- И вы тоже! - рявкнул человек. - Я хочу быть один! Прочь отсюда!

- Слушаюсь, полковник Вандершпуль.

Глава 12

Они теперь были как боги.

Нет, серьезно, иначе и не скажешь. Очевидно, по Мертвецкому Порту стремительно разнеслась весть, что Джеймс Рейнор и Тайкус Финдли отныне под покровительством Скаттера О’Бенона. В течение нескольких недель двое бывших морпехов с трудом сдерживали улыбки, видя, как толпа буквально расступается перед ними. Они могли позволить себе завалиться в любой бар и получить лучшую выпивку по цене стандартного пойла, если не за счет заведения. В лучших игорных заведениях для них было заготовлено отдельное местечко, на всех «шоу» они сидели в первом ряду. Кроме того, им непременно вполголоса предлагали «особое шоу, только для вас».

Один особенно примечательный инцидент запомнился Джиму надолго. Тайкусу теперь доставалось столько выпивки, что любой другой на его месте просто скопытился бы. Несмотря на это, стороннему человеку могло показаться, что пойло его не берет. Но Джим-то Тайкуса знал, и, когда тот отколол номер, о котором потом судачили целую неделю, Джим был единственным, кто не удивился.

Заведение под названием «Серебряная красотка» считалось в Мертвецком Порту одним из приличных «танцевальных шоу». Это означало, что там было довольно чисто и выпивку подавали сносную. Ну, и девушки были почище, чем везде, и довольно хорошенькие. Там действительно показывали шоу, у шоу был какой-то сюжет, и актеры даже пытались играть. Более того, там было целых три шоу, которые показывали по очереди.

Одно из них представляло собой нечто вроде романтической трагедии. Оно смутно напоминало Джиму что-то классическое… с той разницей, что в классических трагедиях обычно не бывает постельных сцен и с персонажей не срывают одежду под разными предлогами.

Они с Тайкусом явились к середине первой сцены - это ничего, они ее уже видели, - и Тайкус немедленно отправился в туалет. Пять минут спустя Джим, который до того сидел, удобно развалившись в кресле, выпрямился и выпучил глаза.

Тайкус Финдли вышел на сцену в главной мужской роли. На губах у него играла широкая ухмылка, а кроме ухмылки, на нем, считай, ничего и не было. Джим застонал и закрыл лицо руками. Из-за кулис выглядывал директор заведения. Он выглядел так, будто его вот-вот стошнит, но в руках у него был здоровенный мешок кредитов.

Джим вынужден был признать, что Тайкус играет не так уж плохо. Пьесу он знал - ну, более или менее. А там, где он сбивался, прочие актеры либо импровизировали, либо сбрасывали одежду, так что публика совершенно не возражала. В особенно… хм… драматических моментах Джиму ужасно хотелось встать и выйти.

После спектакля была вечеринка, и Джим потом страшно жалел, что напился вдрабадан и почти ничего не запомнил.

Но несмотря на их новое, чрезвычайно высокое положение, Джим чувствовал себя довольно подавленным. Тайкус, который хорошо его знал, обратил на это внимание и не преминул высказаться по этому поводу с присущей ему деликатностью и тактом. Они тогда сидели в ночном клубе и смотрели какое-то шоу.

- У тебя такой вид, как будто тебя поят мочой вместо хорошего пойла, - сказал Тайкус.

Джим, который как раз успел влить в себя изрядное количество хорошего пойла, неуверенно кивнул.

- Ага, - ответил он. - Наверное. Знаешь, Тайкус, не по душе мне все это.

Тайкус откинулся на спинку стула, любуясь полураздетыми девицами, кружащими в паре футов от них. Он попыхивал сигарой Скаттера О’Бен она - Тайкус успел прикарманить добрую горсть этих сигар, прежде чем Рэндалл их выпроводил. Джиму показалось, что Скаттер удивился: когда он говорил «угощайтесь», он явно имел в виду «возьмите по штучке». Ну ничего, от Скаттера не убудет.

- Что из этого тебе не по душе? - осведомился Тайкус, указывая на сцену, выпивку и все заведение в целом.

Джим открыл было рот, чтобы рассказать о сообщении, которое прислал ему Майлз, но передумал. Сейчас это точно не ко времени. Вместо этого он сказал:

- У меня все Рик из головы нейдет. И то, как Дон его душил.

Ухмылочка Тайкуса исчезла.

- Ну да. Я ведь на войне много чего навидался, Джимми. И вообще много чего навидался. Но это…

Он покачал головой и надолго умолк.

- Знаешь, Джимми, не думаю, что ты станешь думать обо мне хуже, если я тебе скажу, что боюсь этого Иезекииля Дона до усрачки.

- И я тоже, - сказал Джим. - По-моему, его любой нормальный человек должен бояться до усрачки. Кидд был хороший парень. Получше нас с тобой, Тайкус. У него был шанс вернуться к жизни, о какой мы с тобой можем только мечтать, а он от него отказался.

Джим с изумлением обнаружил, что на глаза наворачиваются слезы. Спьяну небось. Да еще от страха, который нагонял на них этот Дон.

- Ага, - тихо согласился Тайкус. - Он никогда никого не подвел. Ни разу.

- И когда за ним пришли и он мог вернуться к прежней жизни… Он отказался, и это было по-настоящему благородно, Тайкус. По-настоящему благородно. Он остался, потому что хотел, чтобы его друзья остались живы.

Тайкус кивнул, выпустил струйку дыма.

- Ну да. Я в своей жизни нечасто сталкивался с благородными поступками, но это был благородный поступок.

- А мы с ним потом почти и не общались, - пробормотал Джим, опрокинул стакан и трясущейся рукой налил себе еще.

- Вот только не начинай себя винить, Джимми! - сказал Тайкус, слегка повысив голос. - Мы же его не бросили, ничего такого. Просто пути разошлись, и все тут.

- Да? И какой же путь выбрал он? Мы даже не потрудились узнать!

- Рик был снайпер. Этим он и стал зарабатывать на жизнь, логично же.

- Ну да, но… ты же знаешь, как он к этому относился… - Джим замялся, подбирая слова. - Рик использовал свой дар, чтобы спасать нас. Он был… защитник. Но я думаю, что потом он пошел в наемные убийцы.

- Позволю себе задать глубокомысленный вопрос: и что?

- Неправильно это. Убийство - это тебе не просто так, сам знаешь. По крайней мере, он так к этому относился. Для него это был способ спасать друзей. Делать что-то хорошее. Может, если бы мы держались вместе, ему бы и не пришлось убивать за деньги. Это не тот дар, который стоит использовать, чтобы зарабатывать на жизнь.

- Ага, может, если бы мы держались вместе, Дон укокошил бы троих за раз.

- А может, и нет. Может, мы бы и сумели остановить этого ублюдка.

- Знаешь что, Джимми, «может» - хорошее слово, но выпивки на него не купишь и бабу себе не найдешь, - лениво протянул Тайкус.

Джим не мог с ним не согласиться.

- И все равно, - сказал он, - мы этого никогда не узнаем, потому что мы не совершали благородных поступков. И, видит Бог, я об этом жалею.

- Черт, Джимми, лично для меня совершить что-нибудь благородное - это все равно, что спрыгнуть с крыши и полететь, - сказал Тайкус.

- Ну да, на этот счет я с тобой согласен, - Джим слегка улыбнулся и поднял стакан. - Ну что ж, выпьем за Хобарт, которой хватило пороху выбраться из концлагеря, чтобы потом вернуться туда и разгромить его. За Фика, который не раз спасал наши шкуры. И за нашего товарища, Рика. Это все были благородные люди, я их никогда не забуду.

- Да уж, за это грех не выпить, - согласился Тайкус и немедленно выпил. - Впрочем, - добавил он, - не выпить - грех в любом случае.

Они брели между полуразрушенных кораблей, по канавам, которые тут считались улицами. Настроение у Джима становилось все мрачнее и мрачнее. Он поневоле думал о том, что сотворил Скаттер О’Бенон. Джим не имел ничего против экзотических танцовщиц, которые немного подрабатывают на стороне. Против пьянства. Против того, чтобы «отпускать на волю» кредиты.

Но торговля людьми ему не нравилась. Как и торговля наркотиками, которые убивают, на которые люди подсаживаются с первого укола - веществами, которые превращают людей в зомби. А особенно ему не нравились пытки. И потому ему не нравился Скаттер О’Бенон. Ему не нравилось то, чем занимается этот человек, то, что условия сделки изменились сразу, как только обнаружилось, что их преследует Иезекииль Дон - собственно, ему вообще не нравилось то, что их преследует Иезекииль Дон, и точка, - и еще ему не нравилось то, что пришлось свалить из системы Нью-Сиднея прежде, чем он выяснил, какого черта нужно от него Майлзу.