Этот сокрушительный эмоциональный взрыв опустошил их. Они лежали рядом, не касаясь друг друга. Солнце уже начало пробиваться сквозь туманную дымку. Наконец Александр произнес:

— Я не хочу, чтобы ты из-за меня страдала.

Голос Евы прозвучал ясно и очень спокойно:

— Меня нелегко заставить страдать.

— Правда? — Он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. — Нам нужно поговорить, но не здесь и не сейчас.

— Хорошо, не сейчас.

Она осталась лежать, закрыв глаза, чтобы слышать, как он одевается, как за ним закроется дверь, но вместо этого почувствовала легкое прикосновение руки к плечу.

— Я испытываю к тебе много разных чувств, но среди них не числится стыд. Ты подождешь меня сегодня в театре? Я постараюсь быть там к шести.

Она не взглянула на него, потому что боялась, что начнет умолять остаться.

— Да, я подожду.

— Поспи еще немного.

Она ничего не ответила, и он ушел.

Ева продолжала лежать с закрытыми глазами, испытывая отчаяние. Александр подарил ей свою страсть, но не захотел открыть душу. Раньше она была убеждена, что страсти будет достаточно. И была потрясена, осознав, что ей этого уже мало. Ей нужно его сердце, чтобы он ее любил, оберегал. Она уже не сможет жить без этого.

Когда все окончательно встало на свои места, она, смирившись, поднялась с постели. Пора готовиться к новому дню. Не стоит напрасно терзаться, надо снова жить.

Александр вошел в библиотеку и обнаружил, что его уже ждут. Отец курил, сидя в кресле, Рив расположился на диване рядом с Беннетом, на столе и у всех на коленях были разложены бумаги. Мэлори, начальник службы безопасности князя, сидел на стуле с извечной трубкой в зубах.

Они собирались в этом же составе накануне вечером и должны были продолжить совещание с целью обсудить угрозы, которые поступают со стороны Дебока. Рив начал с отчета о принятых мерах безопасности и системах, установленных во дворце, в театре и в Центре помощи детям-инвалидам. А также в их с Габриелой доме. Были также усилены полицейские кордоны в аэропорту и в морском порту.

— Ты приставил к нам еще по одному агенту секретной службы, — сказал Беннет. — Зачем? Их и так было достаточно.

— Пока в этом есть необходимость.

Беннет не стал спорить.

— Ты думаешь, они повторят попытку покушения на Еву? — спросил Арманд. — Ведь теперь всем ясно, что ее телефон прослушивается и ее постоянно охраняют.

Мэлори пыхнул трубкой:

— Дебок очень настойчив, ваша светлость, уверяю, скоро попытка покушения на мисс Гамильтон повторится.

— Я уже говорил вчера, — с горячностью произнес Александр, — ее надо отправить в Америку.

Мэлори постучал трубкой о подлокотник:

— Дебока это не остановит, ваше высочество.

— Пока идет расследование, — мягко сказал Рив, — Ева нужна здесь. Конечно, если она захочет уехать, я сам лично посажу ее в самолет. Но дело в том, что она настаивает на продолжении пребывания, и наша задача обеспечить ей безопасность. И ждать.

— Ждать, когда она снова окажется в смертельной опасности? А если, как ты предполагаешь, в труппе есть человек Дебока, который звонит ей, подкладывает бомбы, она в опасности постоянно.

— Не она является целью Дебока, — сказал Мэлори. — Через мисс Гамильтон он пытается добиться своего.

— И значит, по-вашему, ее можно уничтожить как подсадную утку? — вспыхнул Александр.

Раздался властный голос князя Арманда. Тон не допускал возражений:

— Мы должны действовать хладнокровно, как это делает Дебок. Я опасаюсь за Еву так же, как и за своих родных детей. Должные меры будут приняты.

— Она не гражданка Кордины. — Александр с трудом сдерживался. — Она гостья нашей страны. Мы несем за нее ответственность.

— Мы не забываем об ответственности. Более того, если один из людей в труппе Евы является агентом Дебока, мы узнаем, кто он. Дебок, сообразуясь с элементарной логикой, не отдаст приказа ее уничтожить, потому что его агенту тогда не будет причин оставаться в Кордине.

— Но ведь ее уже пытались взорвать! И разве Дебок владеет логикой?

— Такими людьми, как он, владеет расчет. У этих мерзавцев нет сердца.

— Бывают исключения, как в прошлый раз, и тогда, в Париже. Когда его действия не подчинялись логике.

— Да. — Арманд вспомнил о погибшем помощнике Сьюарде. — И нам надо все продумать, чтобы не произошло больше подобных трагических ошибок. — Князь посмотрел на Рива: — Я надеюсь на тебя в этом вопросе.

— Все, что можно предпринять, будет сделано. А пока мы внедрим нашего агента к Дебо- ку. — Он протянул Арманду папку. — Его имя будут знать только три человека — вы, я и Мэлори.

— Разве это не касается нас всех? — спросил Беннет.

— Да, конечно, — кивнул Рив, — но мы рискуем жизнью этого человека, и чем меньше людей будет знать его имя, тем он в большей безопасности. Операция займет, может быть, месяцы или даже годы. Следует понимать, что мы только собираемся посадить зерно, и понадобится время, чтобы оно пустило росток.

— Я лишь хочу, чтобы Дебок исчез из нашей жизни. — Арманд не стал открывать папку. Он просмотрит ее позже, а пока поместит в сейф. — Докладывайте мне постоянно обо всех ваших шагах.

— Конечно. — Рив собрал бумаги. — Если мы поймаем агента Дебока и допросим его, может быть, тогда дальнейшие шаги и не понадобятся.

Мужчины поднялись. Александр обратился к отцу:

— У тебя не найдется несколько минут для меня лично? Нам надо поговорить.

Беннет с пониманием отнесся к просьбе брата и сочувственно дотронулся до его руки:

— Я собираюсь утром поехать в театр. Буду рядом с Евой.

Александр ответил брату благодарным кивком, слова были лишними.

— Только не показывай виду, что ты ее охраняешь, потому что она тебя быстро выставит.

— Я прикинусь наивным, и она меня простит. — Беннет подошел к отцу, поцеловал его в щеку. — Мы с тобой, папа.

Арманд молчал, пока за мужчинами не закрылась дверь. Никакие доклады помощников не могли развеять его тяжелых мыслей. Но простые слова сына, его поцелуй сделали свое дело, и напряжение немного отпустило князя.

— Из всех моих детей Беннет для меня абсолютно непредсказуем.

— Он был бы рад это услышать, — сказал Александр.

— В детстве он нес домой всех выпавших из гнезда птенцов, искалеченных котят и верил, что может им помочь. Иногда так и было. Меня всегда немного беспокоила его чувствительность. Он так похож на мать. — Арманд покачал головой и поднялся. — Хочешь, я прикажу, чтобы принесли нам кофе?

— Нет, не стоит. Я должен ехать в Гавр. Там спускают на воду корабль.

— Хорошо. Ты хочешь поговорить о Еве?

— Да.

Арманд подошел к окну и распахнул его. Может быть, утренний бриз поможет разогнать атмосферу напряжения, скопившегося в комнате.

— Алекс, у меня есть глаза. Я понимаю, что происходит.

— Возможно. Только я сам начал это понимать недавно.

— Когда я был молод, моложе, чем ты сейчас, я неожиданно получил власть управлять Кординой. Разумеется, я был к этому подготовлен, меня готовили, как и тебя, чуть ли не с рождения. Но никто, особенно я сам, не ожидал, что все случится так быстро. Твой дед вдруг заболел и скоропостижно за три дня скончался. Мне было двадцать четыре. Наступили трудные времена. Многие члены Совета сомневались, что я справлюсь. Из-за моего возраста и темперамента, — князь скупо улыбнулся, — я не всегда был так благоразумен, как ты.

— Беннет унаследовал от тебя некоторые черты характера.

Арманд, впервые за несколько дней, рассмеялся от души:

— Ну, таким неблагоразумным и легкомысленным, как он, я никогда не был. Так вот, я правил страной уже год, когда поехал с официальным визитом в Лондон. Там я встретил Элизабет, и сразу все мои сомнения, неуверенность, исчезли, кусочки мозаики нашли свое место. Любить, как любил ее я, — означает не только любовь, но и страдания.

— Я знаю.

Арманд внимательно посмотрел на сына: