- Ладно, Антон, утверждаю твои предложения. Видишь, можешь, когда хочешь. Отлично! Время деньги, а деньги, ха-ха, будут у тебя уже завтра с утра. Работай!..'
Запись закончилась, но ещё несколько мгновений я так и сидел, тупо уставившись на Изю. Где мы наследили? Гольдман ведь утверждал, что никаких логов в системе не сохранилось. Видимо, всё же технарь ошибся. Или от Лёвина, так резко в австрийское представительство переведенного, волна пошла?.. А Фауст ведь предупреждал, что если Рыбе станет известно о нашей самодеятельности, цацкаться с нами никто не будет...
Да какая сейчас разница, как нас установили! Выясним! А сейчас надо очень быстро что-то предпринимать, иначе не жить... Знакомый голос Семена Аркадиевича Тюлечкина, одного из учредителей 'Первого морского банка', известного в нашем регионе криминального авторитета по прозвищу 'Рыба' не оставлял в этом сомнений. Ну а Антон Леонидович с говорящей фамилией Козлов, мой непосредственный начальник, каков...
...- Игорь Алексеевич! - Изя кашлянул и уставился на меня, - я закончил. Так каким будет ваше решение?
- Изя, давай договоримся так, - ответил я, в это же время быстро выводя короткое послание для Гольдмана, - на завтра подготовь смету. Мне надо обсудить её с Антоном Леонидовичем, не пойду же я к нему с твоим сегодняшним опусом. Договорились?
Изя машинально кивнул, хотя в это время быстро читал мою записку.
- И ещё Изя, - продолжил я, после того как Гольдман толкнул листик бумаги обратно ко мне и вновь утвердительно кивнул, - я же тебя просил, когда мы одни, нет смысла обращаться так официально. Я понимаю, привычка, которую ты привез с родины, хммм, обетованной, и всё такое... Но Илья, мы же знакомы с тобой столько лет!
- Никак не могу отвыкнуть, Шмидт, - сказал Изя, вставая, - ладно, к завтрашнему утру смета с пояснениями будут готовы. Я пошел?
- Ага, иди, - согласился я, и добавил, хмыкнув в спину своему давнему другу, - Изя, я в обед обедаю, что и тебе советую.
- Понял, Игорь Алексеевич, - буркнул Изя и вышел из кабинета.
Я тяжело выдохнул. Для стороннего слушателя, разговор должен показаться абсолютно обычным и не заслуживающим внимания... Глаза непроизвольно скользнули на листок бумаги, который только что вернул мне Гольдман.
'В восемь вечера у меня на Шмидта.'.
Неожиданно вспомнилось, как близкие друзья подтрунивали надо мной, узнавая, что я, Игорь Шмидт, живу на улице, названной в честь мятежного лейтенанта, Петра Шмидта.
Дед рассказывал, что улица, на которой прошло мое разбитное и безоблачное детство, раньше называлась вроде как Красноармейской, если мне, конечно, не изменяет память. После войны её почему-то переименовали в Шмидта, каковой она благополучно пережила волну возвращений к старым названиям в девяностых. И сейчас, тот кто не видел памятную табличку, где указано имя революционного героя, думает, что сокращение "Л. Шмидта" означает не звание, а имя Леонид или что-то подобное.
Именно благодаря такому названию улицы, в детстве ко мне прочно прилипло прозвище "Лейтенант Шмидт" или сокращенно просто "Лейтенант". С возрастом всё вернулось на свои места, друзья и товарищи звали меня просто Шмидт...
Сняв винамп с паузы и услышав, как по кабинету зазвучала легкая и ненавязчивая мелодия, я аккуратно сложил записку в маленький комочек. Невесело усмехнулся, подумав, что в традициях настоящих киногероев, я должен сейчас достать пепельницу и сжечь этот комочек бумаг. Не люблю запах дыма. Поэтому встал, пересек кабинет и открыл неприметную дверь в маленький санузел. Секунда и унитаз жадно проглотил опасную бумажку.
Теперь надо сделать так, чтобы вся остальная команда узнала о сборе сегодняшним вечером. Скрывать Гольдмана, первоисточника информации по махинациям Рыбы смысла больше нет, тем более всем нам грозит вполне реальная опасность. Вот и будем все вместе решать, каким образом из неё выкрутиться.
За оповещение в команде исторически отвечал Фауст, к нему я и направился. Кабинет аналитика располагался на втором этаже нашего офиса, занимавшего десятиэтажное здание практически в центре Одессы. Когда-то это был заброшенный долгострой, безмолвный памятник ушедшей эпохи социализма, зиявший провалами окон на спешащих по своим делам пешеходов и автомобилистов. Но в конце девяностых "Первый морской банк", развернувшийся в южном регионе, непостижимым образом стал владельцем этого здания, и уже через пару лет многоэтажка превратилась в закованный в сталь и стекло современный офисный центр.
Фауст был на месте. Перед аналитиком громоздились привычные груды бумаг, на двух мониторах бегали непонятные цифры. Этот рабочий беспорядок абсолютно не отвлекал Фауста от экрана ноутбука, небрежно расположившегося на банковских документах.
- Кофе будешь? - бросил мне Олег, на секунду оторвавшись и вновь воткнув свой взгляд в монитор.
- Буду, - подтвердил я, усаживаясь перед аналитиком.
Фауст, не глядя, привычно щелкнул включателем кофеварки, расположенной рядом с ним на приставном столике и вновь уставился в монитор.
- У тебя что-то срочное? - спросил он, не отвлекаясь от экрана и быстро строча пальцами по клавиатуре.
- Да нет, - ответил я, - на кофе заскочил. Ты, наверное, единственный в этом банке, кто ещё пьет нормальный кофе. Много работы?
- Как обычно..., - пожал плечами Фауст.
Щелкнула кофеварка, аналитик стукнул по клавишам ещё несколько раз, потом опустил крышку ноутбука вниз. Встал, потянулся, окинул меня пристальным взглядом и, хмыкнув себе под нос, начал делать нам кофе.
- Я вот что хотел спросить, Фауст, - сказал я ему, - а не отправится ли нам на выходных на рыбалку?
- Всей командой? - спросил Фауст не оборачиваясь и тщательно размешивая сахар в одной из кофейных кружек.
- А чего нет? - продолжил я, - Лера давно приглашал. Его знакомый где-то под Беляевкой пару ставков держит. Половим рыбы, вечером посидим за ухой. Погода наладилась, ночи стоят теплые, самый раз на рыбалку выехать. Возьмем...
Продолжая рассказывать, какие снасти, приманки и наживки надо взять с собой, я положил на стол аналитика свой айфон с коротким текстом.
Так что, когда Фауст закончил колдовать с кофе и повернулся ко мне, протягивая кружку, он сразу же заметил телефон и быстро изучил сообщение.
"Случилось то, что ты предполагал. Вечером в восемь у меня на Шмидта. Оповести всех наших.".
Аналитик помрачнел, посмотрел на меня и коротко кивнул.
- Лера говорил, - продолжил я, сделав глоток черного и немного горьковатого напитка, - что даже палатку и спальники брать не надо. Его знакомый прямо на берегу пару гостевых домиков поставил, там и переночуем. Так что, ты как?
- Да, в принципе, не против, - ответил Фауст, - ребят надо спросить. Может у кого-то уже свои планы есть. Слышал, Обиван вроде новую пассию зацепил? Ребята говорят, гламурную такую... Никак не нагуляется... И где он их находит?..
Ещё немного поболтав и обсудив с аналитиком ничего не значащие события, я поблагодарил его за кофе и вернулся к себе.
Где-то через десять минуту айфон пискнул входящим сообщением на скайп. Фауст скинул вызов на встречу всем, продублировав тестовку и мне. Не думаю, что Антон успел поставить на прослушку все наши телефоны, а даже если и так, то в том, что перехватить сообщение по скайпу противник не сможет, я был уверен. Слухи о том, что разработчики открыли протокол скайпа для использования спецслужбами америкосов, да и северного соседа тоже, уже появились. Но в нашей стране всё идет с некоторым запаздыванием и в безопасности такой связи для нас я сейчас не сомневался...
Суета рабочего дня плавно сошла на нет и ровно в шесть вечера я закрыл дверь своего кабинета, спустился вниз и отправился домой.
Квартира на Шмидта, оставшаяся мне от родителей, была несомненным преимуществом. Всё под рукой. До офиса пять минут неторопливой езды. Два гастронома на другой стороне улицы, рядом железнодорожный вокзал с удобной транспортной развязкой, до Дерибасовской рукой подать. Поэтому на все предложения продать свою трехкомнатную квартиру, даже за баснословные деньги, я неизменно отвечал отказом. Дом крепкий, хоть и дореволюционной постройки, и разменивать свою квартиру на несколько на поселке Котовского у меня не было никакого желания. Тем более, что в деньгах я совсем не нуждался...
