– Шериф! – воскликнула девушка и, пришпорив коня, поскакала наперерез сборщику налогов. Она должна была предупредить деревенских, чтобы они заперли детей дома и спрятали последние сбережения. Ванда ворвалась в деревню ураганом пыли и цокота копыт.

– Скорее! Скорее! Он едет! Приготовьтесь! – кричала она, на скаку стуча в каждую дверь. Ванда остановилась у дома старушки, которой дала вчера денег и начала громко стучать. – Он приехал, выходите и встречайте внучку! А я скоро вернусь.

Едва девушка всех предупредила, как в деревню вкатилась и остановилась у церквушки повозка шерифа. Спрыгнув с козел, он пошёл по деревне, звоня медным колоколом и возвещая:

– Пора платить налоги!

Все жители понуро плелись к храму, неся кто деньги, а кто мясо, рыбу, сыр, кур, а одна молодая вдова, рыдая, вела породистого скакуна молочно-белого цвета. Шериф же, водрузив свой зад на деревянный табурет, принимал подати и ставил галочки в толстой книге. Ванда, спешившись и взяв в руки повод, шла к храму в общей толпе. Зрелище, уведенное ею, ужасало своей жестокостью. Вдова, рыдая, протянула поводья шерифу, умоляя:

– Пожалуйста, не убивайте его! Можете запрячь в повозку, пахать на нём, только одного прошу: не убивайте!

– Давай иди, без тебя разберёмся!

Друг за другом прошли все жители. Подошла очередь несчастной женщины, лишившейся внучки. Она подошла к шерифу и, протянув ему десять фунтов, произнесла почти твердым голосом:

– Вот деньги, верни внучку.

– А я, бабуля, передумал! Давай деньги! – проорал монстр, отбирая золотые монеты и бросая их в общий мешок.

– Но ты обещал! Верни мне мою внучку, чудовище! – зарыдала старуха, крепко вцепившись в рукав представителя королевской власти. В ответ на это шериф наотмашь ударил женщину, упавшую на землю. Это была последняя капля, переполнившая терпение Ванды.

– А ты можешь только избивать женщин и отнимать дочерей?

– Что ты сказала, мелкая потаскуха?!

Глаза девушки пылали зелёным ведовским огнем, а разметавшиеся рыжие волосы напоминали языки пламени. Шериф подошёл к ней и попытался ударить, но Ванда, вскочив в седло, ловко подняла жеребца на дыбы. Шериф упал, а девушка, выхватив у него пищаль, опустила коня и медленно произнесла:

– Встань!

Он подчинился, с опаской глядя на дуло пистолета, направленное ему точно в лоб.

– А теперь отпусти девушку.

– К-какую девушку? Не-не знаю я никакой девушки.

– Её внучку! – Ванда указала на женщину, поднимавшуюся с земли.

– Ты что сдурела? Не знаю я никакой внучки!

– В самом деле? – произнесла Ванда, направляя пистолет на замок, висящий на дверце фургона.

– Стой! Не смей! – шериф бросился к ней и попытался остановить, но было уже поздно. Девушка спустила курок, и пуля полетела к цели. Секунду спустя замок упал, дверь открылась, а из фургончика стали вылезать люди, щурясь на тусклый солнечный свет пасмурного дня. Далее произошла долгожданная встреча с родственниками. Ванда молча наблюдала за этой сценой и, почувствовав себя лишней, вскочила в седло и ускакала.

Она остановила лошадь только тогда, когда деревня осталась далеко позади, а гомон радостной встречи затих вдали. Спрыгнув на землю, она села на корточки и зарыдала в голос. Сознание того, что у неё нет семьи, поразило её только сейчас. Но ещё горше было потому, что как только семьи воссоединились, про неё мигом все забыли, ни одна душа не сказала «спасибо», а ведь она немало сделала для того, чтобы всё вышло так, как вышло. Сквозь слёзы она посмотрела на низкое хмурое небо и закричала:

– Ты должна была отдать мне свою силу, так где ты сейчас, где ты, когда ты мне так нужна?!

Не успели слова затихнуть, растворившись в воздухе, как лёгкий порыв ветра тронул её по щеке. Девушка не обратила на это внимания, но порыв ветра повторился снова. Тогда Ванда, недолго думая, вскочила в седло и поскакала в том направлении, в котором он дул. Чем ближе она подъезжала к лесу, тем слабее становился вихрь. Когда она наконец оказалась под сенью многовековых деревьев, дуновение эфира стало почти неощутимым.

Она всё ехала и ехала, но лес не кончался, и ничего интересного тоже не попадалось… Ветер неожиданно стих совсем, и взору девушки открылось заросшее, давно заброшенное кладбище. Ванда догадывалась, зачем она сюда приехала, но для окончательной уверенности она, накинув уздечку на ветку, пошла бродить между надгробиями… Ничто особенное так и не смогло привлечь внимание девушки, но тут она заметила одинокую могилу, расположенную на отшибе кладбища. Ноги сами понесли её туда. Девушка подошла и, оборвав вьюн, густо покрывающий надгробие, прочла: «Ванда Симпсон, 1614–1680».

– Значит, ты прожила 66 лет. Бабушка, ну что, что мне надо сделать, чтобы получить твою силу?

Секунду спустя резкий порыв ветра сломал сухую ветку, мгновенно воткнувшуюся в землю.

– Ты хочешь, чтобы я тебя выкопала? – в голосе девушки зазвучал откровенный ужас.

Ещё одна ветка упала и вонзилась в землю. Это был даже не намёк, это был уже явный приказ копать. Девушка попыталась копать руками, но это не принесло никакого результата. Хоть земля и оказалась на удивление рыхлой, но комья забивались под ногти и приносили жуткую боль.

– Я сейчас, я скоро вернусь, вот только лопату принесу! – прокричала Ванда в пустоту, вскочила в седло и умчалась по направлению к деревне. Добравшись до деревни с наступлением темноты, девушка ворвалась в дом своей тётки, первым делом поинтересовавшись, где можно взять лопату.

– Зачем тебе лопата? На дворе уже давно ночь, и сегодня, если ты не помнишь, твой день рождения и в деревне праздник по случаю Дня всех Святых. И ещё по одной причине, – закончив эту тираду, Фелиция ушла в другую комнату и начала готовиться к празднику. Четверть часа спустя она предстала перед Вандой в абсолютно новом платье из кремового бархата.

– Я бы на твоём месте тоже переоделась, – заметила Фелиция, кивая на перепачканное землёй и заношенное платье Ванды.

– К чему мне это? Я ведь не на праздник собираюсь, – девушка мотнула огненно-рыжими волосами.

– Разве? А по-моему, совсем некстати проводить свой шестнадцатый день рождения, сидя одной дома взаперти.

– Я не знаю, зачем мне туда идти. У меня нет подруг, с которыми можно было бы повеселиться, нет жениха, который бы нежно и преданно меня любил, так зачем мне туда идти?

– Ты права, у тебя нет подруг и никогда их не будет, ты снова права, говоря, что у тебя пока, заметь, я говорю пока, нет жениха, который бы любил тебя нежно и преданно, но у тебя есть много людей, которые очень тебе благодарны и устроили этот праздник специально для тебя.

– Для меня? – в голосе Ванды сквозило неприкрытое удивление.

– Да, для тебя, в этой деревне уже много лет не празднуют День всех Святых. Не празднуют с того времени, когда шериф начал обирать эту несчастную деревню.

– Так на какие же деньги вы это устроили?

– Я думаю, никто не против того, что мы попросили его немного поделиться с нами, – Фелиция лукаво подмигнула и покинула дом. Тяжело вздохнув, Ванда принялась выбирать наряд. У неё имелось несколько платьев, но все они были настолько стары и заношены, что больше походили на погребальный саван, чем на праздничное одеяние. Но поскольку выбора всё равно не было, девушка облачилась в светло-зелёное платьице и пошла на улицу искать празднующих. Она огляделась и обратила внимание на то, что для праздника слишком тихо, более того, на улице стояла мёртвая тишина.

Ванда шла по деревне, не понимая, зачем местным и собственной тётке её разыгрывать. Но не успела она дойти до площади, на которой сегодня утром развернулись уже описанные события, как загорелось множество факелов и непонятно откуда заиграла весёлая музыка. Девушка рассеянно бродила среди толпы весёлых и уже чуточку захмелевших людей, не замечая никого и ничего вокруг. Все ее мысли были направлены на поиски повода поскорей покинуть праздник. Она ходила, рассеянно выслушивала поздравления, принимала скромные подарочки в виде печёных яблок или тонкого ломтика мармелада. Бедность этой деревни просто устрашала, но одновременно поражала глубокая благодарность людей, делящихся последним и очень обижающихся, если она отказывалась от нехитрого подарочка. Так и не сумев дождаться конца праздника, Ванда начала пробираться сквозь толпу веселящихся и не замечающих её людей. Наконец, она оказалась на небольшом сравнительно тихом и безлюдном пустыре. Оглядевшись, девушка быстро побежала в сторону дома.