- А в чем именно состоит работа Капитана? Что он делает для вас?

Дали отвел его в сторонку.

- Дали слегка безумен, но Капитан безумней его, - таинственно прошептал он.

- Что вы имеете в виду? - удивленно спросил клиент.

- Капитан настолько безумен, что работает день и ночь, чтобы заработать денег! Девяносто процентов он отдает Дали!

Жадный до долларов

В одном из интервью Дали заявил, что его любимая газета - "Дэйли Ньюс".

- А не "Нью-Йорк Тайме"? - уточнил журналист.

- Нет! "Дали Ньюс"!

Среди художников многим было известно прозвище Дали Avida Dollars - анаграмма от Salvador Dali. Прозвище придумал Андре Бретон, так как в Нью-Йорке Дали быстро превратился из Труднопостигаемого в Легкопродаваемого. Оно носило явно оскорбительный характер, но Дали принял его, он даже сфотографировался, приложив к своему закрученному усу две кисточки, чтобы изобразить знак доллара.

Многие знали, что Дали любит деньги. Не меньше денег он ценил золото.

Однажды некий французский издатель появился в отеле "Морис". Он тащил за собой огромный чемодан. Целью издателя было заказать художнику несколько эскизов.

- Маэстро, - произнес он и ловким движением откинул крышку чемодана, - я готов заплатить вот этим!

Мы увидели тускло поблескивающие золотые слитки.

Дали охватило невообразимое возбуждение.

- Капитан, - сказал он, - немедленно подготовьте контракт. Клиент платит золотом!

Я обговорил сроки исполнения заказа и уточнил стоимость работы - полмиллиона долларов. После чего взвесил слитки и осведомился о рыночной цене золота. За обедом я произвел некоторые подсчеты на бумажной салфетке, и все прояснилось. Цена золота не дотягивала до полумиллиона - не набиралось и двухсот пятидесяти тысяч!

- Дали, - сказал я художнику, поднявшись в его номер, - этот человек решил нас перехитрить. Вместо пятисот тысяч долларов он предлагает слитки, не дотягивающие в цене и до половины.

- Но, Капитан, это же золото!

Дали помрачнел, когда я объявил ему, что контракт не может быть заключен. Однако он вновь повеселел после того, как французский издатель принес ему во французских франках сумму, равную пятистам тысячам долларов.

В другой раз один предприниматель заказал Дали серию гравюр. Он оставил сумку, набитую пластинами. Когда я открыл ее, стало ясно, что заказ невыполним. Половина пластин была из меди - вполне подходящий материал для гравировки, - но остальные пластины оказались из золота. Вероятно, заказчик не знал, что на золоте невозможно отпечатать гравюры - оно слишком мягкое и не подходит для подобной работы, в результате и гравюры получатся некачественными, и золото будет испорчено.

В общей сложности золотые пластины весили десять килограммов. По тогдашнему курсу это тянуло примерно на сто шестьдесят тысяч долларов. Я позвонил заказчику и попросил его выдать нам под гравюры медные пластины взамен золотых. Мы договорились, что за золотом он приедет через несколько недель в Кадакес.

Когда он появился Кадакесе, я попросил Дали отдать пластины.

- Но Капитан, - ответил художник, - у Дали нет золотых пластин! Дали вам все отдал!

- Дали, - спокойно сказал я, - где пластины?

- Скорее всего, Капитан потерял их. Возможно, Капитан оставил их в Париже.

Он махнул рукой, давая понять, что разговор закончен.

Выходя из дома, я столкнулся с верным помощником Дали.

- Артуро, - сказал я, - вы не видели золотые пластины?

- Конечно, видел, Капитан, - честно ответил парень. - Они у Дали под кроватью!

На следующее утро я пришел к девяти часам - раньше, чем обычно. Я знал, что Дали будет еще в постели.

- Дали, - сказал я, входя в его спальню, - мне нужно с вами поговорить!

- Что? - спросил он, вытаращив на меня глаза. - Капитан, что вы здесь делаете в такую рань?

В этот момент я специально выронил целую горсть мелочи. Мне пришлось опуститься на колени, чтобы собрать ее, и я успел заглянуть под кровать. Там действительно лежали золотые пластины. Разумеется, я вытащил их.

- Какая удача, Дали! - бросил я. - Золотые пластины нашлись!

С этими словами я покинул спальню. Если бы не подсказка Артуро, мне бы пришлось возмещать стоимость пластин из своего кармана. Для Дали это, конечно, было бы лишним поводом для веселья.

В шутках подобного рода Гала не отставала от своего мужа. Однажды, когда я собрался взять отпуск, чтобы навестить семью Кэти в Швейцарии, Гала попросила меня:

- Вы не могли бы положить сто пятьдесят тысяч долларов на мой швейцарский счет?

- Конечно, давайте деньги.

- А не могли бы вы одолжить их мне? - сказала она. - Я верну вам сразу же, как вы приедете.

В ту пору я зарабатывал для Дали миллионы долларов и поэтому с легкостью согласился.

- Какой у вас номер счета, Гала?

- А почему я должна вам его сообщать?

- Гала, как я сделаю вклад, если не знаю ни названия банка, ни номера счета?

- Хорошо, тогда скажите и вы, в каком банке храните деньги и какой у вас номер счета.

- Гала, я же не прошу вас положить деньги на мой счет!

С большим недоверием она сообщила мне нужные реквизиты. Приехав в Женеву, я добросовестно положил сто пятьдесят тысяч долларов на ее счет. Уже в Париже я сказал ей:

- Итак, Гала, я сделал вклад. Теперь вы должны вернуть мне деньги.

- Откуда мне знать, что вы положили деньги на мой счет?

Я начал нервничать:

- Гала, вы прекрасно знаете, что швейцарские банки не выдают квитанций! Вместе с Дали мы заключаем контракты на миллионы долларов. Конечно же я положил деньги на ваш счет!

- Питер, дело в том, что у меня сейчас ни цента. Я ездила в Канны, в казино, и все проиграла. - Внезапно она добавила: - Не говорите Дали.

Через несколько дней Гала появилась в моей комнате, на лице ее играла простодушная детская улыбка. В руках она держала телеграмму.

- Я получила телеграмму из банка! Вы положили деньги на мой счет!

- Ну конечно же я положил деньги на вас счет! Теперь верните их мне, прошу вас.

- Но, - сказала она, - я по-прежнему без денег!

Через две недели я вновь потребовал от нее уплаты долга.

- Но я же вам все вернула! - пожала плечами она.

Только после того, как я всерьез разозлился, Гала вышла, зашла в свою комнату и вернулась с сумкой от Гуччи, доверху набитой стодолларовыми купюрами. Там было ровно сто пятьдесят тысяч долларов.

- Не злитесь на меня, - сказала она. - Я только хотела проверить, можно ли вам доверять.

Однажды в Париже, когда мы упаковывали чемоданы, чтобы через несколько часов отправиться в порт и сесть на корабль, уходящий в Нью-Йорк, Дали попросил меня зайти к нему в комнату. Гала в это время на первом этаже забирала из сейфов драгоценности и деньги.

- Капитан! Капитан! - истерически кричал Божественный. - Дали потерял Крест Господень!

- О нет, опять?!

- Да, он потерян! Дали не может уехать!

- Наверняка он в одном из внутренних карманов, - сказал я.

Мы прошли в его спальню и начали открывать все чемоданы подряд. Во внутреннем кармане первого чемодана креста не было - там лежала тысяча долларов. Я посмотрел в заднем кармане брюк Дали - креста нет, но снова тысяча долларов. То же самое - в куртке, а потом еще в одной. В целом, если сложить, по карманам было распихано около ста тысяч долларов.

"Цыгане! - подумал я. - Цыгане, путешествующие первым классом!"

В конце концов мы все-таки отыскали пропажу в туалетных принадлежностях Дали. Обыкновенная деревяшка, которую художник считал обломком того самого Креста Господня.

Через несколько недель мы с Дали сидели в баре "Кинг Коул" в отеле "Сент-Реджис". Прибыл курьер, чтобы вручить чек на пятьдесят тысяч долларов - гонорар за скульптуру, которую Дали только что закончил. Художник как раз собирался подняться к себе в номер, и я отдал ему чек.