— Ф-фух! Рэй, сколько лет этой томине? От нее так и несет плесенью! — окликнул он друга.

— Да так, пара сотен, не более, — фыркнул Наттолл, возвращаясь с кухни с двумя дымящимися кружками. — Так что, пожалуйста, поаккуратней с ней, а то рассыплется.

— Да я уж вижу…

И он осторожно принял горячий кофе:

— Спасибо.

— Это написал англичанин, некий Беркли. Как видишь, название отсутствует, однако библиофилы знают ее как «Книга безумного Беркли».

— А что это, Рэй?

— Это книга по магии, заклинаниям и прочим штукам. Ну, ты, наверное, слышал, что в то время только ленивый не писал книги по магии. Время от времени их, конечно, отлучали от церкви и сжигали, кто-то уходил в подполье. Ну и, соответственно, книжки стали библиографической редкостью…

Барт прихлебывал кофе — тот отдавал легкой горечью.

Наттолл заметил гримасу на его лице:

— Я сделал покрепче — чтобы мы не уснули. Нужно будет бодрствовать.

— Бодрствовать? Зачем?

Друг оставил его вопрос без внимания:

— В общем, меня тут посетила одна мысль — пока я читал ту статью в газете. Томас Миллрайт — помнишь, там упоминалось это имя? Эксперт по черной магии? Так вот, я сразу подумал: что-то знакомое, где-то я о нем читал или слышал. В общем, я перелопатил гору старых журналов и, к счастью, обнаружил статью о нем — годичной давности. Похоже, он посвятил себя изучению одной книги по магии — той самой «Книги безумного Беркли». Она очень, очень редкая. Но, ты знаешь, мой отец собирал всякий антиквариат, так что пару месяцев назад я унаследовал целую кучу старых книг. И ты представляешь, как я удивился, когда…

— Так, Рэй, одну минуту, — тихо прервал его Барт. — Какое это все имеет отношение к пластинке?

— Постой, сейчас расскажу. Так вот, все очень просто. Миллрайт все эти месяцы тщательно изучал одну книгу, так? А когда давал для статьи интервью, разве не мог он иметь в виду ту самую книгу, которой занимался? И теперь — вот она, перед нами. В общем, если я прав, здесь есть полный текст заклинания, которое вы пропели в песне.

Барт почувствовал — что-то не так. Слишком много совпадений. Даже если перед ними — та самая книга, ну и что? Наттолл ведь не всерьез? Он же не предлагает им заняться на досуге черной магией? И тут Барт вспомнил, что вылетело у него из головы во время поездки на автобусе. Нет, конечно, это только слухи, ничего существенного. Но разве не Наттолл оказался в центре скандала вокруг занятий черной магией, который разразился несколько лет назад?.. Это случилось давно, еще до того, как они познакомились. Но что-то он такое слышал — в квартире вроде как проводились какие-то ритуалы… Нет, нет, это безумие какое-то. Не может быть.

— Я все равно не понял, Рэй. Какой в этом во всем смысл?

— Ну… — неопределенно протянул тот. — Ну, скажем, мы можем провести ритуал в исследовательских целях. Мало ли, может, группе пригодится. Я просто подумал — вдруг тебе интересно. В конце концов, вот оно, настоящее заклинание!

— Мне интересно, Рэй, — сказал Барт и сделал большой глоток из кружки с кофе.

— Можно я обложку пластинки посмотрю?

Барт отдал другу большой четырехугольный конверт, тот раскрыл его и принялся изучать сведения о записях.

— Так… «Демоническое» содержит подлинные заклинания, которые произносились во время отправления древнего обряда, — громко прочитал Наттолл, — во время которого из иных миров призывался демон. Начинаются со слов: «Он есть Черный, Заполняющий пространство, Тот, кого нужно призвать из обиталища на землю»… Одним словом, типичный псевдо-магический бред. Хорошо хоть первую строчку инкантации указали. Давай-ка найдем ее в книге — а потом послушаем музыку.

Наттолл принялся бережно переворачивать страницы старинной книги без названия. Неожиданно Барт тоже увлекся — все-таки не часто приходится участвовать в настоящем полевом исследовании! — и присоединился к другу. Книга оказалась весьма объемистой, к тому же часть букв со временем поблекла. Некоторые страницы, казалось, были готовы рассыпаться в прах — словно их отпечатали не сотни, а тысячи лет назад. Тут и там попадались диаграммы и примечания, написанные от руки неровным почерком. Барт первым обнаружил нужное место:

— Вот! Здесь! — и он ткнул пальцем в страницу.

— Да. Да, — Рэй замолчал. — Вначале здесь идет что-то о том, что начинающий некромант должен предпринять некоторые меры предосторожности, прежде чем выполнить призыв!

И Наттолл расхохотался:

— Да уж, похоже, с предосторожностями теперь ничего не выйдет — слишком поблек текст. Могу лишь разобрать что-то о молодой луне — а потом снова целый абзац начисто стерт. Ага, а тут что-то про пентаграмму, из которой ни в коем случае нельзя выходить. Короче, Рэй, у нас есть текст. Это самое главное. Теперь — дело за музыкой!

Барт вытряхнул пластинку из конверта, и Наттолл положил ее на проигрыватель. Прочистив иглу, он опустил ее на диск и увеличил звук. Потом приглушил свет — настолько, что стало едва возможно разобрать печатный текст. Затем они устроились на диване. Раскрытая книга лежала у них на коленях.

Музыка была чисто электронной, и нездешние, космические звуки очень подходили погруженной в темноту комнате. Разгоняющее по спине мурашки электронное бульканье усилилось, а за ним последовал приглушенный вскрик — вокалист завел тихую, нашептывающую песню. Молодые люди уставились в книгу, едва успевая следить за текстом. Музыка создавала весьма устрашающее сопровождение — жутковатые нашептывания продолжались, заклинание медленно, но неотвратимо зачитывалось, обретая зловещую и страшную жизнь в искаженном голосе вокалиста и чуждом звучании электронных аккордов. Фоном, в сновидческом далеке, вступил орган, ударные выбивали гипнотический, лишающий воли ритм.

Музыка ошеломляла — возможно, потому что Наттолл что-то подмешал в кофе, и наркотик начинал действовать. Барт почувствовал себя чуждым сиюминутным заботам, отделенным от всего мирского — он медленно плыл, свободно колыхаясь в предвечных водах космического лона. Неожиданно он испугался: наркотик обострил действие чувств, однако лишил возможности шевелиться. Барт уплывал по течению, невесомый, как перышко, и совершенно беспомощный. Старинная книга соскользнула с колен и стала удаляться, оставляя за собой, как дым, слабый запах плесени. Протянуть руку и схватить книгу Барт не мог. Он находился слишком далеко, и липкий звук обматывался вокруг него горячим коконом.

Неожиданно музыка в его ушах вновь обрела стереофоническую ясность, и, где-то в глубине его разума, подвывающий вокал рассыпался пронзительными, рвущими струны гитарными рифами. Тонкий, высокий вопль прорезался сквозь растущую стену звука. Забили — лихорадочно, гипнотизируя своей монотонностью — барабаны, а надо всем плыли слова песни… Жуткие, идущие из безвременных глубин пересвистывания и чириканья дробью рассыпались у Барта в голове. Ему казалось, что завивающаяся раковиной вселенная — вся целиком — расположилась у него в мозгу и обрела голос. Он медленно крутился в черноте, пересыпанной звездной пылью, пересекая туманности и жмурясь от вспыхивающих с волнами звука сверхновых.

Басы вдруг приглушились и постепенно стали сходить на нет, мелодия зазвучала мягко-мягко, пение прервалось, но инструменты продолжали исполнять привычную тему. Барт снова плыл в роскошной на ощупь темноте, повинуясь ускоряющемуся ритму, и знал, что кроме звука в этом теплом огромном мире ничего и нет.

Затем заклинание зазвучало снова. Но Барт точно знал — этого не было в записи! Яростная, сверкающая и раздирающая страхом мысль искрой скакнула через его расфокусированное сознание. А ведь это, похоже, голос Наттолла…

И вдруг Наттолл пронзительно закричал. Голос его доносился откуда-то издалека. Ужас запоздало ворвался в сознание, и Барт затряс головой, пытаясь прийти в чувство. В комнате было очень холодно. Он по-прежнему сидел на диване — а приятель лежал, распростертый, на полу. Комнату заполняло нечто невероятно холодное и черное, и это черное заполняло все возможное пространство. Оно влажно липло к коже, подобно темной болотной воде, трясине черной ледяной ночи. Барт подскочил и взвизгнул… чернота отодвинулась… А потом свернулась и поползла по погруженной в тишину комнате. Отовсюду на него смотрели неподвижные, но до дрожи злые, отвратительные глаза.