Демократы и республиканцы. У власти находилась демократическая партия, ядро которой образовывали плантаторы-рабовладельцы Юга. Они привлекли к себе значительную часть финансистов, промышленников и интеллигенции Севера; за политическую поддержку южане расплачивались с Севером крайне обременительным для Юга согласием на высокие таможенные пошлины, растившие северную промышленность. Политика демократической партии характеризовалась, во-первых, расширительным толкованием свободы каждого штата решать свои дела по-своему и, во-вторых, усилиями сохранить равенство между числом рабовладельческих и свободных штатов. С этой целью демократы начали войну с Мексикой, что позволило создать два новых южных штата (Техас и Новую Мексику), произвели рабовладельческий переворот в штате Канзас, нарушили соглашение о 36° северной широты и провозгласили рабовладельческим штат Небраска, лежавший севернее этой условленной границы, пытались оттягать у Испании остров Кубу, чтобы создать новый южный штат, и т. д.
Борьба рабовладельцев за сохранение равновесия толкала их, таким образом, к наступательным действиям во внешней и внутренней политике; однако время работало, очевидно, против Юга и должно было перенести власть на Север. Свободное крестьянство Севера было озлоблено наступательными попытками рабовладельцев и должно было оказать давление в сторону уничтожения рабского труда, конкурировавшего с трудом свободных хлебопашцев; промышленники Севера получали все более широкую политическую базу для захвата сырья Юга и опирающейся на повышение таможенных ставок эксплуатации Юга.
Отсюда у плантаторов Юга созрело решение: расколоть федерацию, в пределах которой политические и экономические интересы Юга приносились в жертву Северу. В своем стремлении образовать конфедерацию, самостоятельное государственное объединение южных штатов, они увлекли демократов-южан; но демократы-северяне, банкиры, промышленники, интеллигенты из старых американских фамилий, не могли последовать в этом решении за своими южными лидерами, так как раскол федерации резко противоречил их интересам и вел к потере обширного и выгодного внутреннего рынка. На президентских выборах 1860 г. демократическая партия раскололась: воинствующие южане собрали 848 тыс. голосов, крупный капитал Севера — 1 375 тыс. голосов, промежуточная фракция — 591 тыс. голосов. Этот раскол демократов позволил республиканцам, собравшим 1 866 тыс. голосов, провести в президенты своего кандидата — Авраама Линкольна.
Республиканская партия являлась представительницей весьма разнообразных интересов. В нее устремлялись «новые» люди, которым политическая карьера в рядах демократической партии была закрыта. Она искала опоры на Севере, улавливая в свои ряды поток европейской эмиграции, защищая интересы промышленности требованием усиления центральной власти и более тесного объединения федерации и придавала себе характер крестьянской партии, борющейся с помещичьим землевладением.
Политические условия войны. В отколовшихся южных штатах далеко не все разделяли взгляды плантаторов, но последним удалось установить твердую диктатуру, опиравшуюся на «рыцарей золотого круга», предшественников Ку-Кукс-Клана и современных фашистов; лица, заподозренные в равнодушии к политическим целям Юга, попросту убивались по приговору летучего митинга в придорожном кабаке. Гражданин умеренных взглядов мог спасти свою жизнь лишь поступлением добровольцем в армию Юга.
Политическому единству Юга противостояло разномыслие Севера. На конгрессе республиканская партия получила большинство лишь после отъезда депутатов-южан из Вашингтона. В северных штатах аппарат государственного управления, крупные газеты и банки находились в руках демократов. Последние на севере представляли две группы: меньшую часть образовывали «демократы мира», у которых симпатии к Югу брали перевес над интересами Севера; это были явные классовые соумышленники южан, саботировавшие войну, готовившие внутренние восстания, организовывавшие шпионаж в пользу Юга; более многочисленны вначале были «демократы войны», которые придавали первенствующее значение сохранению национального единства, и стремились вести войну, но лишь с ограниченной целью — заставить южан вернуться в лоно общей таможенной границы с Севером. Они резко возражали против всякого расширения целей войны путем вмешательства во внутренние дела южных штатов, в частности в вопрос о рабовладении.
Первые годы войны Линкольн должен был опираться на демократов войны, принять выдвинутую ими ограниченную цель войны, использовать демократов на высших командных постах в армии. Эти годы были затрачены на создание армии, флота и военной промышленности; на фронте удалось достигнуть лишь весьма умеренных успехов. Только постепенно и с трудом Линкольн освобождался от зависимости от демократов.
На третий год войны выяснился весь огромный масштаб напряжения, необходимого для победы над Югом. Приходилось потребовать от широких народных масс тяжелых жертв, чтобы продолжать войну с большим напряжением. Ограниченная цель войны эти массы не интересовала. Линкольн увидел в классовой ненависти крестьян и рабочих Севера крупную силу, единственно способную побороть политическую сплоченность южан, и перевел войну в русло классовой, гражданской борьбы.
Цели войны получили социальный характер: уничтожение господства помещиков, освобождение негров. В начале войны беглые негры, являвшиеся к североамериканским войскам, даже не освобождались, а только задерживались, как «военная контрабанда»: ведь труд негра-раба может быть использован для окопных и тыловых работ. Теперь же негры были признаны Линкольном свободными повсюду, они провоцировались к восстанию и погрому помещичьих имений, из них формировались негритянские дивизии.
Такое изменение ориентировки войны, конечно, было связано с полным разрывом со всеми демократами: теперь они единодушно боролись с Линкольном. Последний стал на путь террора: демократы-генералы были изгнаны из армии, невзирая на их военные заслуги, демократы-сановники — со своих гражданских постов, многие газеты были закрыты, установлена серьезная цензура, десятки тысяч подозрительных, — а подозрительными начинали становиться все, принадлежавшие к господствующим классам, — были заключены в тюрьму. В войска Севера вместо люмпен-пролетариата, вербовавшегося в первые годы войны, постепенно влились более сознательные рабочие и крестьяне. Военные действия получили жестокий, неумолимый характер: сжигались огромные склады хлопка — ценнейшее достояние Юга; в захваченных южных городах население уводилось в концентрационные лагери, общественные здания уничтожались; предпринимались особые операции для уничтожения помещичьих усадеб; вождь конницы северян, Шеридан, предприняв набег по долине реки Шенандоа, подсчитал, что ему удалось сжечь помещичьих усадеб на 37 миллионов долларов. Южане отвечали отчаянной партизанской войной, натравливанием индейцев, которые скальпировали фермеров Севера, взывали к европейским державам об интервенции в целях защиты социального порядка. Их сторонники в Нью-Йорке и других центрах вызывали недовольство войной в широких массах, провоцировали народные бунты, срывали попытки установления на Севере воинской повинности.
Силы Юга в неравной борьбе поддерживались надеждой на интервенцию европейских держав и на победу внутри северных штатов многочисленных демократов над республиканцами на новых президентских выборах 1864 года. Англия и Франция действительно были чрезвычайно заинтересованы в успехе южных штатов, крайне ценных поставщиков сырья; северные штаты стремились не допустить уничтожения своего привилегированного, в сравнении с Англией и Францией, положения на рынках южных штатов. Установленная Севером блокада Юга одновременно являлась и блокадой Англии, фабрики которой останавливались за недостатком хлопка. Но Англия и Франция в первые годы гражданской войны все откладывали свое вооруженное вмешательство в надежде, что южане сумеют сами отстоять свою независимость. Когда же во второй своей половине гражданская война получила резко враждебный классовый характер, вооруженное вмешательство в нее стало крайне затруднительным: северные штаты располагали уже значительными вооруженными силами на суше и на море, борьба с ними затянулась бы на долгое время; в европейском социалистическом движении они располагали могущественным союзником. Рабочие массы Англии, несмотря на обусловленную действиями Севера безработицу, целиком стояли за противодействие всякой попытке своего правительства напасть на северные штаты. Революционные, хотя и мелкобуржуазные, лозунги Линкольна нашли широкий отклик. «Не благоразумие английских правительственных классов, а оппозиция рабочего класса преступному безумию этих высших образованных классов спасла недавно Западную Европу от позора нового крестового — похода ради поддержки и развития рабства по ту сторону океана», — писал Карл Маркс в учредительном манифесте I Интернационала. К этому надо добавить, что Англию и Францию останавливали также глубокие противоречия среди европейских держав. В частности побежденная под Севастополем Россия заняла самостоятельную позицию и ознаменовала ее посылкой, в пику Англии и Франции, эскадры для приветствия северных штатов.
