Собеседование с французами длилось несколько часов. Каннингхэм в этих переговорах не участвовал, но по усталой и кислой физиономии Эйзенхауэра сразу понял, что они прошли не так успешно, как все надеялись. Союзники рассчитывали, что Жиро сможет объединить множество разнородных политических и военных сил во Французской Северной Африке и предотвратить сопротивление англо-саксонскому десанту. Жиро с порога отклонил любое свое участие в предстоящей операции, кроме как в роли главнокомандующего всеми экспедиционными силами. Он также потребовал, чтобы часть конвоев повернули в другую сторону и высадили около 60.000 человек на юге Франции. Эйзенхауэр и его штабисты немало подивились, услышав такую ахинею от человека в генеральских погонах. Любой мало-мальски компетентный в военных вопросах человек понимал, что предложение развернуть в противоположном направлении сотни транспортов и военных кораблей в море, готовых через несколько часов начать высадку людей и техники в заранее определенных квадратах, когда каждый капитан имел подробнейший текст приказа с предписанным маршрутом и графиком движения, является полным бредом. Каннингхэм в своих мемуарах очень мягко назвал стратегические взгляды Жиро «весьма сырыми и устаревшими».
Адмирал за ужином попытался успокоить Эйзенхауэра, высказав предположение, что Жиро скорее всего просто решил поторговаться и назначил самую высокую «стартовую цену» за свое участие. Предположение Каннингхэма очень скоро подтвердилось. После нескольких часов препирательств Жиро в конечном итоге «слез со своей высокой лошадки» и согласился сотрудничать на англо-американских условиях. Взамен союзники изъявили готовность признать его командующим всеми французскими войсками в Северной Африке.
Первые высадки в районе Алжира и Орана начались около 1.00 8 ноября. Командование решило первыми пустить американцев, полагая, что к ним французы отнесутся более терпимо, чем к англичанам, уничтожившим их флот летом 1940 года. Однако французы все-таки оказали сопротивление союзникам. На одном из пляжей, к западу от города Алжира несколько десантных барж, стартовавших слишком рано, прошли мимо предписанного места высадки и причалили к берегу в двух милях к востоку. Они попали под сильный обстрел полевой артиллерии. При этом 4 из 6 десантных барж были потоплены, 2 уцелевшим пришлось возвратиться назад. Союзникам крупно повезло, что на побережье французские армейские части не оказали им организованного сопротивления.
Зато французские военные моряки, которые обслуживали большинство стационарных береговых батарей, не проявили благосклонности к «освободителям». Эсминцы «Броук» и «Малькольм» попытались войти в гавань Алжира с американскими солдатами на борту, которые имели задачу предотвратить саботаж и разрушение портовых сооружений. Береговая артиллерия встретила их огнем. «Малькольм» даже не успел войти в бухту, получив попадание в котельное отделение. Ему пришлось возвратиться назад. «Броук» на полной скорости протаранил боновое заграждение и в 5.20 ворвался в гавань, где ему удалось причалить к пирсу. Высадившиеся солдаты захватили электростанцию и склады топлива. До 8 утра, если не считать винтовочной и пулеметной перестрелки, положение оставалось терпимым. Затем в дело вновь вступили береговые батареи. Положение «Броука» стало безнадежным. Бросив на берегу 250 солдат, эсминец вынужден был срочно ретироваться. При выходе из бухты он получил несколько серьезных попаданий. Эсминец «Зетланд» взял подбитый «Броук» на буксир, но спасти его так и не удалось. На следующее утро он затонул. Солдаты, оставленные в порту, попали в плен к французам.
В первой половине дня американцы захватили аэродромы Блида и Мэйзон Бланш, расположенные к западу и к востоку от Алжира, примерно в 20 милях от моря. К полудню туда перелетели эскадрильи «спитфайеров» и «харрикейнов» из Гибралтара. Их прибытие существенно усилило авиационную поддержку десанта, которую до того оказывали только самолеты палубной авиации.
На протяжении первой половины дня сопротивление французов нарастало. Береговые батареи на мысе Матифу пришлось бомбить силами палубной авиации и подвергнуть массированному обстрелу с моря, прежде чем к 16.30 союзные войска смогли их захватить. К середине дня усилился северо-западный ветер и на некоторых пляжах начался сильный прибой. Разгрузка на пляжах, к западу от Матифу существенно замедлилась. Не менее 45 десантных барж потерпели крушение.
Около 17.30 поступила радиограмма от генерал-майора армии США Ч.У.Райдера, командовавшего войсками на берегу: «Адмирал Дарлан изъявил желание немедленно начать переговоры. Он не станет иметь дело ни с одним французом. Рекомендовано устроить встречу в Алжире». Некоторое время спустя Райдер встретился с генералом Жуэиом, действовавшим от имени Дарлана. К 19.00 всякое сопротивление в Алжире прекратилось и началось вступление союзных войск в город.
Первая атака авиации стран Оси состоялась только с наступлением сумерек. Эсминец и 2 транспорта получили повреждения. Таким образом, в первый день высадка в Алжире прошла практически без помех со стороны противника. В тот же день Каннингхэм назначил командора Дж. Э.В.Морза военно-морским комендантом алжирского порта.
В Оране десантная операция также проходила успешно. Все десантные плавсредства прибыли к предписанным пляжам. Французы были застигнуты врасплох и на пляжах никакого сопротивления не оказали. Однако, когда эсминцы «Уолни» и «Хартланд» с солдатами на борту попытались ворваться в гавань с целью предотвращения там саботажа, они натолкнулись на ожесточенное сопротивление. Операция провалилась, оба корабля были потоплены с большими потерями в людях. В результате, французы успели сильно разрушить гавань и порт, прежде чем союзники успели их окончательно захватить, Плавучие доки и корабли были потоплены, загородив подходы к причалам, из-за чего англичане не смогли ими воспользоваться.
Атака гавани Орана потерпела неудачу во многом потому, что руководивший ею капитан 1 ранга Ф.Г.Петерс оказался плохим психологом. Он приказал использовать громкоговорители, призывая французов. оборонявших бухту, сдаваться. Каннингхэм считал, что если бы они прорвали боновое заграждение в полном молчании, все прошло бы по-другому. Тем не менее, Петерса посмертно наградили американским крестом «За Отличную Службу» и «Крестом Виктории» за доблесть, проявленную при вводе «Уолни» в гавань Орана «под артиллерийским огнем прямой наводкой, в условиях чрезвычайного риска».
3 французских эсминца и противолодочный корабль вышли из Орана и предприняли отчаянную попытку воспрепятствовать высадке десанта. Несколько английских эсминцев во главе с легким крейсером «Орора» вступили с ними в бой. Они потопили 1 эсминец и противолодочный корабль, второй эсминец выбросился на берег, а третий бежал обратно в Оран. Англичан страшно раздражало сопротивление французских моряков: они искрение считали, что те должны сражаться на их стороне.
Большую роль сыграл тот факт, что британская палубная авиация утром первого же дня уничтожила на аэродромах Тафараои и Ла Сениа 80 % французских самолетов. Последующий осмотр уцелевших ангаров показал, что французские истребители и бомбардировщики стояли готовые к вылету с полным боезапасом и полными баками. Самолеты французской морской авиации на аэродроме Арзеу также находились в состоянии полной боеготовности с торпедами на внешней подвеске. Кто знает, как развивалась бы операция «Торч», если бы вся эта мощь вовремя пошла в дело. Вечером 8 ноября с этих аэродромов уже действовали американские истребители.
Упорное сопротивление на побережье продолжалось весь день 9 ноября. «Роднёю» пришлось подавлять береговую артиллерию французов. С утра крейсеры «Орора» и «Ямайка» вступили в бой с двумя фашистскими эсминцами, заставив один из них выброситься на берег, а другой ретироваться в Оран, где экипаж также выбросил свой корабль на мель. Утром 10 ноября американский генерал-майор Л.Р.Фредендолл счел, что у него достаточно сил для штурма Орана. К П.00 бронетанковые части, сломив сопротивление французов, пробились в город. К полудни гарнизон сложил оружие.
