Репин на минуту замолкает, как бы собираясь с мыслями. Да, наверное, нелегко ему здесь, в колонии, вновь и вновь перебирать в памяти цепь прежних ошибок… Он рассказывает о том, как постепенно, шаг за шагом, приучил сам себя к слушанию закордонных "радиоголосов" и вскоре уже не мог обходиться без них, подобно тому, как наркоман уже может не одурманивать себя все новыми порциями опиума.
А "голоса" искусно, капля за каплей, вливали в душу и разум этого человека яд антисоветизма, навязывали ему чуждые нашему обществу взгляды, сеяли в нем семена вражды к окружающему и, спекулируя на действительных, а чаще всего — мнимых, ими же изобретенных недостатках и трудностях, вовсю превозносили "свободный" и "процветающий" Запад…
Те же "голоса" внушали Репину: он, дескать, не одинок, в СССР уже создано чуть ли не некое "движение в защиту демократии". Из западных радиопередач он узнал фамилии московских и ленинградских "подвижников" на ниве прав человека: Любарский, Гинзбург-Жолковская, брат и сестра Ходорович, Исакова, Давыдов. Со временем Репину удалось найти и их адреса, войти в контакт с ними.
— Как вы можете охарактеризовать ваших прежних друзей?
— Сегодня — как продажных антисоветчиков, предателей Родины, жадных, корыстных, подлых, лицемерных злопыхателей. Финансовые подачки Запада эти отщепенцы заглатывали, давясь, большими кусками, отталкивая друг от друга, как свиньи, от корыта… Да, сегодня все это для меня — очевидная истина, но тогда, до того как я разобрался в происходящем, что называется, съел со своими бывшими единомышленниками пуд соли, они казались мне поборниками свободы…
"Поборники свободы". Что скрывалось за этой маской? Собеседник знакомит нас с тактикой так называемых диссидентов по втягиванию "новобранцев" в антисоветскую деятельность.
— …Сначала была проверка: в обстановке уютных ленинградских квартир, за рюмкой дорогого французского коньяка заводили мои новые знакомые, которых я столь поспешно и бездумно возводил в ранг друзей, разговор о нашей советской жизни, о существующих в стране проблемах и трудностях, о недостатках, находивших отражение на страницах советской прессы. От меня ждали критических оценок, задавали наводящие вопросы и, как я позже узнал, незаметно записывали ответы на магнитофонную ленту.
Так продолжалось долго, до тех пор, пока диссидентские "ловцы душ" не убедились — жертва прочно находится на крючке, можно подключать ее к выполнению первых проверочных заданий. Репину поручают навещать родственников "узников совести", то бишь лиц, отбывающих наказание за противоправную, уголовно наказуемую деятельность. В ходе бесед, учат его, ты должен подбадривать их, убеждать — Запад им, несомненно, поможет.
Дальше — больше. Усердному ученику вменяют в обязанность собирать клеветническую, враждебную нашему строю информацию и переправлять ее за рубеж. Потом дело доходит и до главного — изготовления антисоветских фальшивок и сбора сведений, которые будут позднее классифицированы судебной экспертизой как секретные. Через гувернантку генерального консульства США некую Э. Вуд и стажера курсов русского языка при ЛГУ американца Д. Турнбалла Репин получил так называемый вопросник — своего рода инструкцию по сбору шпионских сведений об СССР.
— Только за период с конца 1980 года по май 1981 года, — рассказывает он, — я передал гражданам США Э. Вуд, Д. Турнбаллу, Д. Суру для последующей пересылки через генконсульство США в Ленинграде десять так называемых "информационных писем", содержащих сведения закрытого характера…
Для связи с западными спецслужбами и подрывными антисоветскими "голосами" Репин использовал и так называемый туристский канал. На встречу с ним в Ленинград под видом туристов из Голландии приезжали некие Свильденс Эллен, Лаура Старинк, Хэлла Розенберг. "В посланиях, которые они забирали у меня, — расскажет позже на следствии Репин, — излагались сведения о порядке содержания особо опасных государственных преступников в исправительно-трудовых учреждениях, приводились их заявления с призывами бойкотировать Олимпийские игры в Москве и т. п."
— Были, конечно, и грязные пасквили, состряпанные мной и моими наставниками, — признается наш собеседник. — В них мы старались убедить радиослушателей "Голоса Америки", "Свободы", "Немецкой волны", что в СССР царят террор и насилие. Мы знали: такого рода материалы без проверки, с маху, как наживка голодной акулой, заглатываются подрывными идеологическими центрами за рубежом…
— Кому вы высылали клеветническую стряпню?
— Антисоветские материалы шли в основном в диссидентские "почтовые ящики" в ФРГ, точнее — в Мюнхен, в адрес неких Любарского и Давыдова. Эти лица, отбыв в свое время в СССР наказание за антисоветскую деятельность, затем эмигрировали на Запад, рассчитывая, что их покровители не оставят их своей заботой…
Как же сложилась в действительности судьба эмигрантов-перебежчиков? Об этом рассказал в своей книге "ЦРУ против СССР" известный советский публицист Н. Н. Яковлев. Потолкавшись на Западе в поисках работы по специальности, они вскоре поняли: бесперспективное это дело! Свои чувства на этот счет изложил потом в одном из писем на Родину Кронид Любарский, астрофизик по образованию: "Большая, конечно, проблема для нас, эмигрантов, это — работа. Все блага жизни здесь, в общем-то, даются при единственном серьезном условии: надо работать не за страх, а на совесть, так, как мы не умеем. Синекур тут нет, темп и интенсивность работы не выдерживаются…"
Вот и пошли Любарский и Давыдов, приучившие сами себя, что их "работа", их источник доходов — эксплуатация лжи об СССР и диссидентская болтовня, по старой дорожке — приняли предложение ЦРУ стать связниками между спецслужбами Запада и отщепенцами на их бывшей Родине. Именно поэтому и поселились-то они не где-нибудь, а в Мюнхене, там, где свил гнездо рупор ЦРУ — радиостанция "Свобода" (РС).
Но продолжим анализ кривой падения Репина, этого самозваного "борца за права человека", автора антисоветских фальшивок, охотника за шпионскими сведениями. У качественной трансформации отщепенца была и еще одна ступень. Ступень, которой сам Репин в свое время даже гордился, которая особенно льстила его честолюбию, давала ему возможность пыжиться в обществе таких же, как и он, диссидентов, изображая из себя вершителя их материальных судеб. Дело в том, что с 1979 года Репин стал выполнять в Ленинграде обязанности распорядителя так называемого "русского общественного фонда помощи политическим заключенным в СССР и их семьям". Именно от Репина в значительной степени зависело, сколько сребреников и кому выдать за сбор секретных сведений и клеветнической информации, за инспирирование — как на воле, так и в стенах исправительно-трудовых учреждений — враждебных антисоветских акций. Как установлено в ходе судебного процесса, за период с 1979 по 1981 год Репин израсходовал на эти цели ни много ни мало — 60 тысяч рублей. Удивляться, впрочем, не приходится. Известно, что у "общественного фонда" прочная материальная база. Официально он образован на Западе на деньги предателя Солженицына. Но это, так сказать, для отвода глаз. Действительный источник средств "фонда" другой — ЦРУ…
…Наше свидание близится к концу. В заключение мы просим Репина рассказать о "фонде". "Цели "фонда", — говорит он, — если судить по его уставу, выглядели безобидными: благотворительность на западный манер. Но в действительности доноры "фонда" пеклись отнюдь не о благотворительности. Они мечтали, что путем оказания материальной помощи, а проще говоря — подкармливания разного рода отщепенцев, лиц, отбывающих наказание, и членов их семей им удастся создать в Советском Союзе нечто вроде эдакой пятой колонны…"
Вот несколько достойных "помощи", с точки зрения Запада, людей. Г. Селивоник, осужденная за попытку вооруженного захвата самолета, Л. Лубман — изменник, пытавшийся переправить за границу пухлый "труд", который был красноречиво назван им самим "Экспромт для ведомства г-на Тэрнера, ЦРУ". В нем, кстати, заявлялось, что США-де "должны поторопиться уничтожить СССР с использованием любых, доступных цивилизации, средств". На 248 страницах Лубман сообщал составляющие военную тайну сведения, высказывал рекомендации по активизации подрывной работы против СССР путем проведения шпионажа, террора, диверсий и радиопропаганды.
