Майкельсон и Морли, сколько нам известно, верили в "эфирный ветер" и чаяли его обнаружить. Эйнштейн же с радостью подхватил отрицательный результат, страктовав его как отсутствие эфира вообще. На мой взгляд − опрометчиво! Отсутствие эфирного ветра − по законам логики это ведь не обязательно "нет" эфиру. Это может быть сначала "нет" нашим представлениям об эфире. Тем самым, по которым эфир связан с понятием эфирного ветра. Ну, в смысле, согласно которым движение мат. тел по эфиру обязано оказаться для них таким "ветром". Не знаю, отдавал ли Эйнштейн себе отчёт в существовании этой логической ступени. Возможно, что и отдавал, но пересилил подспудный еврейский прагматизм: мол, так проще будет.
Меж тем, базовая часть того, что в то время понимали под эфиром, незаметно для понимавших была продуктом "плоскопараллельного" мышления. Попытка мат. тела своим движением в физическом пространстве вызвать на себя "эфирный ветер" − аналогична попытке движением по полу наехать на потолок. Сколько ни двигайся в плоскости пола, на потолок не набежишь ни на йоту. Как, впрочем, и не отбежишь от него. Вот что должны были понимать физики того периода! А уж заодно и то, что попытка мат. тела сменой направлений и скоростей своего физпространственного движения по-разному набегать на эфир (ведь только изменение набегания на него меняет "эфирный ветер", если тот дует на тело из-за набегания) − аналогична попытке метаемостью по полу изменить характер своей соотносимости с потолком. Сколько ни меняй направление и скорость движения в плоскости пола, продвигаемости на потолок это тебе не откроет, равно как и продвигаемости от потолка.
Пребывая в эфире, движешься, тем не менее, не в нём, а вскользь него. Фактически, то есть, не пребываем в эфире, а кáк бы пребываем. Выступая лишь прикоснутыми к нему! Задвигавшись в пространстве, надвигаешься не нá эфир, а неявно уходишь по касательной к нему. Перемещаешься постоянно только по касательной, вне зависимости от направления своего пространственного движения. То есть хитрая штука: относительно эфира движешься − это есть, да, ещё бы такому не быть, ежели брать вообще, но это виртуальная относительность, а фактически, так соотношение своё с ним нé меняешь. Поскольку всегда он не вокруг тебя, а лишь пред тобой − как некое целое, у которого ни начала, ни конца...
Итак, как бы ни дёргался в своей выступаемости мат. телом, соотнесённость "ближе-дальше" постоянно остаётся у тебя с эфиром тою же. Тем самым − к эфиру мы всё время как бы стоим, каким бы образом пространственно ни двигались. И даже боковую свою соотнесённость с ним через пространственное перемещение изменяем лишь номинально: пространственно передвинулись − тем с эфиром вроде как пересоотнеслись, в смысле что "вдоль" него сколько-то переместились, но это только в заявку принципа, потому что из того места, куда попал, эфирово целое остаётся для тебя точно таким же, что было и в старом месте, − никакой разницы фактически нет.
Ещё раз. В каком бы направлении ни передвигался в пространстве, рáвно движешься не в эфире, а вдоль эфира, если можно так выразиться. Постоянно вплотную примкнут к нему, но не вошедш в его толщу. Ещё бы быть тому не так, коли все наши перемещения в пространстве проходят в пределах трёх взаимоперпендикулярных линий, а "толща" эфира залегает в направлении, задающемся линией, восставленной из точки пересечения тех трёх − перпендикулярно каждой из них.
Итак, эфир не даёт нам, материальностям, скользить в своей толще, в себя, так сказать, не пускает, а постоянно держит перед собою, да всегда ещё и одинаковым образом, − вот как должны быть расставлены приоритеты. Правда, с тем, насколько для эфира уместно понятие толщи, вопрос открытый. Возможно, придётся говорить лишь о квазитолщине его, или ещё что. Для нас непреложно пока одно: есть граница, отделяющая пространство с материей от эфира, некая квазиповерхность их соприкасаемости. Которая есть соприкасаемость возмущённого эфира (читай: самоотторгнувшегося до превратившести в пространство и − далее − в вещество как виды материи) с невозмущённым.
Свет − тоже материя. Самая невыраженная форма материи. Самая нематериальная материальность, если можно так сказать, − но всё-таки материальность. Тем самым и он, как всё материальное, движется только вдоль эфира − скользит по нему. Нелишне здесь как раз отметить, что с самого начала раздела мы ни разу не позволили себе выразиться типом "свет распространяется в эфире". А неизменно употребляли предлог "по". И вот теперь дошли до момента изложения, где это должно быть специально отдифференцировано. Свет распространяется пó эфиру, и это не одно и то же, что "в эфире"! По эфиру в том смысле, что не в толще эфира, так сказать, а по поверхности его − волною той поверхности. С тем что для нáс то не поверхность, конечно, а некая квазиповерхность, или даже псевдоповерхность, − уж как там сподручней окажется выразиться.
Итак, свет, как всё материальное, движется вдоль эфира − скользит по нему. Посредством чего "засвечивает" его нам как целое. Иначе будь сказано, намечает его нам как таковое. Нам как "ходячим материальностям". А засвечивает − то в смысле что делает явным, каким-либо образом заметным, − именно это в современном русском обозначают жаргонным словечком "засветить". Вот уж, как говорится, дальше некуда: "свет засвечивает"! И тем не менее, это так: засвечивает, и не только в означенном переносном смысле слова, но ещё и в самом прямом (потому что он свет!). В прямом, то есть даже чисто зрительно (помимо прочего) нас ориентирует касательно формы эфира как вселенского целого, проявляя глазам его квазиграницу с вакуум-пространством.
Так что если хотите знать, как он выглядит, эфир тот, да где он, то вот вам ответ: "свет засвечивает" его нам − как целое, и этак выявленного эфира только слепой не видит! Ещё бы быть тому не так, коли "место жизни" света − эфирово пограничье с нами.
Просто до сих пор вы не соображали, чтó видите в лице света − как вселенского целого. Ну, ежели нарочито воспринимать его в целом − так сказать, весь имеющийся вокруг и в мире. Попытаться ощутить как вселенский принцип. Теперь, с нашей подачи, соображаете: мировой свет (ну, мировая световая совокупность) суть туника, покрывающая невидимый эфир и тем являющая нам его "форму" (образно будь сказано).
В самом деле, ведь главное обыгрываемое свойство эфира − что он для нас везде и всюду, так ведь и у света главное наблюдаемое свойство − быть для нас везде и всюду (как принцип присутствия, сама по себе его возможность). Покажите мне место пространства, где было бы заказано возникать свету. Не покажете! Ещё бы свету не возникать где угодно в пространстве, ежели заведомо в любой точке последнего у света "под рукой" эфирова поверхность (ну, граница пространства с эфиром) − как его, света, виртуальное место существования. "Под рукой", то есть на расстоянии всего лишь кванта длины − как "толщины" пространства по линии четвёртой миромеры.
Входим в тёмную комнату, щёлкаем выключателем, и она наполняется светом. Так принято выражаться. А что значит? Вряд ли кто вразумительно скажет! Ну, мол, наполняется, так и пусть её наполняется! Посему придётся сказать нам: такая "наполняемость" комнаты светом в подспуде означает, что в темноте она как объём была до краёв заполнена поверхностью эфира. Не эфиром, как вы наверняка подумали, а именно что его поверхностью! Именно так можно интерпретировать то, что эфир "подключён" к "глыбе" вселенского пространства со стороны четвёртого перпендикуляра! Ведь такая подключёнка являет пространство чем-то вроде плоскости, то есть низводит его глубину до статуса поверхности, которой эфир на любом её участке равно касается (к которой он равно примкнут на любом её участке). Вот что имелось в виду, когда заявлялось о "до краёв" заполненности объёма комнаты эфировой поверхностью! Подобные отношения пространства с эфироповерхностью и дают тёмной комнате возможность по щелчку выключателя оказываться "заполненною" светом − как "конькобежцем" по той поверхности, её нам через призму пространства выявляющим.
