Так что, создавая преобразование движения, впоследствии названное именем Лоренца, создавая его как плод своеобразной семантики, воплощаемой математикой, наука не додала той семантике вводных, незаметно опустив математическое отображение некоего невидимого фона, на котором конструируемое преобразование движения вынужденно происходит. И из-за которого обратное преобразование Лоренца должно давать увеличение длин тел и хода их времени. Ежели прямое с пробно взятой и.с.о. увязывало систему отсчёта, движущуюся в одном с ней направлении со скоростью относительно пространства большей, нежели скорость относительно него той пробной.
Другими словами, должно быть сконструировано новое − более насущное! − преобразование движения, которое именно так себя ведёт.
Итак, недодача математической семантике вводных! "Прокололись" из-за прагматизма: с утилитарной подачи Эйнштейна недостаточно задавались вопросом, почемý свет имеет неизменную скорость по отношению ко всем мат. объектам. Имеет, мол, и ладно! Нет, не ладно: вопрос стоит, и без ответа на него не имеем права делать никаких построений. А начав отвечать, не имеем права нарушать логические законы. Из которых та неизменность скорости неогибаемо извлекает посылку, что свет и все мат. объекты составляют некое − надставленное над каждым из них − целое, способное регулироваться в своей внутренней структуре (ну, внутреннем состоянии). Вот вам и "новый" эфир из нашего четвёртого постулата!
Появляемость же пятого нашего постулата обязана необходимости более чётко понимать сам принцип относительности. Так сказать, заостриться в своём понимании его! Две любые инерциальные системы отсчёта, имеющие некую скорость друг относительно друга, не отличимы одна от другой никакими физическими опытами, возможными внутри этих систем, − вот что такое принцип относительности, единственно это. Мы же убеждаемся, что в СТО принцип относительности − не только это, в незаметности того её авторам.
Камень преткновенья в том, что становящесть преобразования движения, связывающего две инерциальные системы отсчёта, не преобразованием Галилея − она ведь, как мы логически показали, незаметно лишает те системы равноправности. А появляющаяся неравноправность определяется вопросом, должным задаваться каждой из тех систем: каково у неё движение, которым она обладает, прежде всего как движение оносительно всего пространства? То бишь, без отсчётного фонирования наличной своей инерциальности видом голого пространства (в его цельности) система не имеет права фигурировать в преобразовании движения! Равноправными инерциальные системы отсчёта можно считать только в классической механике, при скоростях, значительно меньших скорости света. Другими словами, условно равноправны они лишь в случае связываемости преобразованием движения в виде преобразования Галилея. Просто в силу того, что берущесть их равноправными как ложность не приводит тогда одну из них к заметной неправильности в описанности движущихся тел. То есть что? Равноправность инерциальных систем отсчёта и тождественность их − на базе факта неразличимости физическими опытами, проводящимися в пределах каждой, суть разные вещи (ну, понятия разной степени системности). Демонстрирую работающую здесь логику: в некой фирме вы начальник, я − подчинённый, то бишь мы неравноправны там, но вы − человек, и я − человек, то бишь мы там тождественны как существа и как форма воплощения животного принципа тем неразличимы (с тем, что будь вы человек, а я лошадь, мы оба были бы существами, но нетождественными, а потому и отличимыми как таковая форма). Эфир это "фирма", в которой "работают" инерциальные системы отсчёта. И из двух их "начальник" всегда та, что имеет бóльшую относительно пространства скорость: именно эта система неявно задаёт векторность преобразованию движения, связывающему те две системы, − векторность, делающую достигаемую преобразованность необратимой относительно систем. Другими словами, система-"начальник" навязывает миру верность лоренцева преобразования движения лишь по направлению к ней − от системы-"подчинённого"...
Итак, прямое преобразование Лоренца − как преобразование движения пробного мат. тела − в подспуде призвано осуществляться всегда от менее скоростной инерциальной системы отсчёта − к более скоростной, где эти "менее" и "более" у них − по отношению сразу ко всему вакуум-пространству (ну, к нему как чему-то целому). Эйнштейн же логически спутал тождественность и равноправность систем отсчёта. Всего лишь тождественное взял равноправным. Так сказать, отождествил тождественность с равноправностью. Не различил их у инерциальных систем отсчёта. Отсюда и уткнулся в непреодолеваемые парадоксы типа "близнячьего".
Ладно, этого второго − из поспешных − трактовочного момента мы ещё коснёмся, а теперь вернёмся к первому. Там есть ещё что сказать.
Против скособоченности времени в разных пространственных точках − как налички у одной из связанных относительной скоростью и.с.о. при отсутствии в другой − срабатывают самые общие логические построения. Например, в порядке следования им мы должны заявить, что при означенном раскладе неявно нарушается сам принцип относительности (как один из его родителей, такого расклада, − согласно Эйнштейну!). В самом деле, как возможно говорить об одинаковости хода всех процессов у таких инерциальных систем отсчёта, ежели процессы состоят из событий и в своём конечном результате определяются именно тем, что многие и многие события в их, тех процессов, ходе произошли одновременно, − стронь хотя бы одну пару таких событий, и неизбежно получишь иной конечный результат. Так что если другая система отсчёта видит у себя события той пары неодновременными, то она обязана и сам пробный процесс видеть инорезультатным, со всем отсюда для неё вытекающим (вытекает, как ясно, изменённость вида физических законов: только изменением своего вида они способны пробный физический процесс превратить из чего-то одного во что-то другое; ну а изменённость вида физических законов − это и есть несоблюдшесть принципа относительности).
Наговоренное можно пересказать и так. Если два неких одновременных события станут в другой системе отсчёта неодновременными, это изменит соотнесённость процессов, в событийные цепочки которых − каждое в свою − входят эти два события, а именно неизменность соотнесённости физических процессов и составляет физические законы. Так что эта другая система отсчёта окажется при иных физических законах − хотя бы одном. Например, дёргая за шнурки петард (достаточно длинные, чтобы петарда занимала точку пространства, отличную от вашей), вы с бесконечным повтором можете устраивать себе такие совпадающие (а значит, одновременные) события, как вспышка взрыва при характерном ходе руки в некой конечной фазе её воздействия на шнур. Поимев же скорость по отношению к мат. объектам, участвующим в таком взрыве (порох, там, и прочее в начинке-конструкции петарды), вы оказываетесь, по преобразованию Лоренца, под действием относительности одновременности, из-за которого взрыв петарды, устроенный оставшимся возле неё вашим другом, не выступает для вас, согласно СТО, одновременностью вспышки с характерной фазой движения руки того друга, – оттого что именно для него такой одновременностью выступает. Что и будет означать разные физические законы в ваших с другом системах отсчёта, разъединённых относительной скоростью. Действительно, что это за взрыв такой, что сначала вспышка, а затем движение дёргающей за шнур руки, которое её вызывает и с ней обычно совпадает? Как не подходит и то, что вспышка заметно зá таковым движением руки, а не вместе с ним, – при том же качестве пороха и прочих элементов петарды, что и до вашего перехода на другую скорость. Ясно, что такое − уже другая физика! Мир (ну, система пребывания) с такими физическими законами − это уже другой физический мир.
Правда, СТО что-то там бормочет о том, что относительность одновременности касается у ней только отвлечённых (несвязанных) событий, а события, соединённые причинно-следственными связями, своей-де соотнесённости − друг с другом для наблюдателей из разных систем отсчёта − не меняют. Сразу вопрос тогда − почему? Что это за индульгенция такая для чего-то с чем-то − причинная их связь? Ответа СТО не даёт.
