не застал.

Дядя надавил на кинжал, так что лезвие оцарапало кожу.

Я взвизгнул.

– Честно, не вру!

– Ты не знал, что принёс на мой корабль кощея?

– Не знал, не знал, – подтвердил я два раза, для пущей убедительности.

– Ладно, – неожиданно быстро согласился мастер Оливье, спрятал оружие и отпустив меня, отошел на шаг.

– Садись, – сказал он, показывая на стул, на котором день назад я пробовал стража лилового сердца.

Я сел. Глупо спорить с вооруженным маэстро. Особенно, если принес на его корабль кощея. Кем бы он ни был, этот кощей.

– Что с тобой делать, пожиратель рыбьих потрохов? – пробасил дядя.

Я кивнул. Если он не знает, это хорошо. Ещё недавно казалось, что он знает, и кинжал у моего горла красноречиво намекал на то, что именно он собирается делать.

– В чём состоял ваш план?

– Ваш? План? – глупо повторил я.

– Да! – выкрикнул дядя. – Если бы кощей покончил с провиантом, он сожрал бы нас, дрыхнущих и ничего не подозревающих, тыща горбатых моллюсков тебе в глотку.

– Впервые кощея видел, – искренне проговорил я.

– Ну, надо же, крысеныш, – язвительно произнес мастер Оливье.

– Взаправду! Я не представлял, что такие вообще бывают. А как в него еда помещается?

Дядя нагнулся ко мне.

– Слушай, заморыш. Мне мерещится или ты кайфуешь? От тебя ничем не несёт, значит ты не пьешь. Ты нюхаешь дурман-пыльцу?

Вытаращив глаза, я медленно помотал головой.