Готовившаяся капитуляция итальянцев и сдача их флота держалась в строжайшем секрете. Все газетные корреспонденты, радиожурналисты, фотографы и кинооператоры уже погрузились на корабли, обеспечивавшие прикрытие десанта в Салерно, и потому не осталось никого, кто мог бы описать или сфотографировать капитуляцию итальянского флота. Каннингхэму это обстоятельство показалось весьма досадным. В последний момент он обратился к Эйзенхауэру с предложением, чтобы его личный адъютант капитан III ранга Гарри Батчер, слывший хорошим фотографом, присутствовал при историческом моменте с набором своих камер. Батчер немедленно вылетел на Мальту и там погрузился на «Уорспайт». Именно ему довелось сделать знаменитые на весь мир снимки сдачи итальянского флота.
Каннингхэм считал, что в те сентябрьские дни 1943 г. союзники определенно переборщили с завесой секретности в отношении прессы. Им с трудом верилось, что итальянцы сдадут свой флот без единого выстрела. Позднее офицер штаба Каннингхэма по связям с общественностью стал жертвой личных нападок и оскорблений, на которые ему нечего было возразить. Масла в огонь подлила обидная радиограмма из Адмиралтейства с требованием выяснить, почему американский морской офицер является единственной персоной, которой позволено «раздавать информацию совками».
В 3.00 9 сентября три новейших итальянских линкора «Рома», «Витторио Венето» и «Италиа» (бывший «Литторио») вышли из Специи. Ранним утром к ним присоединились 6 крейсеров и 8 эсминцев из Генуи. Эскадрой командовал адмирал К.Бергамини, державший флаг на «Рома». В то же утро британский самолет-разведчик доложил, что итальянский флот движется в направлении, предписанном инструкцией. Кораблям Бергамини надлежало пройти вдоль западного берега Корсики и Сардинии и прибыль в точку, расположенную в 20 милях к северу от мыса Гард на побережье Туниса, где в 8.00 10 сентября их будут ожидать корабли союзников.
Однако, около полудня 9 сентября итальянская эскадра, вместо того, чтобы уходить со всей возможной поспешностью на юг. неожиданно повернула на восток, будто намереваясь пройти между Корсикой и Сардинией, двигаясь в направлении Маддалены. Союзники крайне удивились и встревожились, поскольку к тому времени немцы уже контролировали все порты и аэродромы на Корсике и Сардинии. В своих мемуарах Каннингхэм даже высказал предположение, что приказ изменить курс Бергамини отдали немцы от имени итальянского командования. Около 16.00, словно вспомнив о том, что на островах уже обосновались германские войска и авиация, итальянский флагман повернул на запад. Но было уже поздно. Почти в тот же момент над его кораблями появились бомбардировщики «дорнье — 217», несущие новое «чудо-оружие» фюрера — тяжелые радиоуправляемые планирующие авиабомбы Х-1400.
Первая такая бомба, массой 1570 кг., попала в полубак «Рома» по правому борту. Она пробила все палубы, отсеки конструктивной подводной зашиты линкора и взорвалась в воде под корпусом корабля, вызвав большие разрушения его подводной части. В считанные минуты вода затопила машинное отделение, электростанцию и два котельных отделения. Корабль покинул строй и резко сбавил ход. Несколько минут спустя вторая планирующая бомба ударила в палубу линкора позади второй башни главного калибра. Она также прошила все палубы и взорвалась в носовом машинном отделении. Начавшийся большой пожар вызвал детонацию носовых артиллерийских погребов. От страшного взрыва трехорудийная башня главного калибра вылетела вверх, словно пробка, и с грохотом рухнула в море. Флагман итальянского флота переломился пополам в районе носовой надстройки и пошел ко дну, унеся с собой жизни 1253 человек из 1849, составлявших его экипаж. Погиб и сам адмирал Бергамини. Такая же бомба попала в «Италиа». Линкор принял около 1200 т. воды, но сохранил способность идти своим ходом в составе эскадры.
В 6 утра 10 сентября итальянскую эскадру встретили «Уорспайт», «Вэлиент» и сопровождавшие их эсминцы. На борт итальянского флагманского корабля «Эуджинио ди Савойя», на котором держал свой флаг адмирал Ромео Олива, принявший командование после гибели Бергамини, поднялся капитан I ранга Томас Браунригг. «Савойя», возглавлявший итальянскую колонну, стал в кильватер «Уорспайту» и «Вэлиенту». Английские эсминцы двигались справа и слева от итальянской колонны.
В полдень, когда корабли проходили мимо Бизарты, Каннингхэм с Эйзенхауэром вышли в море на эсминце «Хэмблдои», чтобы посмотреть на них. Впоследствии старый адмирал вспоминал; «Для меня это было самое впечатляющее зрелище, потрясшее меня до глубины души. Я видел наяву, как сбылась моя самая смелая мечта, которую я вынашивал несколько лет. Вид моего старого флагманского корабля „Уорспайта“, который три года назад нанес итальянцам первый удар, а теперь вел своих прежних противников, наполнил меня чувством величайшей гордости, которое живет во мне до сих пор. Я этого никогда не забуду. Я приказал просигналить мои поздравления „Уорспайту“ и сообщить, что он с полным правом занимает свое место во главе этой колонны».
Итальянская эскадра вошла в Гранд-Харбор 11 сентября. Там ее уже ожидали линейные корабли «Андреа Дориа», «Кайо Дуилио», 2 крейсера и эсминец, пришедшие за день до этого из Таранто. 11 сентября Каннингхэм вылетел на Мальту для встречи с итальянским адмиралом Альберто да Зара, командовавшим эскадрой из Таранто, чтобы дать ему инструкции по разоружению и размещению итальянского флота. Адмирал да Зара сошел на берег у здания таможни, где его встретили со всеми военными почестями. До кабинета командующего в бастионе Ласкарис ему достаточно было пройти 60 ступенек винтовой лестницы. Однако Каннингхэм подумал, что итальянскому адмиралу полезно будет посмотреть, что сотворила с Мальтой авиация стран Оси, а мальтийцам посмотреть на него. Поэтому англичане прокатили да Зара по улицам Валетты на автомобиле. При этом сопровождавший его Ройер Дик испытывал определенное беспокойство, как бы мальтийцам не пришло в голову забросать итальянского адмирала камнями.
Каннингхэму да Зара показался довольно приятным человеком. Он хорошо говорил по-английски и, естественно, стильно переживал из-за ситуации, в которой оказался. Все вопросы удалось быстро урегулировать. Предложения союзников практически не встретили возражений. В тот же день, 11 сентября Каннингхэм послал в Адмиралтейство знаменитую радиограмму: «Рад известить Ваших Превосходительств, что итальянский линейный флот стоит на якоре под прицелом орудий мальтийских фортов».
13 сентября из Таранто прибыл последний боеспособный итальянский линкор «Джулио Чезаре». К 21 сентября 1943 года итальянцы сдали союзникам 5 линейных кораблей, 8 крейсеров, 33 эсминца, 1 гидроавиатранспорт и 34 подводных лодки, не считая малых боевых кораблей и 101 торгового судна, суммарным тоннажем 183.591 т.
Еще будучи в Бизерте и убедившись в том, что итальянский флот действительно сдается, Каннингом решил, что теперь союзникам ничто не помешает захватить Таранто, если по горячим следам событий ввести туда эскадру. Эйзенхауэр также загорелся этой идеей. Главная трудность заключалась в том, чтобы найти войска для такого предприятия. По счастью, под рукой оказалась английская 1-ая воздушно-десантная дивизия. Первоначально Каннингхэм рассчитывал отправить их 9 сентября, но Эйзенхауэр захотел сделать это еще быстрее. Адмирал ответил, что если главнокомандующий смог найти солдат, то он сможет найти корабли. Крейсера «Орора», «Пенелопе», «Сириус». «Дидо» минный заградитель «Абдиель» и американский крейсер «Бойз» немедленно приняли на борт солдат вместе со снаряжением и вечером 8 сентября вышли из Бизерты.
Операция проходила не без риска. Разведка сообщила, что германские торпедные катера ставят мины в гавани Таранто, и хотя Каннингхэм не сомневался, что итальянский флот не окажет сопротивления, за форты и батареи поручиться никто не мог, тем более что их могли захватить немцы. Поэтому командующий отдал приказ вице-адмиралу Артуру Пауэру на Мальте поднять флаг на «Хоу» и идти вместе с «Кингом Джорджем V», флотилией эсминцев и несколькими тральщиками к Таранто на случай, если ситуация будет развиваться не так, как все надеялись.
