- Да!- Выдохнул он, крепко сжимая зубы.- Я тоже верю!- И, глядя в потолок, багровея от напряжения, с трудом приподнял голову над подушкой.- Так! Катя, помоги мне...
- Эй, Артем!- Заволновался Селиванов.- Тебе еще рано вставать!
- Нормально,- опираясь на здоровую руку, с помощью Кати он сел и поморщился от колкой боли, растекающейся по отбитым внутренним органам.- Нормально все. Если лежать буду - сгнию заживо.
- Эх, мне бы сейчас встать, Тёмка!- Селиванов приподнял над головой зеркальце, и Артем увидел отражение его темных глаз.- Тоскливо мне лежать все время.
Тяжело дыша и превозмогая боль, Артем продержался в сидячем положении чуть больше минуты и вновь откинулся на подушку.
- Вот видишь как хорошо!- Откровенно говоря, Катю его решительность немного напугала.- Скоро и на ноги встанешь.
- Замуж за меня пойдешь?- Спросил ее Артем.
- Тёма, ты что?- Катя с тревогой посмотрела ему в глаза.
- Ну, я подумал. Вроде, уже пора предложение сделать,- он посмотрел на ее живот.
- Вот если бы ты не болел,- Катя пригрозила.- Я бы тебе показала сейчас!
- А вот это уже по-семейному!- Селиванов наконец перестал подглядывать за ними в зеркало.- Вот это я одобряю. Чуть что, сразу по шее. Это Веруня моя, почти не глядя... Придешь с работы под "газком" - по шее! На рыбалке с мужиками остограммишься – опять же по шее!..
Спустя три недели уже в конце августа Артем окреп настолько, что они по несколько часов гуляли в больничном парке. Сонька бегала среди старых могучих лип и кленов с сачком. А они садились на скамейку и разговаривали о пустяках, которые порой и составляют смысл человеческой жизни.
Маргарита Георгиевна навещала Артема изредка, времени у нее стало намного меньше. Она уже вторую неделю проводила в бесконечных встречах и переговорах с чиновниками – пыталась организовать общественный фонд помощи брошенным и покинутым детям. Дело продвигалось медленно, и она в который уже раз убеждалась в том, что бюрократический аппарат – это своего рода коллективный разум. Хозяева самых разных кабинетов, порой друг о друге ни разу не слышавшие, тем не менее спрашивали у нее одно и тоже:
- Зачем вам это нужно? Если у вас есть возможность – сделайте благотворительный взнос. Уверен(а), что Попечительский Совет распорядится вашими деньгами с наибольшей пользой для всех...
А между строк явственно угадывалось: "Да вы, уважаемая, что-то задумали?! Полно, в ваши-то годы! И, вообще, это хорошо лишь для политики. В конце концов, это и есть политика".
Особенно часто она спорила с Болотовой.
- Ведь это невероятно тяжелый и совершенно неблагодарный труд,- говорила ей Ирина Витальевна.- У вас наверняка появятся враги и недоброжелатели. Мошенники обязательно положат глаз на ваш фонд. Хорошенько подумайте, прежде чем взваливать груз на свои плечи.
- Я уже не в том возрасте,- говорила в ответ Маргарита Георгиевна,- чтобы вместо дела предаваться размышлениям или наивным мечтам. Вы мне ответьте вот на какой вопрос, нужен подобный фонд?
- Разумеется, нужен! Скажу больше, такие фонды существуют и приносят определенную пользу. Но все же качественных проблем они не решают!
- Правильно,- энергично соглашалась с ней Маргарита Георгиевна.- Потому что истоки этих проблем находятся в совершенно иной плоскости. Они коренятся в воспитании, в мировоззрении, а не в экономической ситуации. Намного ли лучше жили сто-двести лет назад? Но детей своих не бросали только потому, что из-за лишнего рта масло не могли купить к хлебу. Не говоря уже о совершенно бесчеловечных фактах детоубийства или продажи собственных детей на донорские органы.
- А вот на это возразить нечего!
- Думая об этом, я вспоминаю, как японцы решают проблему "северных территорий". Почти каждый выходной день на Кунашир, Итуруп, Шикотан с Японских островов привозят продукты питания, стройматериалы, а ребятишкам делают подарки, дарят магнитолы и самоучители японского языка. И уже через двадцать лет живущие там по-русски разговаривать практически не будут, потому что контакт с родиной у них потерян уже сейчас...
- В принципе, я вас понимаю...
- Нет смысла силу ломать силой. Если в обществе проявились негативные тенденции, механическое искоренение их причин к желаемому результату уже не приведет, потому что это касается живых людей с чувствами и с памятью...
Все это почти из слова в слово она повторяла по нескольку раз в день уже другим людям. На некоторых ее выверенные слова и убежденность действовали, большинство же смотрело на посетительницу оловянными глазами, так и не услышав ни слова. Но Маргарита Георгиевна шла вперед, встречалась с директорами детских домов и заведующими приютов, каждый день приезжала в детприемники и приемник-распределитель. И однажды, вспомнив последнюю беседу с Мельниковым, она вдруг поняла, что уже тогда он говорил с ней не о ее внучках, а о тех брошенных на произвол детях, с судьбами которых ей предназначено было пересечься. Вспоминая об Андрее Леонидовиче, она гадала – встретятся ли они вновь? По своей закоренелой привычке Болотова толковала ей о правовой базе, а Маргарита Георгиевна иногда ловила себя на мысли, что думает уже не так и не о том, как это было совсем недавно. Словно страх еще раз встретиться с ангелом бездны, каким-то непостижимым образом изменил ее внутреннюю природу. И странно было понимать, что именно сейчас она перестала чувствовать себя марионеткой в чьих-то искусных и ловких руках.
У ее внучек проблемы были проще. Катя думала о предстоящем ремонте. На ее столе всегда лежало с десяток каталогов по интерьерам и стройматериалам. Обычно после завтрака она ходила по квартире, примеривая предложения строителей и дизайнеров к своему жилищу. Ее мечты дробились как взрывы праздничных петард, и это было приятное ощущение. Иногда ей казалось, что она чувствует дыхание будущего. Несколько раз вместе с Соней съездила на дачу. Но каждый раз проезжая на такси мимо места аварии, она закрывала глаза, словно боялась вновь увидеть тот страшный день.
В один из приездов сторож поманил ее к себе:
- Парень твой все еще в больнице лежит?
- Да,- настороженно ответила Катя.
- Ты не пугайся,- усмехнулся сторож.- Лучше скажи мне, что с этим металлоломом делать?- Он неторопливо снял кусок брезента с разбитого мотоцикла.- Если твой парень ремонтом займется, тогда я к нему не прикоснусь...
- Нет-нет,- глаза у Кати расширились от испуга.- Он ничего ремонтировать не будет!
Глядя на нее, сторож похмыкал и решил переговорить уже с Артемом. Вообще, он не прочь был восстановить мотоцикл и подарить его на день рождения сыну.
Соседка исправно следила за их теплицей и цветниками. Она была настолько страстным садоводом и огородником, что ей не лень было поливать соседские огурцы и помидоры. А когда Катя завела речь о каком-то вознаграждении, резонно рассудила:
- Ни тебе, ни мне столько огурцов и помидоров при всем желании не съесть.- Урожай на самом деле был неправдоподобный. Одних только огурцов с обоих участков каждый день снимали до десяти ведер.- У нас на дачах коммерсант живет, я с ним уже обо всем договорилась. Он будет забирать у нас овощи. У него на рынке палатка есть. Честно говоря, я уже продала несколько ведер. Вот твоя доля,- она протянула Кате деньги.- Невесть что, но все же подспорье.
- Тетя Наташа, я не могу. Вы одна за всем следите.
- Бери!- Соседка силой сунула ей деньги.- Сестренке конфет купишь. А насчет того, что я одна за овощами ухаживаю? Мне это только в радость. Меня всю жизнь к земле тянуло. И очень жаль, что я все эти годы занималась не своим делом. Мне бы в овощеводы вовремя податься, а я вагоновожатым работала...
На даче Катя стремилась проводить весь день, тем более что показывалась она здесь не чаще одного раза в неделю. Но все же особой тяги заниматься садоводством не испытывала. Скорее, работа на Шугурова определила ее дальнейшие устремления. Разглядывая в журналах образцы обоев и примеры интерьеров, она уже ощущала желание сделать мир вокруг себя ярче и красочней. Позже это желание выльется у нее в стремление заниматься дизайном вполне профессионально. Но пока что от этих неосознанных творческих импульсов страдал только Артем.
