Отряд мой на зиму остался в вооруженном резерве, и команды судов вместе с офицерами были расписаны патрулировать порт и морскую часть города, так как военное положение было продолжено до лета. Я жил на «Славе» и по праздникам приглашал к обеду свою семью и знакомых из города, потом все гости развлекались на катке, устроенном на льду, возле кораблей, при оркестре и электрическом освещении. На праздниках Рождества матросам устраивалась елка с обильным угощением и кинематографом. Занятия вперемешку с развлечениями отвлекали людей от политики, и, может быть, поэтому прокламации, подбрасываемые нашим командам, успеха не имели.

Кронштадтский бунт начался 26 октября в крепостном саперном батальоне, от него перекинулся на все экипажи. Матросы бросились на офицерские флигеля, потом на морское офицерское собрание и устроили там дебош и обильное пьянство, оттуда уже ночью двинулись по улицам, громили колониальные магазины, похищая вино и разные продукты. Подожгли несколько домов, ограбили лавки в Гостином дворе. Морских офицеров в Кронштадте было немного (весь личный состав офицеров был на эскадрах или в плену на Дальнем Востоке, остальные у меня на отряде), сдержать бунт в начале было почти некому, а когда он разгорелся, то оставшиеся в экипажах сухопутные офицеры «по адмиралтейству» бросились домой спасать свои семьи и перевозить их спешно на пароходах на Лисий Нос и в Ораниенбаум.

Из Петербурга утром был прислан гвардейский полк, и с его помощью генералу Беляеву удалось восстановить спокойствие. Бунт в Севастополе был много значительнее. Там 14 ноября весь флот был на рейде. Первым начал крейсер «Очаков» (он достраивался, стоя на Северном рейде, офицеров на нем не было, главный контингент команды были портовые рабочие), подняв красный флаг вместо кормового. На других судах команды стали волноваться. Флагманский корабль «Ростислав» (контр-адмирал Феодосьев) решил открыть по «Очакову» огонь, но не смог этого сделать, так как по распоряжению военного генерал-губернатора на всех судах были у орудий вынуты бойки и сданы в арсенал. Этим безоружьем воспользовался отставной лейтенант Шмидт и, сев на одну из миноносок, носился безнаказанно по рейду и кричал судам, приглашая присоединиться к общему восстанию. На мачте он держал сигнал: «Я — Шмидт, командующий флотом Черноморской республики». На канонерке «Терец» (командир капитан 1 ранга Д.Д. Петров), случайно пришедшей с моря, бойки оказались на месте, и командир, недолго думая, открыл огонь по «Очакову» и по Шмидту. К нему присоединился «Ростислав», успевший привезти с берега бойки, и вскоре «Очаков» запылал. Шмидт на миноноске пристал было к барже, желая на ней спастись, но катер с «Ростислава» с бравым лейтенантом Николя взял Шмидта в плен и свез его на «Ростислав». Впоследствии Шмидт был судим и увезен на остров Барезань (возле г. Очакова в устье Днепра), и там был расстрелян командою с «Терца».

Бунт во Владивостоке был грандиознее всех. Там бунтовали десятки тысяч команд (сухопутных и морских), возвращенных из японского плена. Пылал весь город, громили все лавки, морское собрание, офицерские квартиры, дом командира порта и многие другие. Пострадал больше всех торговый дом «Кунста и Альберса», где были собраны большие запасы вина и прочего.

В декабре бунтовала Москва. Так кончился 1905 г. Весной 1906 года я ездил в Петербург на заседания следственно-исторической комиссии под председательством адмирала И.М. Дикова в Адмиралтейств-Совете для разбора экспедиции адмирала Рожественского. Он уже был возвращен из Японии и являлся в комиссию с повязкой на голове. Офицеры — участники Цусимского боя — тоже привлекались в комиссию для показаний. Был сюда вызван между прочими и матрос Гущин, спасшийся с «Бородино», но о последних минутах своего сына я ничего не узнал.

В Страстную субботу Морской министр адмирал Бирилев прислал мне в Кронштадт эполеты и Высочайший приказ о производстве меня в контр-адмиралы. Я душевно был рад: мои мечты о морской карьере сбылись. Одно лишь горе, что флота в России почти уже нет, о дальних плаваниях не может быть речи. В Балтийском флоте остался лишь мой небольшой отряд, а Черноморский флот еще с Крымской войны потерял право выходить на простор согласно Парижскому трактату 1856 г. К тому же рангоутные суда теперь уже отжили свой век. Суда нового типа (броненосцы, дредноуты, бр. крейсера, миноносцы и подводные лодки) предназначены специально для боя, но не для океанских плаваний. Но тем не менее я рад был служебному авансу. Это мне было судьбой дано как бы в утешение за печальный тяжелый 1905 год.

Навигация открылась, но отряд мой на все лето остался в «вооруженном резерве» (для «сокращения расходов» Морского министерства) и стоял в гавани. Я флаг свой держал на «Александре II», перебравшись со «Славы», которую перевели в «гардемаринский отряд» (командир контр-адмирал Бострем).

В конце апреля была собрана Государственная Дума; для нее был назначен старый Таврический дворец. Съехавшиеся депутаты были собраны в Георгиевском зале Зимнего дворца, оттуда после проверки они в торжественном шествии перешли в большой тронный зал, где Царь в присутствии членов царской фамилии и высших сановников правительства, стоя на троне, читал манифест (по обязанностям службы я был на этом открытии). Отсюда думские члены перешли в Таврический дворец, и там в тот же день состоялось фактическое открытие Думы. Несмотря на апрель, день был очень жаркий, совершенно летний, и члены Думы шествовали по набережной в одних сюртуках. Председателем Думы был избран профессор Московского университета Муромцев. Образовались 5 главных партий: 1) Крайняя правая и правая (монархисты и Союз русского народа), лидеры: Пуришкевич, Марков, арх. Евлогий. 2) Октябристы; лидеры: Хомяков, Родзянко. 3) Кадеты (партия народной свободы) — Милюков, Петрункевич, Герценштейн, Родичев, Гессен. 4) Левая (рабочая партия) — Керенский. Трудовики: Алобьин, Анимин, Жилкин. 5) Крайняя левая (социал-демократы и эсеры) — Чхеидзе.

Сверх того, были еще партии отдельных национальностей: польское коло, евреи, магометане. Сразу же внесли в законопроект вопросы: аграрный — о национализации земли, т. е. раздачи всех земель, казенных и помещичьих, крестьянам, и еще массу законопроектов: об уравнении прав всех сословий, свободе вероисповедания, уничтожении цензуры, отделении церкви от государства, уничтожении исключительных положений и много других. Евреи требовали уничтожения черты оседлости. Началась борьба партий: монархисты и крайне правые отстаивали все старые порядки. Пошли скандалы и дебоши, в которых отличались крайние партии.

Читая ответы, провинция волновалась, и крестьяне, подбиваемые революционными комитетами и вернувшимися из Манджурии и японского плена запасными, стали поджигать и грабить помещичьи имения, а заводы и фабрики — бастовать. Граф Витте, обвиненный придворной партией в либерализме, вышел в отставку, его сменил Булыгин, но ненадолго.

В июне в Кронштадте в морском суде слушалось дело по обвинению командира миноносца «Бедовый» и штаба адмирала Рожественского за сдачу миноносца японцам 15 мая после Цусимского боя. Я был одним из членов этого суда. Адмирал Рожественский не был вызван на суд, так как в то время, т. е. в бою был раненым и лежал в каюте. Но он сам явился на суд и принимал на себя всю вину о сдаче. Но суд не признал его виновным. Командир миноносца и флаг-капитан были приговорены к 10-летнему заключению в крепости, а некоторые члены штаба — к исключению из службы и аресту на разные сроки, от 3 до 5 лет, в зависимости от степени их вины.

Первая Дума уже в июне была распущена. Но председатель и все 3 левые партии, начиная с кадет, роспуску не подчинились, переехали в Выборг и собирались в гостинице «Бельведер». Роспуск Думы вызвал волнения и военные бунты; начались опять покушения и убийства высших военных начальников. В Кронштадте 20 июля вспыхнул бунт в военных и морских командах. Восемь морских офицеров было убито, а контр-адмирал Н.А. Беклемишев было тяжело ранен в грудь. Я старался сдерживать свои команды, приводя их к присяге. В это же время на рейдах Финляндии были бунты в Артиллерийском и Минном отрядах; а в Гельсингфорсе на рейде бунтовал миноносный отряд капитана 1 ранга Князева. В Севастополе возобновились бунты в береговых экипажах и был убит двумя матросами из засады Главный командир адмирал Чухнин.