Тут на помощь Дэне и Шмону бросились до десятка человек, купившихся на вопль Шмона "Наших бьют", однако Серафиму было достаточно вырубить одного из них, чтобы пацаны пошли на мировую и выразили убийце, столь веско заявившему о себе, необходимые знаки уважения.

Настоящим украшением стебалова стала песня бородатого шансонье "Дави понты, лохан пробитый!", исполненная в самый разгар заварухи. В целом же, драка не обманула ожиданий. Гостям "Каннибала" было продемонстрировано редкое мастерство и удивительная жестокость мордобоя. Большая часть зрителей повыскакивали с мест и стоя аплодировали Серафиму. Словно голубки на свежую булку, со всех залов кабака слетелись официантки, чтобы своими глазами поглядеть, как метелят их местную крутизну, Дэню и Шмона. Махач удался на славу.

Поблагодарив публику за внимание, Серафим вернулся к стойке, за которой вновь появился бармен, и получил в качестве специального приза халявную пайку чистейшей водки (по распоряжению хозяйки, любой посетитель ресторана, загасивший Дэню и Шмона, награждался бесплатной выпивкой).

Жизнь "Каннибала" вернулась на круги своя. Полуживых вышибал вынесли за кулисы: ободренные захватывающим зрелищем, официантки радостно возобновили круговращения по залам; гости деловито уставились в тарелки с мясом; борода что-то запел в честь победителя.

Поманив пальцем бармена, Серафим положил на стойку фоторобот: характерный черный профиль на фоне белой стены.

- Не понимаю, что это, - прикинулся валенком бармен, бросив быстрый испуганный взгляд на карточку.

- Мне нужна эта женщина, - сказал Серафим.

- Это ж е н щ и н а? - продолжал валять дурака бармен.

- А ты что подумал? Ворона? - Серафим просунул под фоторобот преступницы десять баксов.

Бармен загадочно ухмыльнулся:

- Дайте-ка, еще раз погляжу... - и кинул второй испуганный взгляд на характерный профиль.

- Ее зовут Эммануэль. Она мне нужна. - Серафим добавил к червонцу червонец.

- Всем нужна Эммануэль, - двусмысленно заметил бармен, отводя вороватый взгляд к винным бутылкам. Под карточкой появилось еще десять баксов. Взяв в руки бутыль, виночерпий посмотрел на свет, сколько вина осталось на дне, и вздохнул:

- Очень мало.

Серафим добавил.

- Мало...- повторил бармен, не оборачиваясь.

Убрав со стойки сорок баксов, Серафим кинул полтинник одной купюрой и подвел итог:

- Достаточно.

- Пожалуй, - согласился бармен, повернув лицо к клиенту. - Но при одном условии.

- О'кей.

- Я вам говорю, где скрывается Эммануэль...

- А я ей не говорю, кто ее заложил, - кивнул Серафим.

- А вы смышленей, чем я сначала подумал, - похвалил бармен, спрятав деньги в карман.

- Сначала почему-то все принимают меня за остолопа. - Серафим с сожалением посмотрел на кровавый подтек, оставшийся на полу от Шмона. - Потом, увы, бывает слишком поздно.

- Поздно бывает что?

- Посмотреть правде в глаза.

- Да...- Бармен покачал головой. - Жизнь так скоротечна. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

- Да...- Серафим неожиданно взял бармена за шкирку. - Где Эммануэль, фуфло?! Долго еще мне будешь баки заливать?!

- О'кей, - опомнился тот. - Как выйдете из первого зала, проходите с левой стороны второй, спуститесь в третий, подниметесь в четвертый, по правой стенке дойдете до пятого - там увидите черную дверь. Если Эммануэль здесь, то она за этой дверью...

Она сидела за огромным черным столом перед литровым стаканом молочного коктейля, к которому постоянно тянулись ее большие жадные губы, покрытые густым слоем черной помады, раскладывала перед собой мудреный пасьянс и отдавала компетентные распоряжения заведующему производством. Николай Стервятник беспрекословно внимал указаниям хозяйки и что-то быстро помечал в толстой книге расходов.

- В коктейль "Старый мудак", - ворчала Эммануэль, - постоянно не доливают "Старого Таллина", а перцу и горчицы

кидают столько, что хоть зенки руками придерживай.

- Только ради потенции старых мудаков, - заметил Стервятник.

- Довольно им повышать потенцию, Стерва, один черт не встает. А молодые жалуются.

- Разберемся, Эммануэль.

- Ты разберись, Стерва, разберись, голубчик. А правда, что ль, бармен Иезуитов помочился в пивной баллон?

- Впервые слышу.

- А ты прислушайся.

- Хорошо, Эммануэль.

- Всякое болтают. Прислушайся, принюхайся, с этим тоже разберись.

- Обязательно.

- Кого за таким делом, короче, замету - руки с хреном поотрываю на месте. На фарш пущу. Поработают мне барменами!

- Да уж, Эммануэль.

- Как идет люля-кебаб из Наримана, дорогуша?

- Улетает в два счета.

- Хватает курдючного жира?

- Девяносто граммов на полтора килограмма Наримана, Эммануэль.

- Ништяк. А в меню что записано?

- Люля-кебаб "Директор рынка".

- Разве Нариман директор рынка?

- Директор овощебаз, Эммануэль.

- А ты, балда, почему изменил название?

- Название сохранилось от Сулеймана. Сулейман был директором рынка и хорошо у нас пошел за люля, Эммануэль.

- А если, не дай черт, проверка, Стерва? Что я им скажу?

- Проверка была вчера.

- Не засекли Наримана?

- Нет.

- Тогда фиг с ним, заряжайте за Сулеймана, пущай будет директором рынка. И правда, благозвучней директора овощебазы.

- Поэтому и сохранили в меню.

- Шаришь, Стерва, - похвалила хозяйка. - Чья кровь идет в кровяную колбасу?

- Кровь Бешеного, Эммануэль.

- Куда делся Яростный?

- Спекся.

- Давно ль?

- На прошлой неделе.

- Херово.

- Такова селяви.

- Надо что-то придумать. С прошлой недели идут жалобы на кровяную колбасу.

- Идут, Эммануэль.

- Говорят, жрать невозможно - обратно лезет... Ты давай так: кишки и шпиг пусть пока останутся от Бешеного, а на кровь я распоряжусь забить свежего быка. Посмотрим.

- Посмотрим, Эммануэль.

- И убери из меню маринованного змея Панфилова. На хрен он мне встал? Сам видишь, его никто не хочет.

- Никто, Эммануэль, - согласился завпроизводством. - Не идет Сашка Панфилов.

- Насильно мил не будешь, кинь его псам, Стерва.

- Сегодня же кину.

- Да! - вспомнила Эммануэль. - Ты уволил молодого повара, о котором я говорила?

- Еще нет.

- Почему?

- Скользкий, зараза, не подступиться.

- Знаю, что скользкий, Стерва. А у тебя работа такая, ходить там, где скользко, за то ты и деньги гребешь, милок. Чтобы сегодня же пустил его на дешевые котлеты. Иначе невозможно работать: всю кухню мне заблевал, впечатлительный! Куда это годится? Скользко, зараза!

- Я о том же. Будет исполнено, Эммануэль.

- Тебе все понятно?

- Да.

- Понятно, так и канай, Стерва, делай, что велели. Не фиг тебе здесь торчать, ступай по-хорошему... - Только сейчас Эммануэль заметила застрявшнего на пороге убийцу.- Кого это там черти занесли?! - спросила она.

В беспросветной черноте тревожно блеснули белки ее глаз.

- Ну, здравствуй, Эммануэль,- сказал Серафим.

- Ты, что ль, мать твою?

- Я. - Серафим подошел к огромному черному столу. - Как твои темные делишки, мать?

- Мои-то нехило, батюшка, - осторожно ответила хозяйка. - Твоими проклятиями.

- Жива? Здорова?

- И жива, и здорова... Тебе-то что?

- Да вот, зашел проведать.

- Ну?.. Поговаривают, стебешься ты убойно.

- Уже рассказали?

- А как же? Дэня и Шмон до сих пор костей не соберут.

Серафим улыбнулся.

- Перекусил хоть? - спросила Эммануэль.

- Не успел.

- То-то у тебя взгляд как у волка. Сходи, голубчик, замори червячка. Там блюдо дня - шашлык из барана Хуртакова. Очень предприимчивый бизнесмен, шустрый такой, все хвалят. Ступай, подкрепи бестолковку.

- А что это ты меня сразу выпроваживаешь?

- А не фиг тут мне! - проворчала Эммануэль. - Чего приперся? Думаешь, я ни черта про тебя не знаю?